Вета Маркова - Маша, Машенька, Машуня… или Любовь вопреки

Постараемся с толком истратить наличность,

На чужое не зарясь, взаймы не прося.

– И снова Омар Хайям. Вы его Рубаи все наизусть выучили?

– Нет, не все, но достаточно… Время, Машунь! Поехали, а то опоздаешь.

Мы вышли из кафе. Он помог мне сесть в машину, довез до института. На прощание тихонечко и очень нежно поцеловал, на этот раз он коснулся моих губ.

– Я выполнил твою просьбу. Теперь выполни мою, пожалуйста. Подари мне вечер пятницы. В пятницу мы можем сходить в театр. Что лучше балет «Щелкунчик» или рок-опера «Юнона и Авось»?

– Для меня и балет, и опера будет открытием. Еще не знаю, что лучше. На Ваш выбор.

– Тогда до пятницы.

– До пятницы! – улыбнулась я в ответ.

После этой встречи я немного успокоилась. Я ему нравилась, это было видно, я чувствовала это. Как было приятно находится рядом с ним, как были приятны его прикосновения, осознание того, что ты не одна.

Мысли снова и снова возвращались к Артуру, к моим чувствам, к моим желаниям…

Мариинка

Ни разу в жизни я так не ждала пятницу, как эту. Впервые мне хотелось подогнать время. В институте неделя прошла успешно. Зачеты все сданы и можно, хотя бы вечер, не думать об учебе.

Около шести вечера в комнату постучалась девчонка и попросила меня спуститься к вахтерше. От тети Маши я узнала, что мне на сборы дают полчаса, будут ждать в машине.

– И все? – удивилась я.

– А что еще тебе надо? Дочка, если бы меня такой кавалер пригласил, я бы и пяти минут не собиралась, – посмеялась тетя Маша.

Я убежала собираться. Было уже достаточно тепло для короткой кожаной курточки и я решила ее обновить. В театр я одела новенькое абрикосового цвета платье с воздушной юбкой солнцеклеш, которое недавно связала; оно очень деликатно подчеркивало все прелести моей фигуры, очень красиво лежало на бедрах, обрисовывало мою немаленькую грудь и подчеркивало узкую талию. Даже девчонки сказали, что это «отпад» и «последний писк».

– Куда это ты так нарядилась? – поинтересовалась Ксю.

– Сегодня в театр. Я заслужила, – и, накинув на ходу курточку, я, избегая лишних расспросов, ретировалась за дверь.

Артур прогуливался по тротуару.

– Привет, моя красавица. Придется усилить охрану, – он оценивающе смотрел на меня.

Я улыбнулась в ответ:

– Добрый вечер. Куда мы едем?

– Мы поедем в знаменитую Мариинку на «Щелкунчика». Машунь, извини, я не успел тебя предупредить. У нас сегодня коллективный поход.

– Что? – возмутилась я. – Коллективный? с кем? а если я откажусь?

– Ты – что? откажешься? Машуня!.. Меня потрясает твоя нелогичность… То есть со мной ты в театр соглашаешься идти, а если к нам присоединяются мои друзья – ты отказываешься? И где здесь логика? Или она у тебя своя, неведомая для окружающих?

– Наверное. Не нравится?

– Безумно нравится! Сегодня я тебя познакомлю с моим лучшим другом и его женой.

«Ага, друг женат. Это уже легче…», – пронеслось у меня в голове и я немного успокоилась.

Мариинка была великолепна, балет бесподобен. Я была потрясена, восхищена, хотя и старалась казаться спокойной, но внутри бушевали страсти и восторг.

Друзья Артура, Макс и Лена, оказались очень приятными ребятами. После театра заехали к ним на чай. Мило посидели до полуночи.

– Извините, ребята, мы поехали. С вами хорошо, но мне еще Золушку домой до часу ночи нужно отвезти, а то в терем не пустят, – пошутил Артур.

Ребята посмеялись, предложив переночевать у них на свободном диване. После такого предложения у меня перехватило дыхание. Артур вовремя сообразил, что этого делать не стоит, пообещав остаться в следующий раз.

В машине он поинтересовался:

– Что тебя так шокировало в предложении ребят? Мы часто остаемся друг у друга, если засиживаемся допоздна.

Он испытывающе смотрел на меня, я не торопилась с ответом, и Артур продолжил:

– Было бы классно. Мы бы с Максом сейчас пропустили по-маленькой коньячка, посидели бы еще, поболтали, а потом завалились бы спать. А утром я отвез бы тебя в общагу.

– Размечтались…

– Хоть помечтать! Здесь поцеловать нельзя, а я о великом…

Он обиделся. Или сделал вид, что обиделся. Ехали молча, я смотрела в боковое окно, но краешком глаз видела, что он посматривает на меня украдкой. Я улыбалась своим мыслям, Артуру, вечернему городу. Как же с ним хорошо!!!

К общаге подъехали без пятнадцати час и у нас было еще минут десять.

– Что молчишь? О чем думаешь? Какие планы на субботу?

– Если честно, то собиралась на кафедру детской оперативки с утра, готовиться к зачету. А о чем думаю, не скажу.

– Когда зачет?

– В среду.

– Я утром за тобой заеду и помогу подготовиться. Хорошо?

– Прекрасно!

Он проводил меня до входа в общежитие, но поцеловать даже не попытался. А я так этого ждала… Он просто очень внимательно и как-то задумчиво посмотрел в мои глаза на прощание.

– Тогда до завтра! Часов в десять буду.

В прозекторской

В десять часов я была готова грызть гранит науки и уже собиралась взять куртку, как в дверь постучали. Я приоткрыла дверь и тихо сказала:

–Уже иду.

Помахав девчонкам и пожелав им удачного дня, удалилась на встречу с наукой и Артуром. Посмотрю, может заниматься рядом с ним мне будет спокойнее, и я не буду витать в облаках от его присутствия.

Мы поднялись на кафедру, но не в студенческие кабинеты, а в кабинеты для аспирантов и ординаторов, там были совсем другие условия и совсем другие препараты. Расположились в небольшом кабинете и меня начали проверять, учить, готовить к зачету. Артуру легко удавалось нащупать слабые места в моих познаниях, но нащупав, он объяснял все подробно, рисуя в моей тетради схемы и тут же все показывая на препарате. Скальпелем и пинцетом он орудовал виртуозно. Все движения были отточены.

Я наблюдала за ним и мне нравилось то, что я видела. Заниматься с ним рядом было действительно проще. Я, хотя и отвлекалась, но ненадолго, не успевая улететь в облака. Он постоянно что-то спрашивал, приходилось быть всегда начеку, готовой к ответу. Очень хотелось показать Артуру свои знания в хирургии.

– Артур Ваграмович, а сколько времени Вы проводили здесь в студенчестве?

– Не помню, Машуня… Очень много… В то время у меня не стало мамы… Дома находиться не мог. Сейчас понимаю, что вел себя как эгоист. Спрятавшись здесь от своей боли, я оставил Шушу один-на-один с ее. Ведь она потеряла так же дорого и близкого ей человека. Натэлла для нее была и дочерью, и подругой. Потом, когда боль немного улеглась, привычка уже сформировалась. Хирургия – это мое все!!!

– Это заметно.

– Ты тоже умница. Я столько на четвертом курсе не знал, – похвалил меня Артур.

На кафедре мы проработали около трех часов. Я очень устала, но мы повторили почти все.