Юэда Снеж - Ломаный

Снег большими хлопьями медленно падает вниз, тихо ложится на перила балкона, касается моих обнажённых рук. Я стою здесь уже полчаса, а может и дольше, холод давно пробрался под кожу, проморозил кровь. Но я не ухожу. Неотрывно смотрю на тёмное чернильное небо, на рваные пятна облаков, что щедро сыплют на землю снег.

Стою. Никак не могу решиться прыгнуть вниз. Пятый этаж. С такой высоты точно разобьюсь. Наконец-то сломаюсь окончательно. Положу конец этому бракованному существованию. Мне не место здесь. Мне не нужно было рождаться вообще. Именно я должен был умереть ещё в утробе, а не мой брат близнец. Но умер он, а я выжил и смог родиться. Слабым, недоношенным, но родился. Лежал в боксе полуторакилограммовым лягушонком подключенный к системе жизнеобеспечения, а мама в это время тихо плакала, потому что боялась потерять ещё и меня.

Но лучше бы я умер тогда. Лучше бы умелые врачи не смогли спасти мою никчёмную жизнь, потому что, начавшись с надлома, с трещины, жизнь не смогла выправиться. Она так и осталась – ломаной.

Я остался ломаным.

Я рос хилым, болезненным ребёнком. Простуды, ангины, бронхиты – я не вылезал из них, переболел всем, чем только можно. К школе всё более-менее утряслось. Иммунитет вспомнил, что он есть, и начал с горем пополам работать, реагируя на вирусы. Но в школе началось другое.

Именно там, когда я учился то ли в первом, то ли во втором классе, группа старшеклассников зажала меня в туалете и попыталась изнасиловать. Кажется, у них ничего не получилось. Я вырвался и убежал. Но этот случай напугал меня так, что память не желала хранить его. Она запрятала его в самый дальний, в самый тёмный угол подсознания, и там он лежал забытый, зарытый, похороненный. Лежал и гнил, отравляя всю мою жизнь, всего меня. И лишь недавно вспомнил этот эпизод и понял, почему в кошмарах часто видел грязные, заваленные хламом туалеты. Подсознание давало сигнал как могло.

Но на этом школьные «приключения» не закончились. Из-за того, что я был физически слабым, неловким, робким ребёнком, одноклассники перестали меня брать в активные игры, а потом и вовсе начали дразнить. Вскоре всё это переросло в травлю. А когда выяснилось, что я ещё и омега, травля достигла своего апогея.

Альфы и омеги… Новый вид мутации, поразивший человечество. Форма не опасна для жизни человека и общества, но прогрессирует быстрыми темпами. Пятьдесят лет назад ни о чём таком ещё не слышали, а сейчас уже совсем нередкость среди обычных мужчин, так называемых мужчин-бет, встретить мужчин-альф. Сильные, рослые, волевые альфы выгодно отличаются от обычных бет. И также уже давно встречаются среди женщин хрупкие с виду, но очень выносливые омеги. А вот мужчина-омега – это непонятная дичь, которая рождается раз на миллион.

И вот я оказался таким. Оказался мужчиной, который не способен зачать, но способен выносить и родить.

Родителям всегда было всё равно омега я или бета, они любили меня и никогда не заостряли внимание на этой мутации. Самым главным для них было то, что мутация неопасна для моего здоровья. В общем, когда наступил период гормонального роста и правда о моём теле начала вскрываться, я оказался к этому совершенно не готов.

А ещё к этому не было готово общество, моя школа, мой класс. Они, как стая бешеных собак, набросились на меня. Высмеивали, издевались, толкали, пинали, воровали и портили мои вещи. А я молчал, не говорил ничего родителям. Я очень боялся опять их расстроить, ведь они и так уже столько всего из-за меня натерпелись. Я замкнулся в себе окончательно. Только огрызался на пинки.

Но в один «прекрасный» день всё это закончилось.

В пятнадцать лет пасмурным осенним днём, когда я медленно спускался по лестнице, боясь задеть кого-нибудь, и остановился на площадке между первым и вторым этажом, один пробегающий мимо боров толкнул меня так, что я расшиб окно и вылетел наружу.

После этого разгорелся нешуточный скандал. Наконец-то всплыла вся правда о травле. Вызывали родителей виновных, учителей, летели головы. Но меня всё это уже не волновало. Я лежал в больнице, и умелые руки заботливых врачей снова чинили меня.

Почему я не умер тогда? Почему врачам удалось починить это поломанное тело? Почему я снова выжил? Видимо, омеги и правда выносливы, и с какой силой ни бей их, всё вытерпят.

Но как ни крути, именно после того, как я несколько месяцев пролежал сначала в больнице, а потом дома, моя жизнь, наконец, посветлела.

Я отказался возвращаться в прежнюю школу, и родители со мной полностью согласились. Поиском новой школы они занимались сами и очень тщательно. И теперь, понимая свою ошибку, они учитывали не только здоровье, но и то, что я омега. Они нашли небольшую чисто женскую школу, в которой большинство девочек были омегами. К сожалению парней-омег в нашем городе да и в ближайших городах не водились, с ними я мог общаться только по интернету, на чём активно настаивал психолог. Но он говорил, что этого мало, утверждал, что не так уж и важно мальчики или девочки, главное, чтобы в реальном окружении были ещё омеги.

Поначалу я очень боялся идти в новый класс, знакомиться со всеми, ловил на себе любопытные взгляды, меня мучало повышенное внимание. Я инстинктивно ждал удара. Но время шло, а никто не бил. Наоборот. Девочки по-доброму и с участием относились ко мне. Они не навязывали себя, но я чувствовал их незримую поддержку. И беты, и омеги – все относились ко мне по-дружески, по-сестрински.

Да, именно так – по-сестрински.

В стенах этой небольшой школы, в маленьких классах я впервые узнал, что такое настоящая дружба и надёжное плечо, что такое протянутая рука и совет старшей сестры. Вся школа была, как одна большая семья, в которой, конечно, случалось всякое: и ссоры, и непонимание, но несмотря на это всё равно в школе царило тепло. И я, зажатый, вечно сдерживающий себя и ждущий удара ёжик, смог оттаять, смог раскрыться. Я учился познавать себя. В буквальном смысле учился разговаривать, выражать свои мысли вслух, а не только на бумаге с помощью красок, учился рассказывать о своих эмоциях, учился не сдерживать их. Учился плакать. Учился смеяться. Именно там, в стенах своей школы, я сделал первые шаги к тому, чтобы принять такое непонятное, но всё ж таки своё тело. Тело, которое было мне всегда отвратительно. Меня приняли таким, какой я есть, мне сказали, что можно быть таким, и я сам принял себя. И даже чёртова течка не казалась чем-то жутким. Хотя конечно, страха из-за неё приходилось терпеть много. Особенно в первый раз.

Проигнорировав все советы подруг, в тот день я пришёл в школу. Я ловил незнакомые симптомы и понимал, что они означают, но мне казалось, что всё не настолько сильно, что течка начнётся завтра или послезавтра, ну никак не сегодня.