Артём Орлов - Семнадцатый

– Здравствуйте, дядя Вова, – поздоровалась она. – Анжелика Васильевна волнуется, да? – смущенно спросила девочка, подозревая, что этот дядя охранник, которого отправили на поиски ребенка. – Просто они так быстро все ходят, а мне хочется рассмотреть все поближе, – оправдалась она, сдерживая свои слезы. – А когда эта тетя рассказывает, я начинаю зевать. Меня Аля зовут.

И вдруг он почувствовал себя волком из мультика, который пытается поймать зайца, а девочка Аля, между тем, выскальзывает из его рук и пытается драпануть. Не может же он просто взять и отпустить ее, а вдруг она здесь запутается и не найдет выхода? По камерам ее, конечно, найдут, но она же испугается и точно заплачет. С другой стороны, она привела веские доводы, почему не хочет возвращаться к этой учительнице. Да, он бы тоже не вернулся к тете с таким странным и старческим именем. Есть такие имена, которые подходят только молодым, или только старым. Например, Алевтина, Лидия, Людмила – как-то в его голове ассоциируются именно с женщинами в возрасте, а Лилия, Мария – только с молодыми. Например, Радик – забавное мужское имя, но только пока он молодой, а когда постареет, он же не станет зваться Радище!

– Аля, какое необычно-красивое имя, – он поспешил сделать ей комплимент, чтобы она не думала, что он будет ее ругать, да и за что можно вообще ругать детей? За то, что им неинтересно? Ведь взрослые и созданы для того, чтобы детям было интересно, а вот тетю экскурсовода, как и всех остальных теть, надо будет еще раз поучить, как правильно вести экскурсии в зависимости от возрастной категории. У Владимира вообще было ощущение, что они один и тот же текст читают всем: и подросткам, и детям маленьким, и взрослым компаниям.

– Конечно, ты права, в музее спать нельзя, здесь же столько всего интересного! А еще около каждого экспоната есть его история, – он подошел к Але и чуть повернул ее, держа за плечи, в сторону надписи, до которой даже она дотягивалась. – Видишь, написано не только, что перед тобой, а даже как это делалось и как попало в музей, – он дал ей немного времени, чтобы она посмотрела, но понимал, что темный зал музея не так интересен ей. – Все можно изучать самостоятельно, так даже интереснее, правда? – и он даже не сомневался в ее положительном ответе.

– Правда, – согласилась она, уже улыбаясь. – Владимир Андреевич, – прочитала она на его бейдже имя. Небольшое желание ее чему-то научить навело ее на мысль, что дядя все-таки какой-то ученый и к нему надо обращаться как к учителю.

– Знаешь, Аля, раз уж ты все равно сбежала от своей группы, мы можем пойти по другой лестнице, чтобы они нас не заметили и посмотреть кареты, платья и посуду девятнадцатого века, или увидеть старинные книги? – он ввязывался в эту авантюру, потому что ему до жути было интересно мнение обычного ребенка. К сожалению, в его окружении не было таких честный детей, которые высказывали бы свое мнение, не боясь за последствия, а ему нужно было все знать, ведь музей не должен быть просто сундуком со старыми вещами, он должен пользу приносить.

Конечно, он попросит сейчас сотрудников найти эту группу и сказать руководительнице, что девочка Аля сейчас с заместителем директора, и, кажется, всем влетит, но не ребенку же. Он-то уж точно вывернет все так, будто не она сбежала, а руководители не уследили. Впрочем, он еще не получил согласия на мини-путешествие.

– Я готова идти к платьям и каретам! – смело решилась девочка. – Только давайте так, чтобы класс не увидел, а? – она склонила голову на бок и заглянула в глаза дяде Вове.

И снова он убедился в том, что не интересен детям Древний мир. Дурацкая программа по истории. Вообще в понимании Владимира проходить надо было в обратном порядке. Начать с современного мира, а потом разворачивать эту конфетку, чтобы дойти до самой сердцевины и тогда, в каком-то десятом или одиннадцатом классе к взрослым уже детям придет осознание того, с чего все пошло, что недалеко мы на самом-то деле ушли, несмотря на то что прошло колоссальное количество времени. Люди научились красиво одеваться, но в двадцать первом веке им больше нравится раздеваться, жить в пещерах и заниматься только тем, что добывать себе еду. Какая тоска. Так вот, Владимир считал, что интересно человеку изучать то, что он понимает, а понимает он то, что видит своими глазами и то, чем пользуется. Маленькому человечку трудно уложить в голове, что эти некрасивые камни являются орудием труда, что при помощи палки-копалки можно даже убить, если очень захотеть. Она никак не сможет удивиться, увидев украшения из камня или железа древней женщины, и уж точно не захочет их примерить.

Девятнадцатый век тоже не был так близок к этим малышам двадцать первого века, но он отличался шиком и блеском барокко – золотой век дворянства, а потому он был интересен.

– Как скажете, государыня Лиля, – он взял ее за руку и повел в обратную сторону, то есть к началу, а оттуда по широкой ковровой лестнице наверх. Скорее всего, им уже рассказали о том, что потолок над лестницей расписан древом императорской семьи, а потому он не стал на этом останавливаться. По дороге он накрапал сообщение о том, что девочка Аля из экскурсионной группы с ним и он приведет ее к выходу позже.

Они поднялись на второй этаж, где был уже зал восемнадцатого и девятнадцатого веков, но кареты пока не было видно. Там была представлена эпоха классицизма. Владимир не любил разговаривать с детьми как с детьми и упрощать язык – он считал, чем раньше ребенок познакомится с терминологией, тем быстрее он ее поймет.

– Смотри, Аля, – раз уж она разрешила ему так себя называть, то он этим воспользуется.

– Оооо… как много, все девушки похожи на Золушек. не все красивые, правда…

– Это русские императоры и придворные, – на стене висело довольно много портретов, похожие один на другой. – На самом деле, они не были так похожи, просто в то время, которое называлось «классицизм», было принято рисовать людей с розовыми щеками и бледными лицами, в париках, и именно в такой позе, а еще побольше налепить медалей, – наверное, ей было необычно такое слышать «принято». Опять же, школьники, даже взрослые, не всегда принимают количество стилей изображения, они считают, что качество картины зависит от ее приближенности к реальности, но это совсем не так. Впрочем, Владимир не любил живопись так сильно, чтобы ею восхищаться. – Это знаешь, как аниме сейчас, многие всех рисуют в стиле аниме, – попытался он пояснить ей приближенно к их реальности, правда не был уверен, что она знакома с аниме.

– Аниме? А я смотрела мультик, мне Катька показывала. Там у всех глаза огромные! – она попыталась изобразить это на своем лице, открывая глаза широко-широко, насколько это было возможно, чем вызвала улыбку у Владимира.