Максим Киамос - Конец времен

Продолжая разглядывать класс, мой взгляд нехотя оторвался от Сереги и заскользил дальше. Я уперся в Катю, точнее в ее живот. Какой надо быть дурой, чтобы забеременеть на втором курсе? Она что думает, что с ребенком будет легче сдавать сессию? Ну с пузом то да, она подгадала вообще вовремя, поскольку сейчас конец весны и скоро наступит долгожданная сессия, автоматы по которой беременная Катя заслужит своим большим выпирающим животом. Ну кто из преподавателей будет рисковать будущим ребенком, нервируя беременную? А для тех, кто все же рискнет, всегда есть в запасе козырь о том, что стало плохо или "ой, у меня воды отходят!", в общем тут все понятно.

Она мило беседовала с Денисом. Дениска, славный маленький гей, худой и маленького роста, гей активист. Он готов был обмотаться радужным флагом и прийти в институт с надписью на лбу "я – гордый гей!". Очень манерный, чрезмерно вычурный и наглый, себялюбивый и неприятный тип. Никогда не думал, что наш брат будет вызывать у меня в душе стойкое неприятие. Мне не хотелось его, я не желал его обнимать и целовать, меня не тянуло к нему.

Вообще я никогда не был влюблен в парня и тем более не встречался с парнями. Моя первая любовь в шестнадцать лет была девочкой, лет на восемь старше меня. У нас были платонические отношения, кроме того, у нее были другие интересы, ей просто нравился молодой, стройный и высокий парень с красивым лицом, который бегал за ней и оказывал знаки внимания, дарил цветы. Ее не заботило, что она может ему сделать больно, что, собственно, и произошло, когда она в один из вечеров напилась пьяная и пошла трахаться со своим бывшим парнем на глазах у меня. Я пытался ее остановить, на что получил такой ответ: "Ты еще слишком маленький, малыш! Иди домой!". Она поцеловала меня в лоб и ушла на потрахушки, а я поплелся домой с разбитым сердцем и уговором, что больше никогда не буду мутить с девчонками.

С парнем у меня тоже не было отношений и близости, я не целовался никогда, но почему-то был уверен, что мне будет очень приятны мужские губы и язык…

Я много раз себе представлял, какого это с парнем, ну, ходить за руку, обниматься и целоваться. Какого это ощущать, когда ты счастлив и на своем месте со своим человеком. Я думал, что это и есть счастье, любовь, в общем все прекрасные чувства, которые только могут быть вместе взятые.

Из размышлений и разглядываний меня вырвал резкий и противный звонок на пару. К своему удивлению, я обнаружил, что больше половины группы исчезло и нас осталось совсем немного. Зашел лектор и начал свое течение скучный час…

2 часть: Начало

Течение скучной пары прервал резкий пронзительный звук. Меня он вырвал из сонного оцепенения лекции. Металлический женский голос провозгласил пожарную тревогу. Профессор приказал нам остаться в аудитории и пошел выяснить что к чему. Я никогда не предполагал, что такое может случиться.

Мы сидели ввосьмером и смотрели друг на друга. Стас как обычно начал морить дурацкие шуточки. Я устало посмотрел на него и хотел уже сказать ему какую-нибудь гадость, но мой открывшийся рот прервал дикий крик и стон, раздавшийся из коридора. Вся восьмерка замерла и тупо уставилась на дверь, я не растерялся, вскочил и подбежал к двери. От ее резкого распахивания меня остановили крики людей и возня прямо за дверью. Слегка приоткрыв дверь, я увидел нашего профессора, лежащего на полу в луже собственной крови, он держался за горло и смотрел на меня огромными не мигающими глазами. Наверное, мои глаза в этот момент были не меньшего размера… Только губами он прошептал мне "спасайся".

Я резко захлопнул дверь и защелкнул замок. Наверное, это была единственная аудитория в корпусе, которая закрывалась на замок изнутри, что меня чрезвычайно порадовало. Я повернулся к ребятам и сказал, что нужно забаррикадироваться. У меня перед глазами стояли большие глаза профессора, я плохо соображал, и всю эту картину дополняли крики и топот людей за дверью, звуки борьбы и возня.

– Что здесь происходит? – заорала Аня. Я только лишь смог приложить к губам палец,

показывая всем, чтобы они говорили тише. Таня и Катя посмотрели на меня недоуменно:

– Что это – сон?

– Не знаю, может быть… – Это все что я промямлил.

Катя подпрыгнула и начала расхаживать по комнате.

– Успокойся, наверное, это чья – то шутка! – Произнес Сергей. Все уставились на него одновременно, поскольку не ожидали от него, что он вообще заговорит.

– Видимо чья – то очень злая шутка. – В два голоса произнесли Стас и Дмитрий. Ребята вскочили и направились к окну.

За окном стоял теплый весенний день. Конец весны – начало лета. Скоро сессия…

– Господи, там просто кровавое месиво! – на лице Стаса застыл неподдельный ужас. Я, кажется, потерял самообладание. Ущипнув себя за руку, я почувствовал боль. На руке образовался синяк. Да, точно, это не сон. Но что же тогда?

Я осмотрел эту аудиторию. Здесь я сдавал экзамены, она была маленькая и уютная а в конце стояли шкафы с книгами.

-Ребят, там профессор, он был весь в крови и что-то было с его горлом, я не знаю точно, но по-моему на него напали. – Мне показалось что у меня начали трястись руки.

– Может это нападение какое – то, ну как в американских колледжах. Может кто – то с журфака сошел с ума и решил расстрелять всех? – Все согласно закивали, когда Таня попыталась найти объяснение ситуации.

– Трудно себе представить, что одна из журналисток сошла с ума! Тань, не говори глупости, там на весь поток один парень. – Я недоумевал ее тупости.

Стас решил изречь: – Ну вот он и сошел с ума, от того, что оказался один среди баб, поэтому и решил взять пушку! Ахах!.

Я нахмурился: – Стас, не говори глупостей, кроме того, мы не слышали выстрелов. И до сих пор включена пожарная сигнализация. – Поскольку возня в коридоре затихла, я предложил ребятам потихоньку выйти в коридор и направляться прочь из этого кровавого альма матер. Я подошел к двери и убрал от нее пододвинутый кем-то стул, тихонько щелкнул замком и слегка приоткрыл ее. Я почувствовал, как за моей спиной выстроились все ребята, а прямо непосредственно за мной стояла Аня. Она вскрикнула сразу, как увидела нашего препода, лежащего в крови, и бросилась в конец аудитории. Ребята потихоньку высыпали в коридор, а мне пришлось возвращаться за этой плачущей сисястой дурочкой. У нее явно началась истерика. В аудиторию заглянула Катя с белым лицом. У нее было такое выражение, как будто она родила ребенка и запихнула его от увиденного ужаса обратно: – Вам надо на это посмотреть…