Маргарита Дюжева - Нас просто не было

Итак, я встречалась с подругами и плакалась на судьбу, красочно рассказывая о том, как жестокий, бессердечный отец силой заставляет меня выйти замуж или идти работать. Я, с присущей мне страстью и артистизмом заламывая руки, стенала, активно разыгрывая несчастную жертву. И они верили, смотрели на меня огромными глазами, открыв рты, слушали, как рассказываю им истории, достойные горячего мексиканского сериала. Даю руку на отсечение, что каждая из них вольно или невольно мечтала оказаться на моем месте. Почувствовать себя принцессой, которую жестокий король принуждает подчиниться своей воле. Они слушали, развесив уши, а я мысленно закатывала глаза и продолжала фантазировать и накручивать свои истории. При этом мысль была только одна: не забыть детали и не напутать, кому из подружек что наговорила. Записать бы надо всю эту чушь, что я нагородила.

В итоге вместо жертвы я предстала чуть ли не героиней, которая мужественно переносит все козни коварных родственников. Мучила ли меня совесть, когда я умышленно сгущала краски, выставляя отца чуть ли не чудовищем? Ни капли! В конце концов, именно из-за его безумных идей я оказалась в таком плачевном состоянии.

От печальных мыслей о своей убогой, нищенской жизни меня отвлек телефонный звонок. Хмуро посмотрела на экран. Номер незнакомый, значит, можно не отвечать. Однако абонент оказался очень настойчивым. Первый раз трели раздавались не меньше пяти минут, после чего он отключился, но, по-видимому, лишь для того, чтобы набрать мой номер снова. И так раз пять. Телефон голосил, потом на минуту затихал и снова начинал действовать мне на мозг. В результате я сдалась, нажала кнопку ответа и недовольно произнесла:

– Слушаю.

– Тинка, привет, – раздался как всегда задорный голос Машки Семеновой.

Злость и раздражение как рукой сняло, и я, забыв обо всем, растеклась в искренней улыбке:

– Привет! Рада тебя слышать.

– И я тебя. Сто лет уж не виделись и не созванивались, – с легким укором заметила подруга.

– Прости, вся в делах, в заботах, – смущаясь, произнесла я.

Мне всегда неудобно было врать Семеновой. Она не такая, как остальные. Она добрая, чистая, светлая. Мы с ней дружили в универе. Странная была пара. Я, как всегда, с задранным к потолку носом, гордая и неприступная, как снежная королева, снисходительно поглядывавшая на остальных. И Машка – веселая, открытая, готовая всем и всегда прийти на помощь. Это была хорошая дружба, настоящая. Больше ни с кем из подруг я не могла позволить себе сидеть дома перед телевизором в растянутой футболке, трескать мороженое из большого ведерка и рыдать над романтичным фильмом. Я даже мысли не могла допустить, чтобы с кем-нибудь, например, с той же Каринкой, можно выбраться на крышу, улечься на старое покрывало и смотреть на облака, мечтая о далеких планетах, придумывая волшебные истории. Я могла рассказать Маше обо всем на свете, зная, что это не пойдет дальше нее.

Эх, хорошее было время. Вот только все хорошее рано или поздно заканчивается. После окончания обучения и защиты диплома наши с ней пути разошлись. Мы не ссорились, просто так получалось, что с каждым днем отдалялись. У меня богатый отец, богатые друзья, я могла пойти и купить себе любые духи, любую понравившуюся вещь, а у Машки вечно лишнего рубля не было. Да и откуда ему взяться? Мать у нее медсестра в процедурном кабинете, получавшая три копейки. Отец – механик, получавший пять копеек. В универе Маша всегда была прилежной ученицей, старавшейся удержаться на бюджетном отделении, а после защиты, как и все, нашла обычную работу и отважно ходила на нее каждый день, убеждая окружающих, что ей это нравится. Хотя, зная Семенову, можно с уверенностью сказать, что так на самом деле это и было. Обычная работа с обычной зарплатой, на которую ну никак себе не позволишь тот уровень жизни, к которому привыкла я. Думаю, если бы Машке поставили содержание в двадцать тысяч ежемесячно, то она, в отличие от меня, была бы на седьмом небе от радости.

Но я – не она.

Так или иначе, но после защиты мы с каждым днем общались все меньше и меньше. Я не могла взять ее с собой в клуб или на другую тусовку – было неудобно за ее поношенные простенькие кроссовки, растянутый свитер и видавшую лучшие времена курточку. Если бы я ее привела с собой, то та же самая Каринка съела ее бы и косточек не оставила, а потом бы поползли слухи, что я якшаюсь непонятно с кем.

В общем, с собой я ее не брала, да и с ней не особо куда-то ходила. Ибо, по иронии судьбы, ее компания не принимала меня. Стоило мне только появиться, как умолкал смех и все недовольно переглядывались между собой, дескать «а эта чего приперлась?» Оно мне надо? Конечно, нет! С какой стати терпеть косые взгляды непонятно кого! Так постепенно наше с Машкой общение и сошло на нет. Сначала виделись раз в неделю, потом раз в месяц, потом раз в три месяца… С последней нашей встречи прошел почти год.

Самое удивительное, что когда мы все-таки созванивались, я чувствовала неподдельную радость и тепло в душе, внезапно понимая, как мне не хватает нашей дружбы.

– Тин, я ведь тебе по делу звоню!

– Что случилось?

– Почему сразу случилось? – усмехнулась она. – В субботу намечается день группы. Собирается весь выпуск, по крайней мере, пока еще никто не отказался. И я очень надеюсь, что ты тоже появишься. Поболтаем, потанцуем, посмеемся. Придешь?

Я задумалась. Настроение, конечно, с этими отцовскими санкциями ни к черту, но упустить шанс пообщаться с Машкой я не могла:

– А знаешь, что… приду с удовольствием! Куда и во сколько?

– Ура, – искренне обрадовалась она, – приезжай к семи в бар «Под Крышей».

– Непременно приеду!

– Все, ждем, и не вздумай продинамить!

На этом наш разговор закончился.

Раз уж держу телефон в руках, то почему бы не позвонить дорогому папочке? Может, все-таки сменит гнев на милость? Не особо задумываясь над тем, что ему скажу, смело набрала заученный наизусть номер.

Отец ответил после первого же гудка, поприветствовав меня бодрым, подозрительно веселым голосом:

– Какая неожиданная радость! Середина недели, и вдруг звонок от любимой дочери! Просто праздник какой-то!

Все ясно – сразу догадался, по какой причине столь внезапный звонок.

– Пап, я по делу звоню, – смущенно промямлила.

– Даже не сомневаюсь в этом. Внимательно слушаю.

Я сглотнула, чувствуя себя в западне. Сейчас он меня пошлет куда подальше и все. Ладно, была не была:

– Я к тебе с предложением… или просьбой – не знаю, как правильно сказать.

– Ну-ну, смелее, я внимательно слушаю, – наигранно заботливо подбодрил.

– Ты не мог бы вводить свои санкции постепенно, плавно, чтобы я успела к ним адаптироваться?