Амелия Борн - Нас будет трое

– Злат? – позвал меня Алексей, видимо, почувствовав неладное по моему молчанию, которое прерывалось лишь нервно сбившимся дыханием. – У вас там все в порядке?

У вас! Он имел в виду меня и Валеру? Или… знал что-то о Мише? Может, как в самой дурной истории про обманутую жену, о похождениях Валеры знали уже все, кроме меня самой?..

– Зачем ты хотел… мне звонить? – с трудом разлепив пересохшие губы, кое-как выдавила из себя.

– Да я Валере дозвониться не могу… он что, заболел?

Я провела дрожащей рукой по глазам. Значит, муж и в самом деле не появлялся сегодня на объекте…

– Я вчера как от него смс получил… – говорил дальше Леша, – так удивился очень… обычно он даже полумертвый на работе, а тут такое…

– Что он тебе писал? – сумела спросить, не выдавая своего отчаянного ужаса.

– Что завтра, то есть сегодня, его не будет…

– Во сколько это было?

– Да, наверно, около полуночи… а в чем дело?

– Ни в чем… Спасибо, Леш. Мне нужно бежать.

Я быстро нажала на «отбой», боясь дальнейших расспросов со стороны помощника мужа. Но еще страшнее в этот момент были мои собственные мысли…

Около полуночи… в это время Валера уже сбежал из дома. А что было дальше? И где он находился теперь?

Воображение живо рисовало сценарии один жутче другого. Я даже залезла в сводку новостей, чтобы проверить – не было ли за ночь каких-то страшных происшествий…

На новости о мужчине, прыгнувшем с моста, сердце нервно дернулось, а с губ сорвалось полурыдание-полумольба. Но это был не мой муж…

После всего, что он сотворил, последнее, что мне стоило делать – это волноваться о нем. Но я не могла иначе. Шестнадцать лет жизни было не так просто вычеркнуть из разума и особенно – из сердца. И, конечно, мне было невыносимо даже представить, что я останусь вдруг совсем одна… беременная… и с чужим ребенком в довесок.

С трудом отогнав кошмарные видения и вернув себе подобие равновесия, я снова вошла в гостиную и обнаружила, что Миша по-прежнему не интересовался телевизором. Вместо этого он стоял у книжного шкафа и смотрел на полку, где находилась моя коллекция сказок с иллюстрациями известных художников – последние годы я жадно скупала все понравившиеся издания, мечтая, как буду читать эти книги своим детям на ночь… и как они сами будут восторженно листать их позже, когда подрастут.

Я неторопливо приблизилась и вгляделась в лицо Миши. Он смотрел на эти книги, как на настоящее чудо, с такой затаенной жадностью, с какой не глядел даже на еду.

Я протянула руку и вытащила с полки одну из книг наугад. Это оказалась «Снежная Королева». Взгляд мальчика тут же метнулся к красочной обложке и он сглотнул – так же, как совсем недавно при виде омлета…

– Миша… ты умеешь читать?

Он неуверенно кивнул. Тогда я протянула ему книгу, ожидая реакции. Миша вздрогнул, словно боролся сам с собой в желании коснуться книжки, но тяга в итоге победила робость. Он аккуратно взял томик из моих рук и вопросительно на меня взглянул.

– Бери, – подбодрила я его.

Он прижал к себе книгу так, словно это было самое ценное, что имел в своей жизни. Устроившись прямо на полу, с трепетом раскрыл книжные страницы…

Незаметно для себя я как-то оказалась с ним рядом. И, словно со стороны, неожиданно услышала собственный голос:

– А хочешь… я тебе почитаю?

Он, не задумываясь, кивнул. Я присела поближе и склонилась над книгой вместе с ним…

Мы уже дочитывали сказку, когда из коридора послышался какой-то шум. Я резко обернулась к двери и, убедившись, что мне не померещилось, вскочила на ноги.

Выбежав в прихожую, осторожно прикрыла за собой дверь гостиной. Вряд ли Мише стоило быть свидетелем того, что должно было сейчас неминуемо произойти…

Входная дверь приоткрылась и за ней показался Валера…

Хотя этот человек напоминал собой моего мужа лишь отчасти. Помятый, всклокоченный, буквально почерневший за эту ночь…

Наши взгляды встретились. Этот миг словно вернул меня в реальность. Ту реальность, где одинокий мальчик был не моей заботой – а свидетельством измены мужа. Ту реальность, в которой человек, которого любила, подло сбежал ото всех расспросов и провел ночь черт знает где, вынудив меня гадать о том, жив ли он вообще…

И на это все у меня могла быть лишь одна реакция.

Я занесла руку для удара, едва он шагнул в дом. Но Валера меня опередил…

Рухнув передо мной на колени, порывисто, крепко обнял меня за ноги и я ощутила, как все его тело сотрясается…

– Злата… – непривычно охриплым голосом взмолился он, – золотая моя… прости…

Мой муж – самый, вероятно, стойкий человек из всех, кого я когда-либо знала, стоял передо мной на коленях и… рыдал?

И, к своему собственному ужасу, я почувствовала, как мое лицо тоже стремительно становится мокрым от слез.

Глава 7

Казалось, за всю нашу долгую совместную жизнь я ни разу еще не видела Валеру вот таким, как сейчас: беспомощным, уязвимым, потерянным. Напротив – он никогда и ни на что не жаловался. Стойко переносил все, с чем приходилось сталкиваться за эти годы – безденежье, преследовавшее нас поначалу, болезни, разочарования… И все это время он был моей стеной, моей опорой. Мы держались друг за друга, что бы с нами ни происходило, находя один в другом силу и смелость.

И от того сейчас такое сильное впечатление производил вид того, как он стоял передо мной на коленях. Словно титан, которому обрубили ноги. Его голова со взлохмаченными волосами упиралась мне в живот. Будто теперь я была его стеной и опорой, без которой он попросту рухнет и больше не встанет.

Мучительно хотелось протянуть руку, коснуться утешающим жестом знакомых каштановых волос, но я заставила себя не двигаться, хотя это было самым сложным, что мне доводилось делать в этой жизни.

Смахнув вместо этого порывистым движением слезы с собственных глаз, я проговорила про себя одну простую вещь. Стоит мне сейчас принять его и простить – и я окончательно потеряю его уважение, как, в общем-то, и свое собственное. Ни в коем случае нельзя было тянуть руки в спасительном жесте к тому, кто мне самой воткнул в спину раскаленный нож. Нельзя было допускать, чтобы муж считал нормой прийти домой с внебрачным ребенком и, ничего вообще не объяснив, просто сбежать!

Обида накатила на душу отрезвляющей волной. Я сделала решительный шаг назад, затем – еще один. Валера согнулся пополам, как надломленный стебель, лишенный последней подпорки, врезался ладонями в холодный кафель.

Это, наверно, был миг расплаты, миг моего торжества, но ничего подобного я сейчас не чувствовала.

– Ребенок в гостиной, – проговорила безжизненно. – Он накормлен, но если что – в холодильнике еще есть салат.