Злата Тур - Гувернантка

Побросав в сумку вещи, одевшись, я вернулась к столу. Осторожно нацарапала на влажной бумаге «Яна» и застыла. Последняя черточка. Самая болезненная. Но я должна. Достав из сумки свой талисман, я положила его сверху на письмо. Нет, не так. Снова взяла в руки, погрела, поцеловала и вернула на место. Теперь этот кусок янтаря, наш с ним гороскопический камень, передаст ему мой поцелуй. Если конечно, не угодит в помойное ведро.

Это из-за него я получила прозвище Янтарик, это он стал первым камешком наших отношений. Он же будет и последним.

– Только живи! – давясь слезами, напутствовала я теплое солнечное чудо. – Береги Руслана! И пусть он тебя не выбросит! – уже как заклинание, прошептала я.

Положив ключи под зеркало в прихожей, я захлопнула дверь в счастливое прошлое и шагнула туда, где нет места сказке.

Вырвать сердце с кровью…Вот уж не думала, что это может ко мне иметь какое-то отношение.

У Горького есть «Легенда о Данко». Там герой вырвал свое горящее сердце, чтобы осветить путь людям и спасти их. Я хоть и романтик по натуре, но такой поступок казался мне отвратительным – пожертвовать собой ради неблагодарных людей?! Теперь понимаю. Ради великой цели или того, кто дорог, можно.

И я не умру, истекая кровью. Буду жить, найду что-то интересное. Ведь не зря говорят, что нужно самореализоваться в этой жизни, достичь каких-то успехов. Состояться. Чтоб люди уважали… А с Русланом я бы реализовалась только как хранительница домашнего очага.

Стоп! Откуда Данко, откуда «люди уважали»? Сердце привычно сжалось – я опять что-то не то сделала?

Фух! Это не кстати вспомнился назидательный бубнеж бабушки. Как же! Как же! Помню. Ветеран труда, Заслуженный учитель России, Учитель года фиг знает сколько раз… Грамоты, гранты… Суперуважаемый человек, даже депутат и настоящий деспот в семье, не дававший самостоятельно вдохнуть. Шаг влево – шаг вправо – прыжок вверх – попытка к бегству! И почти настоящий расстрел. Только не физический, а моральный.

Она не кричала. Даже не повышала голос. Но что-то леденящее было в ее спокойствии. Она, что называется, могла размазать по стенке и сделать так, чтоб ты почувствовал себя полным дном. Поэтому и на работе у нее был непререкаемый авторитет, и дома.

Ни у мамы, ни у меня не спрашивали, кем мы хотим стать. Обе мы с детства знали, что пойдем в педагогический. Собственно, и выбор вузов у нас в городе был небольшой, но все же…

Мама проработала учительницей много лет. Но, не обладая железным характером, просто посадила здоровье. От нервотрепки получила гипертонию, а от постоянного контакта с мелом – астму. А из-за невыносимого характера тещи от нее сбежал и муж, мой отец. Причем, улепетывал так стремительно, что пожелал забыть не только о теще с женой, но и о дочери. Таким образом двухкомнатная квартира в центре нашего города вмещала представителей трех поколений филологов, трех одиноких женщин, которые под руководством прародительницы обязаны были посвятить себя служению обществу и самому благородному делу – воспитанию детей.

И надо же, парадокс! О чужих детях бабушка пеклась, доводила до белого каления всех, но ее ученики выдавали блестящие результаты. Чего требовала и с нас. А вот душевного тепла в нашей семье наблюдался явный дефицит. Все привыкли решать свои неурядицы самостоятельно, не нагружая других. И от бабушки мы усвоили истину «Раз так случилось – виновата сама, сама и расхлебывай». Поэтому я и Руслану даже не помыслила намекнуть, что у меня проблема.

Это теперь мой удел? О чем бы ни подумала, как бы ни пыталась занять свою голову чем-то, мысли о потерянной любви с упорством бобра вгрызались в мой мозг.

И это я еще в движении! Лифт, метро, лифт, чемоданы. Села оглядеться. Что там советуют? Посидеть на дорожку, чтоб удачной была. Горькая насмешка Судьбы. Разве может быть удачной дорога в город, где меня никто не ждет? Вызвала такси, стащила тяжеленные чемоданы. Сердце выпрыгивало от натуги, да и как иначе – чемоданы чуть ли не с меня размером. Хотелось вообще все бросить и уехать, куда глаза глядят, но суеверие останавливало – что-то оставишь, обязательно вернешься. Не вернусь!

На мое счастье желающих ехать в мой городок было немного. И в купе я оказалась одна. Не люблю привлекать к себе внимание, если б не маленькое везение на фоне глобальной катастрофы – это было бы неизбежно. Помимо воли, слезы выступали на глазах, на грудь точно кто булыжников навалил – и чтобы от них избавиться, я без конца вздыхала. Сначала не обратила на это внимание, а когда уже угнездилась с относительным комфортом, заметила, что набираю воздух в легкие, задерживаю и потом тяжко выдыхаю. Это бессознательная борьба со стрессом? Или копирую ослика Иа?

– Чай? Кофе? – засунула нос проводница.

– Нет. Спасибо.

И сразу испытала укор совести. Это ж ее заработок, а я не помогла, получается. И тут же чуть не сгорбилась, словно наяву почувствовав осуждающий бабушкин взгляд. Она воспитала меня удобной, как и маму. Чтоб не было проблем, чтоб все говорили: «Ах, какая хорошая девочка!»

Черт! С Русланом я напрочь забыла все свои страхи, все свои комплексы, но чем больше удалялась от него, тем острей чувствовала, что он мне жизненно необходим. Как чистый воздух, чтоб дышать полной грудью, как ветер, чтоб выдувать из моей правильной головы глупые условности, как солнце, чтоб ободрять и вселять надежду. И без него я просто зачахну, как жалкая былинка в пустыне.

Я и не заметила, что слезы уже текут ручьем, и только когда щекочущая капля повисла на носу, я встрепенулась. Вытерла кулаком глаза. Так должно быть.

Слишком многие считали, что мы не пара. Слишком многие завидовали. Радуйтесь…

Бессонная ночь сказывалась. Я зевала так, что боялась вывихнуть челюсть, однако заснуть так и не могла. Поворочавшись на полке, я поняла, что это пока не получится, и села. За окном проносились маленькие станции, столбы, деревья, и я надеялась, что меня хоть это однообразие и убаюкивающий стук колес как- то отвлечет. «Надейся», – ехидно шепнул внутренний голос, а услужливая память тут же стала выбрасывать меня в прошлое, как в какой-то компьютерной игре, где ты не прошел уровень и вынужден возвращаться на исходную.

Странное дело. Сейчас мой организм, включая все его функции, работал против меня. Нет бы, заснул хоть на несколько часов, чтоб утихомирить боль… Так он словно специально втыкает отравленные иголки воспоминаний в и без того истекающую кровью душу.

Я помню чуть ли не каждую минуту на моем пути к Руслану…

Бабушка умерла, и мы с мамой, лишившись диктатора, совершенно растерялись. Теперь нужно было самим принимать решения, что-то делать…