Инга Дыбченко - Здравствуй

Мой маленький человек. Я знаю, у нас не было времени скучать. Мы похоронили детских нас где-то глубоко внутри себя и, может, они отчаянно сейчас хотят поговорить. Но мы с тобой – глупые взрослые. Мы с тобой должны уметь прощаться. Я брошу на тебя взгляд в последний раз, надену свое серое пальто и выйду из кофейни. Пообещаю, что больше никогда сюда не вернусь. Я знаю, у нас у каждого свой путь.

В разные стороны.

Мы с тобой случайно встретимся спустя много лет в какой-то уютной кофейне. Будет зима, предновогодняя суета и снег. Ты узнаешь меня, сидя за соседним столиком и сжимая в руке букет белых роз. Подойти ко мне у тебя не найдется сил. Что-то ёкнет в твоем сердце, когда за мной закроется дверь кофейни. Ты грустно улыбнешься и еще долго будешь смотреть на столик, за которым сидела твоя детская дружба. Все в порядке. Нужно уметь отпускать.

В тот вечер мы оба осознали, что больше не встретимся.

Неплюшевой тебе.

Я пылился в темной коробке, не веря, что когда-то увижу солнечный свет. На моей мягкой лапе удобно расположился плюшевый заяц, закрывая мои глаза своими длинными ушами. Если бы я мог говорить, я бы попросил его немного подвинуться, потому что мне не нравится быть придавленным всеми и лежать на самом дне коробки. Иногда до меня доносились какие-то звуки, потом я чувствовал, как чьи-то руки ощупывают мое тело и на этом все заканчивалось. Я знал, что в нашей коробке на одну игрушку стало меньше, и я надеялся, что когда-нибудь, когда совсем никого не останется, кто-то выберет меня.

Я понимал, что не самый красивый и приятный. У меня разного размера уши, пустые глаза, торчащая ниточка под стеклянным глазом, недошитый нос и губы-ниточки, грустно опущенные вниз. Я совсем некрасив. Маленький, нескладный, странного цвета, с пустым и обреченным взглядом. Я не знаю, кто меня сшил и зачем, но я искренне верил, что все же кому-то нужен. Но я не был нужен. Когда ты открыла коробку, и я услышал твой тихий голос, я подумал, что мы могли бы стать хорошими друзьями, но я совсем не видел тебя. Красивый, розовый, большой заяц все еще прикрывал мои глаза. Твои руки подхватили пушистого приятеля и я, наконец, увидел тебя и окружающий мир. Я расстроился, что тебе достанется другая игрушка, более красивая, чем я. Я расстроился, хотя всегда знал, что абсолютно бесполезен.

Я лежал на дне коробки и смотрел на синее-синее небо, в моих глазах отражались облака и ты. Ты с безразличием смотрела на плюшевого зайца, совсем не слушая, что тебе говорит твоя мама. Она распиналась, гладила игрушку, показывала ее тебе, но ты, маленькая-маленькая, совсем не была заинтересована в нем. Я смотрел на тебя и чувствовал, как бьется мое несуществующее сердце. Внезапно, ты посмотрела прямо в мои грустные глаза и достала меня из тесной картонной коробки. Твой голос. Твой детский, тихий голос, робко спрашивающий «можно его?» я не забуду уже никогда. Твоя мама недовольно закатила глаза и уговаривала тебя взять прекрасного, яркого, красивого зайца. Но ты совсем ее не слушала, только смотрела в мои глаза и прижимала меня к себе так, будто я что-то значу. Я слышал, как бьется твое сердце. Жаль, что ты не слышала мое. Ты спасла меня. Я спас тебя.

Мы проводили вместе все время. Я видел, как ты плачешь, когда тебя обижали соседские мальчишки, видел, как робко ты тянешь руку на своем первом в жизни уроке, видел, как ты весело смеешься с шуток своей сестры, видел, как ты жуешь конфеты, пока никого нет дома. Я чувствовал, как сильно ты прижимаешь меня к себе, когда спишь, как сонно ищешь меня рукой, когда переворачиваешься на другой бок и чувствовал, как ты дрожишь, потому что ночь такая длинная и страшная, а тебя пугает даже малейший шум.

