Маргарита Дюжева - Нас просто не было 2

Как добиралась до дома – не помнила. Только хлоп – пришла в себя на кухне с кружкой чая. Ошалелым взглядом смотрела в одну точку, не моргая, не двигаясь, как статуя. Полный ступор. В отличие от внешнего спокойствия – внутри землетрясение. Каждую кость перекручивало, переламывало, каждую жилу рвало на волокна.

И что мне теперь делать? Что?! Рожать? Куда? Я со своей-то жизнью справиться не могу! Барахтаюсь, пытаясь не захлебнуться в дерьме, а тут еще ребенок. Аборт? Черт, да меня трясет от одного этого слова. Видать, кто-то когда-то все-таки успел в меня вложить хоть немного понятия, что такое хорошо и что такое плохо. Аборт – это плохо. Очень-очень плохо.

Только от осознания этого не легче. Не хватало смелости на выбор. И то, и другое казалось гибелью. Боже, как же плохо! Я не могла решать это одна. Не хотела. Мысли ходили кругами. Раз за разом проигрывала в голове момент, когда на сером экране показали что-то темное, непонятное. Снова накатили сомнения. Может, сбой в системе? Ошибка? Может, все-таки ничего во мне нет? Вернее, никого.

Вскочила и побежала в гардеробную, на ходу стаскивая с себя домашнее платье. Встала перед зеркалом в одних трусах. Рассматривала себя долго, придирчиво: прямо, сбоку, с другого бока. Ну какая из меня беременная? Какие десять недель? Живот чуть ли не к спине прилипает! Или общая потеря веса пока компенсирует? Да нет, ошибка! Конечно же, это ошибка! Занесло просто в какую-то зашарпанную неизвестную клинику к не пойми каким врачам…

Осеклась. Нормальная клиника, и врачи хорошие. Просто я не хочу быть беременной. Не могу.

Вспомнила любимые зеленые глаза и до боли закусила губу, до солоноватого привкуса крови во рту. Черт, ну почему я не залетела, когда мы еще были вместе? Вернее, залететь-то залетела. Настрогать ребенка мозгов хватило, а вот дальше… Если бы обнаружилось раньше, то все могло быть иначе. Я бы не попала на этот гребаный благотворительный вечер. И наша семейная жизнь могла перейти совсем на другой уровень. На взрослый. Когда нас в этом мире уже не двое, а трое.

Под сердцем заныло. Или хотя бы до развода узнать правду. Может, и развода тогда бы не случилось. Смогли бы удержаться рядом. Нахмурилась, упрекая себя в наивности. Еще ни один брак не был спасен внезапной беременностью. Что сломалось – уже не склеить. Ничего бы не изменилось. Так же бы и разошлись. Разве что Артем навещал бы… Не меня… Своего ребенка.

Легкие обожгло. А кто вообще сказал, что он мне поверит? Примет на веру мои слова о том, что ребенок его. Не чужой, не нагулянный в пьяном бреду? Положа руку на сердце – я бы на его месте не поверила, и винить его в этом не имею права.

Весь вечер металась по квартире, нервно заламывая руки, пытаясь решить, что делать. Как быть дальше. С одной стороны понимала, что надо сказать Зорину вне зависимости от его реакции. Он имел право знать. И решать надо вместе с ним. С другой стороны – моя извечная трусость. Вдруг не поверит? Прогонит, отмахнется. Равнодушно пожмет плечами и скажет «Мне все равно. Решай сама». Что тогда?

Что если за волосы потащит делать аборт? Или, наоборот, в приказном порядке заставит рожать? При этом не захочет даже видеть меня. Будет жить дальше, как ему вздумается. Я, конечно, идиотка, но прекрасно понимала, что если эта новость и обрадует его, ко мне он не вернется. Ему неприятно находиться рядом со мной, и это уже не исправить.

Как же я устала. Неужели не будет перерыва в этой непрекращающейся пытке?

Так хочется остановиться на минуту, отвлечься от тяжких мыслей. Сделать глубокий вдох, расправить плечи. Но не получалось. Обстоятельства давили со всех сторон, раз за разом лишая точки опоры.

Окончательно измотав себя сомнениями, я пошла спать. Разбитая, усталая и глубоко несчастная. Слишком много нервов я сегодня потратила. Заснула еще до того, как голова коснулась подушки. Стремительно провалилась в глубокий сон. Темноту. Без сновидений. Без метаний. Просто сон. Отдых. Забвение.

***

Утро встретила со свежей головой и боевым настроем. Мне надо поговорить с Артемом, а еще лучше – увидеть его. Лично. Заглянуть в глаза. Все ему рассказать. Хватит бояться. Моя трусость и так уже слишком дорого обошлась нам обоим.

Не могла предугадать его реакцию. Обрадуется. Рассердится. Придет в ярость. Прогонит. Неважно. Утаивать не имела права. Он должен знать. Что делать дальше – решим вместе.

Хорошо меня Макс вчера потрепал, качественно. От души. Но, сам того не желая, он протянул мне руку помощи, выдавил из того тупика, в котором я погибала. Знала – он хотел сделать еще больнее, утопить, но вместо этого разбил оковы, стягивавшие грудь.

Впервые за время нашего с Артемом расставания меня перестало душить чувство вины за тот проклятый вечер. Да, я много сделала ошибок, разрушила нашу жизнь, обидела его. Но теперь я могу хотя бы посмотреть ему в глаза, потому что любила и не предавала. Не разменивалась на других. И это придавало мне сил. Словно открылось второе дыхание.

Раньше даже не могла позвонить Зорину, нормально поговорить с ним, потому что чувствовала, как отвращение к самой себе затапливает с ног до головы. Я словно вывалялась в грязи и не могла себе позволить даже приблизиться к Артему. Не могла и двух слов связать, потому что они казались нелепыми, пустыми. Не могла сказать, что люблю его, потому что это звучало как издевка, жестокая насмешка над нашими чувствами. А теперь…

Я по-прежнему грязная, по-прежнему гадкая. Но твердо знаю, что на одну чудовищную ошибку уже меньше. Правильно говорят, что все познается в сравнении. Теперь еще больше убедилась, что зря тянула время, зря не поговорила с ним. Я должна была сразу прилететь к Артему, как только отец открыл мне глаза на мои выкрутасы. Признаваться во всем, каяться, ползать у него в ногах. Потому что Градов был чертовски прав – мы бы справились. Пережили. Потому что любили друг друга до безумия. А так получилось, что я не верила в нас, не доверяла Зорину. Он ведь знал меня как облупленную с первого курса. Знал, на что я способна, видел во всей красе не раз.

Я поеду к Артему, поговорю с ним. Чего бы мне этого не стоило. Если надо – буду ночевать у дверей, дежурить у подъезда, добиваясь встречи. Что угодно. Теперь я могу это сделать, и меня ничто не остановит. Пусть отмахивается, игнорирует, прячется. Я не отступлю. Костьми лягу, но докажу ему, что изменилась, что люблю его больше жизни.

Нервничая и чуть дыша, набирала номер Зорина. В ответ тишина. Раз за разом. Меня это раздражало, бесило, но я не сдавалась. Он может игнорировать меня сколько угодно. Я все равно не отступлю.

После обеда все-таки начала терять терпение. Боевой запал постепенно сходил на нет. Тёмка не откликался, хотя набирала его миллион раз.