Екатерина Серебрякова - Внук бабушкиной подруги

– Живой, что ему сделается! – Бублик сторожевой пес наших соседей, живет в открытом дворе на привязи и очень меня не любит, – приходи посмотреть, он явно будет тебе рад.

Даня гогочет, а я только закатываю глаза. Время идет, а он ничерта не меняется….

На полянке у дома я пытаюсь забрать пакет с молоком и сметаной, но парень противится.

– Тяжелый ведь, я тебе домой занесу.

– Спасибо, что помог, – сдержано благодарю я, – раньше за тобой таких благородных порывов не наблюдалось.

– Видимо повзрослел, изменился.

– Люди не меняются.

– Думаешь?

– Уверена.

Даня заносит пакет домой, получает от бабушки тысячу благодарностей и пирожок в придачу, после чего прощается с моими домашними и уходит. А я забираюсь на кровать у себя в комнате, поджимаю под себя ноги и берусь за пост.

Рассуждая о том, меняются ли люди, мы обычно делимся на несколько лагерей. Одни считают, что люди могут измениться, другим думается, что это произойти не может, как ни старайся, а третьи убеждены, что человек – творец своей судьбы и своего характера: захочет – изменится, не захочет – не изменится.

Я считаю, что люди не меняются. Совершив поступок однажды (плохой или хороший), человек навсегда вписывает его в свою биографию. Не важно, сколько пройдет времени – неделя, месяц, год, десятилетие, совершенное клеймом останется в судьбе человека. Ведь не можем же мы сказать, что убийца, отсидев за решеткой двадцать лет и осознав свою вину, перестал быть убийцей. Герой войны, совершивший подвиг за Родину, спустя много лет, не перестает быть для нас героем, хоть его поступок далеко-далеко в истории.

На человеке навсегда остается тот или иной ярлык, сколько бы времени не прошло, сколько бы воды не утекло. Человек может осознать что-то, может поменять свое поведение, но изменится ли он от этого?

Свою биографию мы пишем всего один раз, с чистого листа без шанса измениться, исправив ошибки в черновике. Каждый в силах написать историю своей судьбы так, чтобы ярлык, повешенный на него, был непременно в положительном ключе.

С самого утра бабушка затевает полив огорода. Вода брызжет во все стороны, тут и там разложены шланги с удлинителями, дедушка носится с отверткой, чтобы подкручивать тиски. В общем, полная суматоха.

Меня отправляют из огорода, чтобы под ногами не мешалась. Но как же утренняя разминка?

– Я тогда пробегусь, ба.

– Да иди уже, в лес только одна не ходи, – бабушка отмахивается от меня как от надоедливой мухи и продолжает полив ягод. Ну раз тут я не нужна, побегу.

В деревне бегать особо негде, проселочные дороги с ухабами, камнями, ямами, по ним не набегаешься. А если и рискнешь, уже на полпути свалишься с вывихом или ушибом.

Так что я решаю бежать прямо по трассе до соседней деревни, тут совсем близко, буквально километр.

До Нижних Таволог (соседнее поселение) я добегаю быстро. Машин по пути практически не встречаю, только какой-то гонщик проезжает на мотоцикле.

Между деревнями лежит поле. Раньше сюда выходили на покосы, сажали картошку или горох. Одно время у речки даже была ферма и небольшое производство. Но со временем все порушилось, заросло, и теперь от деревни до деревни поле с травой выше моего роста.

По Нижним я пробегаю еще полкилометра до территории старой школы. Лет двадцать назад здесь учились деревенские дети, а сейчас за их отсутствием, здание пустует. Зато пришкольная территория сохранилась. Тут тебе и асфальтированные дорожки, и турники – занимайся не хочу.

Идя до площадки, я рассматриваю ветхое здание школы. Кирпич уже осыпается, половина окон выбиты, и сквозь осколки стекла видны пустующие классы с партами и портретами великих ученых на стенах.

Обогнув постройку, я выхожу прямиком на спортивную площадку. Вот только помимо меня, оказывается, тут есть еще любители спорта. И, конечно, по стечению обстоятельств этим любителем оказывается Даня.

Пройдя мимо парня, я кидаю только сухое «привет». Ухожу в противоположный край площадки на лавочку, чтобы не пересекаться с этим горе-спортсменом.

Даня, судя по всему, занимается уже давно. Его кожа поблескивает на солнце от капелек пота, небрежно уложенные волосы насквозь мокрые и липнут к лицу, а майка вызывающе облегает рельефное тело.

На парня я стараюсь не смотреть. Ну, в самом деле, чего он мне сдался? Я не одна из многочисленных фанаток, готовых пищать от восторга при одном его виде.

Тренировку начинаю с разминки, чтобы немного разогреть мышцы и не повредить их в дальнейшем. Только собираюсь начать растяжку, как ко мне со спины подходит Даня и бьет по плечу.

– Твою мать, – рефлекторно ругаюсь я и поворачиваюсь, вынимая наушник из уха, – ты меня до инфаркта решил довести?!

– Нет, – равнодушно отвечает парень, тяжело дыша и вытирая ладошкой пот со лба, – ты че сюда пришла?

– Во-первых, не пришла, а прибежала, а, во-вторых, тебе какое дело? Территория государственная, имею право находиться тут.

– Слушай, тут за неделю столько таких как ты было, спортсменок, – на последнем слове Даня неприятно искривил лицо, – сначала за мной бегут, а потом: «Данечка, помоги растянуться», «Данечка, какой ты сильный!». Василькова, я был о тебе другого мнения.

– А тебе в голову не приходила мысль, – хотя о чем я вообще? Какие мысли в его голове? – что я могу прийти сюда заниматься? Не ради тебя, а ради себя.

– Ага, ага, знаю я таких.

– Ну и самомнение у тебя! Мне бы хоть капельку твоей уверенности в себе. Будь добр, отойди и не мешай, – демонстративно я засовываю наушники в уши и одним ловким движением встаю в шпагат.

Даня остался за моей спиной, о чем я сейчас очень жалею. Хотелось бы посмотреть на лицо этого напыщенного индюка, который считал меня псевдоспортсменкой. Ради него, видите ли, сюда девочки сбегаются!

– Ты че, гимнастка? – уточняет парень, когда я заканчиваю с растяжкой и вынимаю наушники из ушей.

– Нет, Дань, пловчиха. До двенадцати лет гимнастикой занималась художественной, сейчас от былой формы осталась только капелька гибкости.

– Ну, скажем, не капелька, – его взгляд снова изучающе скользит по моей фигуре, останавливаясь на груди. Нет, ну что за парни пошли? Я ведь уже в кофте огромной, застегнутой по горло! Неужели обязательно даже в таком виде мне на грудь смотреть? – значит ты реально не ко мне пришла?

– Слушай, самооценку понизь – не соответствуешь. Я вообще не знала, что тут кто-то есть. Если бы знала, что ты занимаешься в этом месте в это время, бежала бы в противоположную сторону.

– Обидно так-то, ну да ладно. Давай тогда вместе до деревни? Кто первый, тот победил.