Сара Вуд - Самая безмятежная

И она усмехнулась, вспомнив, чем окончилась ее последняя попытка подыскать себе занятие.

— Поделитесь с нами, мисс Чарлтон, — неожиданно попросил князь.

— Я отчаянно нуждаюсь в работе и поэтому на прошлой неделе решила попробовать устроиться мусорщиком, вернее, мусорщицей, — пожав плечами, ответила Софи.

Услышав эти слова, князь едва заметно поднял брови. Он был явно не из тех, кто демонстрирует свои чувства. Ее охватило озорное желание шокировать его или заставить хохотать, чтобы только расколоть эту маску невозмутимости. Фрэнк отличался большей непосредственностью.

— И что же? — спросил он, усмехаясь.

— Оглядев других претендентов, я решила, что у меня есть все шансы быть принятой, — отозвалась она, сохраняя безмятежный вид. — И тут входит парень с бритой головой, весь покрытый татуировкой, в куртке, которая трещала по всем швам от избытка мускулатуры. Настоящий Геракл! И я поняла, что все пропало.

Фрэнк рассмеялся, и ей показалось, что князь тоже улыбнулся, хотя она не глядела в его сторону. Непонятно, почему его присутствие волновало Софи. Какое он имеет к ней отношение?

— Я думаю, — сказал Фрэнк, — у вас скоро найдутся дела поинтереснее, чем убирать мусор.

Князь чуть заметно подался вперед. Софи позволила себе бросить быстрый взгляд в его сторону. По его слегка приподнятым плечам она заключила, что он волнуется, хотя на лице с гладкой оливковой кожей не отражалось никаких эмоций. Однако, будучи дочерью викария, Софи умела догадываться о состоянии человека по мельчайшим деталям.

И ей внезапно сделалось не по себе. Каким образом этот итальянский аристократ связан с загадочным звонком Фрэнка, пообещавшего, что сегодня она услышит нечто очень для себя интересное?

— Например… работа воспитательницей в детском саду? — с надеждой спросила она.

— Кое-что получше, — таинственно сказал Фрэнк.

Но Софи ни о чем так не мечтала, как только вернуться к любимой работе и снова быть окруженной детьми, любить их, нянчиться с ними.

Фрэнк многозначительно кашлянул, глаза его продолжали улыбаться. Она с неохотой отвлеклась от воспоминаний о счастливом прошлом, когда смыслом ее жизни была забота о малышах.

— Да, я слушаю вас. — Она спокойно сложила руки на коленях. — Пожалуйста, продолжайте.

Нотариус торопливо пролистал лежавшую перед ним папку бумаг.

— Итак… с чего же начать?

Софи почувствовала, как князь замер в напряженном ожидании, и снова осторожно покосилась на него. Профиль у него был волевой, энергичный и свидетельствовал о решительном, требовательном характере. Ей подумалось, что и к себе он чрезвычайно требователен. Линия волос его затылка была немыслимо ровной, воротничок сверкал белизной, а галстук размещался на груди до того симметрично, словно его приклеили, предварительно выровняв по линейке.

Но тут Софи заметила маленький непослушный завиток волос у него за ухом, бросивший вызов совершенному облику. Вид мятежного завитка доставил ей несколько злорадное удовольствие.

Неожиданно он посмотрел на нее. К радости Софи, он широко улыбнулся в ответ на ее улыбку.

Ей ужасно захотелось растрепать ему волосы. Наверное, они очень красиво развеваются на ветру. Она представила, как он стоит на вершине холма Барли, что находится в окрестностях их городка, и яркое солнце освещает его тонкое лицо…

— Вам, наверное, тоже не терпится узнать, что за странный случай свел нас вместе в этой конторе? — спросил он негромко. Его бархатистый голос приятно отозвался в ее душе, и Софи блаженно погрузилась в это ощущение, сделав вид, что обдумывает его слова. Не каждый день разговариваешь с итальянским князем! И какая разница, князь он или настоящий принц. Софи собиралась насладиться каждым мгновением этой встречи.

— Нет, я уверена, что Фрэнк сейчас все нам разъяснит, — беспечно ответила она. Каждый, кто выдерживал традиционные чаепития в доме викария с говорливыми прихожанами, знает цену терпению. — Но, конечно, в этом есть что-то странное.

— Я тоже так думаю.

Более, чем странное, размышляла Софи, скорее — невероятное! Судя по его одежде он — существо с другой планеты. Она до того ладно на нем сидит, что наверняка сшита на заказ.

Его ухоженные волосы и маникюр говорили о том, что он тратит на себя достаточно времени — или, вернее, платит другим, чтобы те заботились о его внешности. Да еще громкий титул! Ну разве может быть между ними что-то общее!

Софи слегка наклонилась к нему и прошептала:

— Мне, честно говоря, кажется, что Фрэнк что-то напутал.

Он улыбнулся, глаза его потеплели, отчего у Софи перехватило дыхание.

— Это и мне приходило в голову.

— Еще минуту, — пробормотал Фрэнк, поглощенный своими бумагами. — Я только разыщу кое-что…

Он явно нервничал. Софи нахмурилась. Нотариусам не положено нервничать. Волнение Фрэнка все больше передавалось ей, и наконец она не выдержала и нарушила неловкое молчание:

— Как вы считаете, может быть, я — ваша сестра, которую потеряли в младенчестве? — выпалила она, обращаясь к князю.

Он окинул ее внимательным взглядом с головы до ног, и по всему телу Софи неожиданно разлилось тепло.

— По-моему, это маловероятно, — пробормотал он, уставившись на ее щиколотки, словно они достовернее прочего доказывали, что в ней нет ни единой аристократической косточки.

— Я пошутила, — смутилась Софи, крайне взволнованная своими ощущениями.

Князь медленно поднял на нее глаза.

— Я так и понял… Мистер Лесли! — воскликнул он, внезапно утрачивая аристократический лоск. — По телефону вы сказали мне, что у вас есть новости, имеющие отношение к другу моего отца, д'Антига. Речь идет о его дочери?

— В каком-то смысле да. — Фрэнк несколько растерялся. — Но…

— Если я правильно вас понял, ее уже нет в живых?

Фрэнк сдвинул брови, явно испытывая неловкость от прямолинейных вопросов князя.

— Вы поняли правильно, но я хотел бы…

— У нее был ребенок?

Фрэнк неловко поерзал на стуле, словно его приперли к стенке.

— Ради Бога, позвольте мне изложить дело как можно более осторожно…

— Какое дело? — спросила Софи, охваченная внезапным беспокойством.

Стоило ей заговорить, как она вдруг вспомнила, где слышала это имя, Розано Барсини. Несколько лет назад портрет князя был помещен на обложках всех иллюстрированных изданий. Его лицо тогда выражало глубокую скорбь. Софи вспомнила также, что даже испытала жалость к этому человеку. Она сейчас отчетливо представила тот снимок, но повод, по которому он был напечатан в журналах, ускользал из ее памяти. В чем там было дело? И имеет ли это отношение к его теперешнему приезду в Англию?

— Софи, дорогая моя!

— Что? Ах, да. Простите.