Маргарита Дюжева - Нас просто не было 2

– С чего это вдруг такие дипломатические потуги? – спросила я напрямую, не понимая, какую игру затеяла Карина.

– Ты больно кусаешься, – нехотя призналась она, – вытаскиваешь на поверхность такое дерьмо, что не отмыться.

Да, есть такое. Когда пробуждается мой персональный демон, его не остановить. Сжигает все на своем пути, ломает, уродует. Каринка это прекрасно знает.

– Если я такая кусачая, то зачем мне заключать с кем-то перемирие? – усмехнулась. – Может, мне проще продолжать кусаться? Чтобы не лезли?

Абаева на миг замолкла, а потом улыбнулась, демонстрируя отбеленные ровные зубы. Наклонилась ко мне и доверительно произнесла:

– Я могу укусить в ответ.

Внутри будто порвалась натянутая до предела струна. Она мне угрожала, прикрываясь улыбкой, но в глазах такой холод, что нет никаких сомнений – Абаева готова выйти на тропу войны. В такие моменты в мозгу что-то срабатывает, не давая отступить, пойти на попятную. Голову поднял внутренний зверь, но я его сдерживала. Из последних сил. Черт, если бы не Артем, если бы не то, что я наговорила и натворила, если бы не мой страх потерять его, я бы прямо сейчас выпотрошила эту гадину, стерла с ее лица ухмылку. Она бы надолго запомнила это вечер. Если бы…

Широко улыбнулась в ответ. Так же, как и она. В глазах ледяное обещание уничтожить. Подруги, мать твою!

– Хорошо, пусть будет мир, – бросила небрежно и отвернулась от нее, всем своим видом показывая, что разговор мне наскучил.

– Что, вот так просто? – подленько усмехаясь, продолжала она, даже не думая уходить.

– Зачем усложнять?

– Может, ты испугалась? – хмыкнула.

– А может, просто переросла эту куриную возню? – поставила ее на место, одаривая снисходительной улыбкой.

– Я смотрю, ты растешь прямо не по дням, а по часам, – недовольно ответила Абаева и сделала знак бармену, чтоб налил, – раз уж мы с тобой заключаем мир, то предлагаю скрепить его тостом.

На мгновение отвернулась, привлеченная ярким всполохом сзади. Ничего особенного, просто луч проектора попал на стеклянный шар под потолком, озарив весь зал россыпью разноцветных огней. Повернувшись обратно, увидела Карину с двумя бокалами. Посмотрела на тот, который она протягивала мне, а в груди словно змеи шевелились.

«Не бери, – шептала интуиция, – эта дрянь способна на что угодно. И мир этот поганый выеденного яйца не стоит. Она не простит того унижения на дне рождения».

– Шампанское, – с улыбкой сказала она, по-прежнему протягивая бокал.

Я покачала головой и попросила бармена сделать коктейль:

– Нет настроения для шампанского, – пояснила, равнодушно наблюдая за тем, как Абаева с трудом удерживала на губах легкую улыбку.

Недовольно поставила мой фужер на стойку, громко стукнув. Я смотрела на ленивые пузырьки, поднимавшиеся со дна, и меня охватила какая-то тревога, еще не до конца понятная, но уже вполне ощутимая. Сдавливавшая сердце, студеной поступью прошедшая вдоль позвоночника. Надо идти домой.

Бармен поставил передо мной Пина Коладу. Кивнула ему в знак благодарности, принимая бокал, и повернулась к Абаевой:

– Ну что, за перемирие?

– За перемирие, – кивнула она, и мы звонко столкнули бокалы.

Пили молча. Карина чуть ли не в два глотка опрокинула в себя содержимое, морщась от пузырьков, бивших в нос, а я неторопливо потягивала коктейль через трубочку, наблюдая за тем, как уже бывшая подруга снова делала заказ. Села, развернувшись спиной к барной стойке, и чуть шальным взглядом рассматривала людей на танцполе.

– Знаешь. Я бы рада с тобой еще посидеть, помолчать, подумать о личностном росте, – усмехнулась она, – но, извини, скучно.

Угу, зато с тобой, бл***, очень весело!

Она бодро вскочила на ноги, поправила закатавшийся подол и скрылась в толпе, задорно махая рукой кому-то из знакомых. Облегченно выдохнув, я сидела, рассматривала свой бокал, задумчиво перемешивая слои соломинкой. Как же хреново! Сил нет! Надо что-то делать, и я имею в виду не этот вечер, а всю свою жизнь, пропитанную горечью, ложью и сожалением. Может, все-таки стоит набраться смелости и поговорить с Зориным? Упасть на колени и молить о прощении? Я уже была готова даже на это. Что угодно, лишь бы избавиться от шипов в груди. Не думала, что так сложно что-то скрывать, когда душит чувство вины, когда сожаления о содеянном разъедают изнутри. Я, оказывается, не настолько сильная, чтобы молча все проглотить, запрятать в темных закутках своей души и идти дальше. Мой настрой все сложнее скрыть, все труднее сдержать желчь, плескавшуюся внутри. Артем не дурак, прекрасно чувствовал, что со мной что-то не так. Он пока еще не понял, что меня просто ломает, и стоит только прикрыть глаза – набрасываются мучительные воспоминания. Но поймет. Обязательно поймет.

Надо что-то с этим делать. Я так долго не выдержу, сорвусь, и тогда все разлетится на осколки. Я люблю Артема и не могу без него жить, но на такой лжи у нас не получится построить что-то большее. Я буду думать об этом изо дня в день, а Зорин будет беситься, чувствуя, что от него что-то скрывают. Рано или поздно это нас сломает.

Решено. Я поговорю с Тёмкой сегодня, после этого гребаного вечера! И пусть Градов останется моей мерзкой тайной, во всем остальном покаюсь.

Посмотрела на часы – минуло пятьдесят минут с того момента, как моя нога переступила через порог этого заведения. Еще немного, еще чуть-чуть – и уйду. Меня все видели, я со всеми поздоровалась, пожертвование на великие благотворительные цели сделала. Я молодец, я умница, я гений. И я не обещала отцу, что проведу здесь весь вечер. Сыграла свою роль, отметилась – хватит. Даю себе установку пробыть тут еще полчаса. Всего тридцать минут.

Черт, как же шумно. В висках гудит.

Решение принято – сегодня поговорю с Зориным, от этого страшно, хотелось прикрыться пустой болтовней с кем-то незначительным, просто чтобы проверить, что я еще жива, что не рассыпалась на осколки. Поднявшись со своего места, пошла прочь, намереваясь перебраться в другой зал, где потише. С кем-нибудь пообщаться. С кем-нибудь не из «своих», просто равнодушная беседа ни о чем, чтобы заполнить пустоту в груди, не дать себе еще глубже погрязнуть в самокопании. Чтобы отвлечься.

Вышла из зала, где гремела музыка, и оказалась в просторном фойе, залитом ярким светом. На стенах зеркала, раздвигавшие пространство. Потолки высокие, и от этого казалось, что в торжественном помещении больше воздуха. Стало легче дышать.

Взгляд упорно тянулся в сторону широкой лестницы. Может, ну их, эти полчаса? Спуститься вниз, забрать одежду из гардероба и уйти. Мысль показалась настолько привлекательной, что ноги сами делают шаги в сторону выхода. К черту все! Никто не может меня здесь удержать. Я сама себе воздвигла рамки, сама могу их и сломать.