Я помню, как ты сначала откусывала кусочек хлеба сама, а потом протягивала его мне, как тянула к моему ниточному рту вилку с хрустящей картошкой и как наливала мне в отдельную чашечку чай. Я сидел на твоих коленях и чувствовал себя самым счастливым, самым нужным, самым важным. Я чувствовал, как распирает меня любовь к тебе, и как мне жаль, что я просто игрушка. Я помню, как ты шептала мне, что я твой самый лучший друг. Спасибо тебе за то, что видела во мне больше, чем просто неправильного плюшевого мишку. Ты говорила всем, что я очень грустный и мне нужно больше любви, ты обнимала меня сильнее, чем кого-либо еще, ты брала меня с собой всюду и, если где-то забывала, то всегда возвращалась за мной.

Я видел, как ты росла. Видел твои ссоры с сестрой, ссоры с мамой, ссоры с твоим отцом. Ты обижено лежала на своей кроватке, глядя на меня. Ты рассказывала мне о своих чувствах, фотографировала меня и целовала в ниточку под глазом. Ты говорила, что это родинка. У тебя есть такая же. Это наша с тобой особенность, это наша с тобой связь.

Я любил тебя всем своим телом. Я помню, как ты впервые разочаровалась во мне. Это было в летнем лагере. Светловолосый мальчик, с большими голубыми глазами и самой очаровательной, по твоим словам, улыбкой взял меня за лапу и презрительно скривился. Он спросил, чей это такой страшный медведь, он смеялся и называл меня ошибкой, и я видел, как ты стояла позади него, я смотрел прямо в твои глаза и видел в них разочарование. Ты ничего не сказала. Когда он ушел, ты схватила меня и спрятала под одеяло. Если бы я мог плакать, бы затопил слезами комнату. Я ошибка, я брак, я уродливый плюшевый мишка. Я просидел под одеялом весь день и только вечером, когда ты плюхнулась на постель, ты достала меня, прижала к себе, поцеловала в родинку под глазом и шепнула, что я у тебя самый лучший. Если бы я мог смеяться, я бы разбудил весь лагерь своим смехом. Ты любила меня больше светловолосого мальчика. Ты любила меня больше.

Я видел, как ты взрослела. Как реже улыбалась, как утопала в учебниках, как перестала есть перед экзаменами, как слишком сильно похудела из-за нервов и как засыпала прямо за партой. Я уже не помню, когда ты в последний раз взяла меня с собой к бабушке, когда в последний раз кормила меня с ложечки, когда в последний раз делилась со мной секретами. Но одно оставалось неизменным: каждую ночь ты прижимала меня к себе.

Я помню, как видел тебя в последний раз. Ты собиралась на учебу, посадила меня на кровать, посмотрела в мои глаза и ушла. Я помню, как терпеливо ждал тебя. День, два, три. Я сидел и чувствовал, как вата внутри меня становится тяжелее. Ты говорила, что в моих глазах отражаются звезды, но сейчас в них была только боль, отчаяние, пустота. Ты больше не вернулась. Меня забрали домой твои родители, я видел твое фото в черной рамке, видел их опухшие глаза и прекрасно все осознавал. Ты больше никогда не вернешься. Я больше никогда не услышу твой голос, твои теплые руки никогда больше не обнимут мое плюшевое тело, ты никогда больше не поцелуешь мою родинку под глазом, никогда не назовешь меня самым красивым, никогда больше не будешь защищать меня от людей, называющих меня уродливым, ты больше никогда-никогда не вернешься. Я чувствовал, как сильно мне хотелось плакать, как разрывалось мое несуществующее сердце на сотни маленьких лоскутков. Меня посадили на твою кровать, твоя мама не могла даже смотреть на меня, и я остался сидеть, одинокий, оставленный, брошенный. Я – твой маленький памятник.