Наталья Лилль - Югер безмолвия

– Вы, должно быть, уже и запамятовали, кто он такой? – проговорила экономка, заметив задумчивость на лице хозяйки.

– Что вы… Как же я могла забыть… Я прекрасно помню, что мистер Калхоун был правой рукой и доверенным лицом моего папы во всех связанных с фермой делах. Но я не думала, что он всё еще здесь… – проговорила Брадшо.

Также Элли помнила, что помощник отца был очень привлекательным и видным молодым человеком. Глядя на него, девочка-подросток могла лишь вздыхать и сожалеть о том, что по возрасту совершенно не годится в жёны такому завидному жениху.

На ферме «Югер безмолвия» Дилан появился много лет назад вместе со своей матерью. В то время, как вдова Калхоун получила место экономки в фамильном особняке Ломанов, её смышлёный шестнадцатилетний сын был определён на грязные работы в конюшне. Парень оказался на редкость работоспособным, старательным, а главное, преданным своему делу. Никто и никогда не слышал, чтобы юный помощник конюха сетовал на свою судьбу или сокрушался по поводу необходимости выполнять тяжёлую и чёрную работу.

Трудолюбие, терпение и сознательность молодого человека сослужили ему добрую службу. Со временем отец Элли начал поручать юноше менее грязные, но более ответственные задания. Чем старше становился Дилан, тем большее доверие оказывал ему мистер Ломан. В течение нескольких лет владелец фермы обучал Калхоуна всем премудростям овцеводства. К двадцати пяти годам молодой мужчина стал главным и единственным помощником отца Элли. Во время длительных командировок в столицу мистер Ломан всегда знал, что его животноводческие угодья остались в очень надёжных руках Дилана.

Наконец, навсегда увозя семью в город, владелец «Югера безмолвия» передал своему верному и грамотно обученному заместителю ведение всех дел на ферме. К тому времени Дилан достиг уже тридцатидвухлетнего возраста.

За все шестнадцать лет отсутствия в родовом гнезде Натан Ломан ни разу не пожалел о том, что доверился Калхоуну. Благодаря стараниям Дилана ферма процветала и стабильно преумножала богатство своих законных владельцев. Отец Элли не забыл по достоинству оценить работу своего помощника и назначил ему солидное вознаграждение.

Полностью поглощённая столичной жизнью Брадшо совершенно не интересовалась тем, кто и как ведёт животноводческие дела её папы, поэтому информация о том, что мистер Калхоун по-прежнему проживает на ферме, стала для неё сюрпризом.

Всё ещё пытаясь вытащить из глубин своей памяти детальный образ помощника отца, Элли уставилась в окно, из которого хорошо было видно его первое место работы – конюшня.

Вдруг внимание женщины привлёк не очень яркий, но приятно мерцающий свет, пробивающийся сквозь щель между воротами деревянного строения.

Отвлёкшись от мыслей о Калхоуне, Элли не совсем осознанно начала гадать, что могло быть источником такого необычного свечения… Перегорающая лампочка? Фонарь в чьей-то руке? Старинная керосиновая лампа? Свеча? Нет, не свеча… В конюшню же нельзя заносить источник открытого огня, так как ни чем не прикрытое пламя может спровоцировать пожар… Пожар…

– Пожар! – громко закричала Элли, до которой, наконец, дошло, что за необычные свечение она видит.

Не мешкая ни секунды, женщина бросилась на улицу и понеслась в сторону конюшни. Всё сознание Брадшо вдруг оказалось занято мыслями о закрытых в горящем помещении лошадях. Элли ещё с детства помнила, что в случае пожара на конюшне первым делом необходимо освободить запертых в стойлах животных. Женщина так переживала за скакунов, обречённых на мучительную смерть в огне, что совершенно не слышала, как с мольбами остановиться за ней пытается бежать пожилая домоправительница.

Домчавшись до горящего строения, Элли распахнула его ворота. В ту же секунду лицо женщины обдало волной тёплого воздуха. Помещение конюшни было сильно задымлено, но Элли смогла разглядеть несколько мечущихся в своих стойлах лошадей. Миссис Брадшо заставила себя подавить приступ панического страха и, решительно шагнув внутрь, поспешила к первому деннику. Чтобы открыть его дверь, Элли пришлось отодвинуть довольно массивную и тяжёлую щеколду. Почувствовав исходящий со стороны открытых ворот поток свежего воздуха, освобождённая женщиной лошадь помчалась на свободу.

К сожалению, дополнительный приток кислорода ощутил и всепоглощающий огонь. Пламя начало сильнее разгораться и стремительнее распространяться. Элли подавила новый приступ страха и двинулась вглубь конюшни, открывая одно стойло за другим. Освободив последнюю, восьмую, лошадь, женщина осознала, что почти не может дышать.

Элли душил сильный кашель, но она не смела глубоко вдохнуть и откашляться, так как горячий воздух сильно обжигал ей ноздри и горло. Жар от всё сильнее разгорающегося огня начал опалять женщине кожу. Повернувшись в сторону ворот, Элли с ужасом обнаружила, что из-за густой задымлённости помещения совсем не видит выхода. Идти к воротам предстояло на ощупь, ориентируясь на доносящиеся снаружи голоса миссис Калхоун и мистера Уорда. Преодолев всего несколько метров, женщина почувствовала, что движения даются ей всё тяжелее, а голова начинает сильно болеть и кружиться. Понимая, что ни в коем случае нельзя останавливаться, Элли опустилась на четвереньки и дальше продвигалась только ползком. Неожиданно голова Брадшо упёрлась во что-то твёрдое. Сердце Элли сжалось от разочарования: она поняла, что выбрала неверное направление, заблудилась и наткнулась или на стену, или на какой-то предмет.

«Неужели это мой конец…» – зажмурившись, обречённо подумала обессиленная женщина и уже была готова в отчаянии упасть на землю, как «стена», на которую она наткнулась, зашевелилась.

Медленно угасающее сознание Элли уловило, как кто-то берёт её на руки и куда-то несёт. Когда женщина поняла, что уже не одна и, возможно, будет спасена, её сердце подпрыгнуло от радости. Буквально через несколько секунд миссис Брадшо почувствовала, что адский жар, окружающий её со всех сторон, исчез, а вдох больше не причиняет обжигающей боли. Стараясь поглотить как можно больше так не хватающего прежде кислорода, Элли, словно выброшенная на берег рыба, начала хватать ртом воздух.

Затем женщина ощутила, как её бережно опустили на какую-то прохладную поверхность. Обоняние, уловившее запах травы, подсказало Элли, что её положили на газон. Сознание Брадшо начало постепенно проясняться. Женщина попыталась открыть глаза и посмотреть на своего спасителя, но её веки поднимались с большим трудом, а взгляд никак не хотел фокусироваться. Элли почувствовала, как ей на лоб легла чья-то довольно тяжёлая рука.