Пэтти Стэндард - Останься со мной!

– Либби сегодня потрясающе выглядит, правда? – спросила Сара, отчаянно пытаясь направить разговор в менее болезненное русло.

– Да, – согласился Мак. Ему также хотелось отвлечься. Ему хотелось забыть запах роз, преследующий его как наяву, так и во сне, не видеть этих печальных с поволокой глаз, не ощущать ее нежной кожи, шелковистых волос и не слышать этого веселого смеха. Он заставил себя взглянуть на Либби, туда, где она стояла рядом с мэром Датч-Крика. Этот старый ловелас положил свою руку низко на обнаженную спину Либби, а его широкий лоб весь покрылся капельками пота.

Мак усмехнулся: Либби умеет действовать на мужчин. Она выглядела великолепно, впрочем, как и всегда. Они встречались, еще когда учились в школе, но между ними никогда даже искорки не пробежало. Он наблюдал, как она вежливо рассмеялась в ответ на какие-то слова мэра.

Теперь, строго приказал он себе, для него будет существовать только тот тип женщин, которым ему следует интересоваться. Либби была хорошим другом, трудолюбивым человеком, знакомым с его миром. Она будет прекрасным помощником в ведении хозяйства на ранчо. Кроме того, она была преданной. Стоило только посмотреть, как она вернулась домой, чтобы помогать своим старикам. Она оставалась верна ему и мальчикам, несмотря ни на какие трудности. Простая. Веселая. Она никогда бы не шаталась по стране в поисках самой себя. Либби определенно была создана для него.

Кто-то поставил другой диск, и зазвучала громкая молодежная музыка. Мак вздохнул и снова заключил Сару в свои объятия, где она опять ощутила себя частицей его самого. Они стали танцевать, медленно покачиваясь, не обращая внимания на ритм музыки. Он прижался щекой к ее волосам, глубоко вдыхая исходящий от них запах роз и стараясь запомнить его, потому что скоро, очень скоро она уедет и заберет его сердце с собой.

Сара хлопнула дверцей фургона с прочной металлической обшивкой. Она забрала последнюю одежду из шкафчика орехового дерева в спальне для гостей и распихала ее по узким ящикам стола в своем фургоне. Шампунь вернулся в проволочную корзинку в верхней части душа, три пары обуви заняли свои места на полке в чуланчике, а сумочка оказалась между ремнями безопасности на переднем сиденье.

Все готово, все на своих местах – можно и отправляться в дорогу.

Она оглянулась, чтобы посмотреть на дом, который окрасился в розовый цвет под лучами утреннего солнца, пробивавшимися сквозь листву высоких тополей. Роса сверкала на траве, а в прохладном и чистом воздухе повисло ожидание. Сара поднялась по ступенькам крыльца, поглаживая пальцами перила и ощущая тепло нагревающегося дерева. Медленно она открыла широкую входную дверь и вошла в гостиную.

Ни звука не доносилось сверху из-за закрытых дверей. Сара удивилась, что мальчики еще не встали, потому что они с друзьями ушли из зала за несколько часов до того, как она смогла оторваться от Мака. К тому времени, когда она вернулась домой, ребята были уже в кроватях и их храп разносился по всему дому. Проходя по комнате, она невольно прикасалась ко всем вещам: погладила спинку кресла, в котором Мак обычно сидел и читал газету, дотронулась до темно-синей вазы со звездочками на столе в большой комнате, осторожно прошлась пальцами по контурам каждого лица на семейной фотографии, висевшей на стене.

Сара никогда не стала бы прощаться так со своими личными вещами. Это было проявлением сентиментальности, которая ей не нравилась. Как бы невзначай у нее мелькнула мысль: а что, если бы ей вообще не надо было ни с кем прощаться? Если бы она жила на таком ранчо, именно так, как она себе представляла все эти годы, если бы она вернулась в колледж, получила бы степень, стала бы ветеринаром...

Сара отвернулась от фотографии. Хватит с нее. Пора готовить завтрак. Мужчины скоро проснутся, и ей хотелось их вкусно накормить, прежде чем уехать. Но когда она уже решительно направилась в кухню, ее взгляд наткнулся на шкафчик, где находились все эти солонки и перечницы, ветряные мельницы, кошечки и машинки, с такой любовью собираемые все эти годы. Она прошла через комнату и остановилась перед стеклянной дверцей, рассматривая эти вещицы, каждую в отдельности.

Маленькая черно-белая корова с розовым выменем, смехотворно длинными ресницами и глупой коровьей улыбкой стояла особняком. Осторожно Сара повернула необычный ключ в замке, распахнула дверцу и взяла статуэтку в руки. Тонкие трещинки на глазури выдавали ее возраст, а голубая полоска на задней ноге коровы свидетельствовала о том, что ее неоднократно тщательно склеивали.

Сара улыбнулась забавному выражению коровьей морды, мысленно прощаясь с теми фигурками, с которых уже дважды стирала пыль за то время, что находилась здесь, и повернулась, чтобы поставить коровку на прежнее место. Как только статуэтка коснулась стекла, ножка отломилась именно в том месте, где была склеена.

Черт! Сара собрала осколки. Придется ее починить. Она вспомнила, почему была так счастлива, когда продала все свои безделушки и украшения, все эти маленькие кусочки стекла и фарфора, которые так и остались в ее прошлой жизни.

Сара положила коровку и сломанную ножку на стоику рядом с холодильником, а сама стала вынимать из него яйца, бекон, масло и хлеб. Для человека, который не любит готовить, Сара получала неизъяснимое удовольствие от приготовления этого последнего завтрака. Запах поджаренного бекона, смешивавшийся с ароматом свежеприготовленного кофе, похоже, будет самым бесподобным воспоминанием в ее жизни, подумала она и тут услышала шаги позади себя.

– Боюсь, что мальчишкам будет не до завтрака, – сказал Мак, хватая кусочек бекона. – Кажется, у нас проблемы. – Он кивнул головой в сторону мальчишек, которые еле плелись за ним, медленно и осторожно переставляя ноги.

– Ради Бога, что случилось? – Сара устремила взгляд на парочку, отметив зеленоватый оттенок их кожи. У Якоба сильно спутались волосы, но, судя по выражению его лица, о расческе не могло быть и речи. У Майкла верхняя губа прилипла к тусклому металлу пластинок, и рот так и оставался открытым – казалось, ему не хватало сил, чтобы закрыть его. – Грипп? – спросила она, подходя к Майклу и положив руку на его холодный и влажный лоб.

– Может, это было бы даже лучше, – проворчал Мак без каких-либо признаков сочувствия. – Они со своими друзьями решили попробовать пунш, который готовила Сьюзи.

– О, нет! – Сара содрогнулась при воспоминании о том, с каким удовольствием на вечере ковбои лакали этот пунш, разбавленный спиртом. После нескольких глотков из бумажного стакана у нее закружилась голова, и ей пришлось опорожнить желудок в туалете. – А ребята знали о последствиях приема этого зелья?