Айрин Лакс - Брак поневоле

– Ты меня любишь?

– Конечно, люблю, зая, – отвечает она так же спокойно, как сказала бы: мне нравится этот цвет лака. Хотя по поводу последнего восторгов было бы гораздо больше.

– А ты меня? – додумывается спросить Кристина.

Мы ни разу не обменивались признаниями в любви. И вот это её равнодушное «конечно, люблю» не стоит ровным счётом ничего.

– Нет, – говорю я, – но ты и так об этом знаешь.

– Ла-а-адно. А папочка в курсе того, что ты меня кинул?

– Ещё нет.

– О-о-о, скоро узна-а-а-ет, – тянет Кристина, довольно улыбаясь, – папочка будет очень недоволен. Рекомендую тебе одуматься немедленно.

– Увы, не могу. Всё уже решено. На этот раз окончательно.

– Это мы ещё посмотрим, – неуверенно произносит Кристина, бравируя на пустом месте, – папочка…

– Что папочка? – усмехаюсь я. – Кредит банку твоего папочки был погашен досрочно ещё в начале этого года. Наш с тобой зажигательный трах ничем не отличается от траха с другими. Или начнёшь меня уверять, что тебе хочется семьи и детей?

– Нет, с детьми рано. Я не готова так рано ставить на себе крест. Надо всё распланировать как полагается, продумать…

– Вот видишь. Ты и не очень-то расстроилась. Наверняка уже придумываешь, как повернуть ситуацию выгодной тебе стороной. Например, снять мотивирующий ролик на тему «Что делать, если тебя бросил парень?».

Кристина кисло улыбается, скорчив презрительную гримасу.

– Ска-а-ажешь тоже. Я могу узнать, на какой выдре ты женишься? Что за сука обставила меня перед самым финишем? Познакомишь?

– Нет нужды знакомить. Ты её знаешь. И обойдёмся без оскорблений, идёт? Не советую оскорблять мою будущую жену. Это моё исключительное право называть её так, как вздумается.

Кристина обдумывает несколько секунд мои слова. Потом в её глазах мелькает огонёк недоверия. От изумления Кристина даже приоткрывает ротик:

– Только не говори, что ты женишься на этой шалашовке!..

Я резко встаю, обхватывая её щёки пальцами:

– Я уже сказал тебе. Повторяю второй раз. И больше повторять не стану. Не советую оскорблять мою будущую жену.

– Больно-о-о-о, – шипит Кристина, царапая ногтями моё запястье, – не бу-у-уду, Громов. Урод, отпусти, больно!

Я хлопаю её по щеке напоследок. Вот теперь Кристина точно обиделась: начала шмыгать носом.

Кристина знает Алису Жданову. Я несколько раз переспал с Кристиной до того, как начал встречаться с Алисой. Встречаться – неправильное определение тому сумасшедшему урагану, сорвавшему мою крышу, как только увидел Лису… Кристина тогда закатила одну маленькую истерику и написала несколько сообщений в стиле «Все мужчины – козлы! И ты не исключение!». И это притом, что мы не были парой и сама она активно гуляла и трахалась с кучей других парней.

Кристина не могла не знать Алису. В газетах писали несколько раз, что наследник империи Егора Громова встречается с обычной девушкой. История Золушки – так раздули газетчики эту новость, помусолили и переключились на других. Мало, что ли, других: молодых, богатых и знаменитых?..

– А не пожалеешь? – ехидно интересуется Кристина. – В прошлый раз ты из-за неё едва ли не в психушку загремел!

– Психушка? Ты сгущаешь краски, Кристина, – улыбаюсь я.

– Ладно, Громов… Мне, я так понимаю, здесь больше делать нечего? Пригласишь на свадьбу? Как-никак я должна была поразить собравшихся своей красотой.

Я раздумываю всего секунду, прежде чем ответить:

– Приглашу, конечно.

Неплохая идея. Пусть Лиса понервничает, пока я буду зажимать Кристину у неё на глазах. Кристина не откажется: на передок она слабая. А Лисе будет полезно ещё раз указать на её место.

– Чмоки-чмоки, Громов! – машет мне Кристина. – Соскучишься – дай знать!

Кристина нарочно вихляет круглой задницей и оборачивается у самой двери:

– Желаю тебе миленько побеседовать с папочкой!.. Он будет та-а-акой злой…

Это случилось несколько дней назад…

Я вернулась с работы, как обычно, в начале девятого вечера. Немного ныли ноги от длительного стояния на каблуках: я работала консультантом в операционном зале банка. Бойко выбивала талончики и повторяла, как попугай, одно и то же, помогала старикам разобраться с таким сложным устройством, как банкомат.

Дашки не было дома. Я не удивилась. Дашка всегда приходила гораздо позже меня, часто не ночевала дома: то задерживалась на концерте, то спала у очередного парня в гостях, то срывалась в какую-то авантюру.

Дашка была младше меня на три года. Она приходилась мне двоюродной сестрой. И свалилась на мою голову внезапно три года назад. Моя родственница со стороны мамы тётя Маша внезапно вспомнила, что в столице у неё есть племянница, то есть я. Быстро организовала звонок, полный слёзной мольбы и заискивания с посылом, не приючу ли я у себя свою двоюродную сестрёнку? Разумеется, всего лишь на время и за отдельную плату?.. Дашка, мол, девочка тихая и спокойная, собирается поступать в музыкальное училище…

На тот момент я ещё не пришла в себя после болезненного разрыва с Громовым и почти безучастно относилась ко всему, что происходило. Но почему-то согласилась. На время. Дашка оказалась вообще не тихой девочкой: увлекающейся, забывчивой, в чём-то трогательной. Какой угодно, но только не тихой. Тихая и покладистая – стандартная формулировка для того, чтобы родственники разрешили пожить хотя бы на время.

Дашка меня чем-то зацепила. Или просто растормошила меня, потому что она то и дело вляпывалась то в одну нелепую ситуацию, то в другую. Приходилось таскаться с ней, как с маленькой, ездить по городу, помогать… Платить за квартиру Даша перестала почти сразу же: уже в начале третьего месяца Дашка замялась: мол, прости, Алиска, в следующем месяце заплачу, а в этом я новую гитару купила…

Я махнула рукой. В следующем месяце ситуация повторилась. А потом и не стала наседать на родственницу: мне уже было бы непривычно и тоскливо жить без этого урагана в миниатюре. Плохо было то, что за все эти три года Дашку так и не перестало мотылять. Она то усердно училась, то забрасывала учёбу, потом активно подтягивала хвосты, меняла парней как перчатки и баловалась травкой.

За травку она получила особенное внушение от меня. Угроза «выставлю за порог» подействовала. Больше Дашка не забивала «косячки» у меня в квартире, но покуривала. Это было понятно по сладкому, чуть удушливому запаху анаши, которым пропитывались её волосы и одежда.

В последнее время Дашка всё чаще начала пропадать не на день или два, а дольше, иногда не отвечая на звонки. Я не знаю, почему я чувствовала себя ответственной за всё, что творится с ней, ведь, по сути, она не была мне родной и я познакомилась с ней непосредственно перед тем, как она приехала ко мне «пожить на время». Но, так или иначе, за Дашку я переживала…