Амелия Борн - Нас будет трое

Впрочем, это было не столь уж и трудно, если учесть, что мужа я по-прежнему видела мало…

– Придешь сегодня пораньше?

Я умоляюще заглянула Валере в глаза, провожая этим утром на работу. Специально встала к пяти часам, чтобы успеть застать его до того, как он снова убежит на эту свою важную стройку.

Мне казалось, что мой собственный взгляд выдавал меня сильнее любых слов, но Валера лишь слабо, рассеянно улыбнулся мне в ответ – и я ясно осознала, что мысли его были вовсе не здесь.

– Не знаю, как получится… – только и сказал прежде, чем, поцеловав меня, выйти за дверь.

Это воспоминание породило теперь неясную тревогу в груди – словно происходило нечто, о чем я пока была не в курсе. Но я тут же отмахнулась от этого ощущения – в конце концов, Валера работал сейчас над очень ответственным проектом и его некоторая отстраненность и погруженность в собственные мысли были вполне объяснимы. И мне не стоило позволять всяким глупым мыслям отравлять себе радость предвкушения этого вечера!

Стрелка часов неторопливо, но неуклонно подползала к восьми. Я надеялась, что муж все же выполнит мою просьбу и вернется хотя бы на пару часов раньше обычного…

Открыв духовку, я втянула носом запах запеченного картофеля в специях – муж просто обожал, когда я готовила его по своему особому рецепту. Впрочем, Валера, кажется, готов был есть вообще все, что угодно, лишь бы оно было сделано из картошки.

Проверив готовность мяса, я снова посмотрела на часы в молчаливом нетерпении. Может, не стоило вообще разводить такую таинственность и преподносить давно желанное событие, как сюрприз? Может, узнав о моем положении, муж сам стал бы стремиться домой пораньше?

Я подавила готовый вырваться наружу горестный вздох. Грех было жаловаться на судьбу – мне ведь достался в мужья замечательный человек. Готовый на все ради меня и семьи. Хотя порой он так много делал и для окружающих, что у меня самой внутри возникало иррациональное чувство ревности. Мне было его так мало, пусть он и принадлежал всецело мне одной…

Глупые мысли мигом испарились, когда я услышала, как в замке поворачивается ключ. Он все-таки пришел пораньше!

Со счастливой улыбкой я вылетела в прихожую, готовая броситься мужу на шею и прямо с порога огорошить тем, о чем уже не было никаких сил молчать…

Но улыбка так и застыла на лице, как приклеенная, а ноги буквально приросли к полу, когда дверь открылась, а там…

Муж стоял на пороге вовсе не один. К его боку испуганно жался темноволосый мальчишка с огромными от страха глазами, на вид лет четырех или пяти…

Сердце у меня оборвалось от какого-то непонятного, чудовищного чувства. Мозг лихорадочно работал, пытаясь найти объяснение тому, что видела.

Зная безотказность мужа, я легко могла представить, что кто-то из знакомых попросил его присмотреть за своим ребенком. Или даже что он подобрал этого мальчика прямо на улице, а тот просто потерялся и не знал, где его дом…

Но все иллюзии были мигом разрушены, когда я услышала слова, сказанные хорошо знакомым, но столь чуждо звучащим сейчас голосом, в котором звенели сталь и холод…

– Злата, это мой сын. Миша. Нас теперь будет трое.

«Нас будет трое», – эхом отозвалось у меня в голове.

Вот только эта, столь заветная для меня фраза, была озвучена отнюдь не мной…

Глава 3

От сковавшего грудную клетку холода трудно было сделать вдох. Испустив какой-то беспомощный звук, я всмотрелась в лицо Валеры, отчаянно ища там признаки того, что услышанное – совсем не то, что думается…

Хотя все было сказано прямо и однозначно. Но я, потрясенная, была просто не в состоянии это принять!

– Это розыгрыш какой-то? – проговорила дрожащим голосом, цепляясь за это наивное, бесполезное оправдание.

Муж даже не смотрел мне в лицо. Его взгляд был таким пустым, таким отстраненным, что это пугало меня еще больше. Давало ощутить в полной мере – все переменилось. В этот самый миг…

А может, гораздо раньше.

– Я неясно выразился? – процедил сквозь зубы муж. – Это. Мой. Сын. Займись им!

Бросив мне эти слова, как приказ, Валера скрылся в спальне, а я осталась стоять, ощущая, что если попытаюсь сделать хоть шаг – просто рухну, как марионетка, которой одним ударом отсекли ноги.

Что вообще происходило? Эта мысль возникла в голове, пока я провожала взглядом такую знакомую, родную фигуру мужа. Вот только сейчас в него будто вселился какой-то незнакомец. Это был не мой Валера! Может, все происходящее сейчас вообще страшный сон?!

Я издала жалобный стон, ощущая, как внутри растет и множится паника.

Мальчонка, так и забытый у двери, испуганно забился в угол, словно пытаясь сделаться невидимым. Его руки, которыми он прижимал к себе старого потасканного медведя, нервно дрожали. Он походил сейчас на беззащитного, зашуганного зверька…

Мое тело насквозь прошила боль, словно кто-то разрезал меня напополам. Одной моей половине было невыносимо смотреть на несчастного ребенка, вторая же начинала злиться от того, как с ней поступили…

Разве я не имела права, как минимум, получить какие-то объяснения происходящего?! Почему мой муж вел себя так, будто я была обязана принять ситуацию, как должное, хотя ему следовало бы молить меня о прощении?!

Мы были женаты уже восемь лет. Восемь долбаных лет, которые я считала счастливыми! А теперь выяснялось, что мой брак – совсем не то, чем казался мне все это время. Не союз двух близких людей, не тихая гавань любви и безопасности, а сплошной обман!

Все это время он мне лгал. Когда ложился со мной в постель, когда целовал меня, когда желал доброго утра и спокойной ночи, когда говорил, что любит…

Все это время он меня предавал!

Боль и отравляющие мысли разрастались внутри, как снежный ком. И больше сдерживаться я не могла.

Впившись ногтями в ладони, решительно сжала кулаки и прошла за ним следом в спальню. Я имела право получить ответы на свои вопросы!

– Что все это значит?! – выкрикнула, шагнув в комнату, которую делила с мужем на двоих. Как делила с ним и всю свою жизнь. И полагала, что это взаимно.

– Не ори, – только и произнес он устало в ответ.

Валера сидел на постели и смотрел в одну точку. Его лицо было холодной, непроницаемой маской. Я вдруг поняла, что в этот самый момент, когда ощущала себя, точно на вершине вулкана, он сам был пугающе… равнодушен.

– Не орать?! – сорвалась я. – Ты приводишь в наш дом ребенка – без предупреждения, без разговоров, и хочешь, чтобы я это воспринимала спокойно?! Да ты хоть понимаешь…

Я задохнулась – кончились резко силы, иссякло дыхание. Боль накатывала волнами, лишая возможности мыслить трезво.

– Ты же мне изменил… – прошептала беспомощно, а затем уже громче: