Алиса Анисимова - Любимое чудо

В шкафу ровным строем висели футболки, рубашки, потёртые джинсы, юбки до колена, толстовки, в которых мог утонуть слон – стандартный набор среднестатистической девушки, давно забывшей слово «стиль», вот только ничего даже отдалённо похожего на праздничное. Последнее красивое платье, купленное специально для особого дня, стало маленьким в четвёртом классе, на этом любовь к шикарным нарядам закончилась.

– Я ушла!

Вот так привычно и быстро можно выбраться из дома, обозначив свой уход и временное отсутствие. Магазин…

Я даже не собиралась особо наряжаться, планируя откопать где-нибудь более-менее строгую юбку и блузку под цвет, а может быть удалось бы найти и классику: чёрный плюс белый, равно душевное спокойствие и отсутствие необходимости выискивать нечто новое. Вот только Олечка разнесла мои надежды в пух и прах, крича о великом дне, после которого мы может быть никогда не увидимся, а значит нужно произвести на всех хорошее впечатление.

«Ты просто не пытаешься осознать, насколько этот день велик!» – злилась она, подбрасывая в воздух почему-то именно мои распущенные волосы. Пришлось согласиться со всеми утверждениями и отметить в памяти новую задачу. Если взрослая жизнь такая же, то мне уже не хочется взрослеть.

И вот теперь ноги несли меня в магазин, за всеми необходимыми покупками.

Но то было позавчера, а сегодня я уже стремилась на всех порах вперёд, ожидая шума, гама, знакомых лиц и вечных вопросов, не сгорит и бледная кожа, превращая меня в самого настоящего вампира.

Девятнадцать лет вообще странный возраст. Вроде бы уже не дети и можете с уверенностью заявить, что готовы ко взрослой жизни, но с другой стороны всё ещё купаетесь в собственных попытках превзойти всех вокруг, идя не только по головам, но и по чужим эмоциям.

Что изменилось с начальной школы? Что изменилось со средней? За столь вроде как длинный, но в то же время короткий срок, почти никто не изменился, блуждая в вечных попытках найти самого слабого. Толстый, худой, бледный, загорелый, умный, глупый. Ее столь важно, чем выделяться, сам факт отличия от других уже ломает многочисленные рамки, заставляя обидчиков всем скопом нападать на ни в чём не повинную жертву.

Это некая закономерность, нечто такое, что уже давно перестали пытаться исправить, изменить, сделать лучше. В таком случае остаётся только ждать и надеяться на лучший исход.

– Арашина, ну давай быстрее, только тебя и ждём!

В классе нет и половины людей, но присутствующие этого не желают замечать, для них главное совсем другое, а именно необходимость срочно выместить на ком-нибудь злость за задержку тех, кто совсем уж не горит желанием приходить на выпускной.

Инна Бунина – главная красавица класса, темноволосая, с густыми бровями. По её рассказам чистокровная цыганочка, щурит глаза, оглядывая меня с ног до головы. Уж кто-кто, а она с первого класса совсем не изменилась, ещё в тот далёкий год окинувшая мою скромную персону таким же презрительным взглядом.

Те далёкие годы никогда не проходят без следа.

Первого сентября я, спрятавшаяся за огромным букетом маленькая девочка, очень уж сильно не хотела отпускать руку мамы, стоящей рядом и укоризненно смотрящей на меня. Её тянуло к другим родителям, подругам, приятельницам, просто знакомым, а дочь, обязанная в этот момент стоять вместе со своим классом, задерживала.

Кое-как пристроив к остальным, передавая крошечную ладонь, похолодевшую от волнений, классной руководительнице, она наконец смогла уйти, помахав рукой и напоследок напомнив, чтобы я вела себя хорошо. Инна, сокращать её имя или добавлять уменьшительно-ласкательный суффикс я так и не решилась ни под каким предлогом, внимательно оглядела мой скромный наряд и громко фыркнула, складывая руки на груди. С этого всё и началось.

Косые взгляды стали моей визитной карточкой. Ужасной, противной, от которой хотелось избавиться, отмыться.

– Ну и где остальные?

В недовольном голосе красавицы нашего класса засквозила истерика, которую та готовилась выплеснуть на кого угодно, оказавшегося рядом. Максим Легошин, её главный ухажёр, большую часть времени проводящий в спортивном зале, заграбастал любимую за талию, прижимая к себе.

– Не волнуйся, скоро подойдут.

Мне захотелось засмеяться, уж слишком комично выглядел этот парень, пытающийся одновременно и напрячь все мышцы, и вжать живот. Остальные присутствующие тактично отвернулись.

Если обычный человек на семьдесят процентов состоит из воды, то Макс лишь на двадцать, остальное занимают протеиновые коктейли и всякие фруктово-овощные смузи, хранящиеся в его огромной сумке.

Вообще об этой сумке не знал разве что глухой. Волшебное место, по шутливым рассказом обладающее как минимум пятым, а то и десятым измерением, куда складывалось всё необходимое, включая сменную одежду, две пары кроссовок, пять бутылочек с понятным наполнением, шесть коробочек с едой, расфасованной по специальным отделам, зубная щётка, паста, чайник, несколько зарядных шнуров и по легендам даже кошка, случайно заблудившаяся в недрах сумки, а в полнолуние выбирающаяся наружу, дабы забрать с собой ещё несколько вещей.

Но то были легенды.

Я планировала просто пройти к своей парте, тихонько там сесть и почитать что-нибудь из скаченного, может быть послушать музыку, однако не получилось.

– Ого, это кто у нас тут, а… Ара… Короче, попугайчик, сгоняй за пивом, не стой без дела.

То, что разговаривали со мной, я поняла только раза со второго, когда в плечо уже толкнули, обращая на себя внимание. Гоша Тихонов, совершённая противоположность своей фамилии, громко обозначил своё присутствие для всех, развалившись за партой и для пущего порядка в очередной раз пнув ногой.

– И с кем я разговариваю? – было видно, что ему хотелось срочно с кем-нибудь поругаться, но так как другие на столь непритязательную роль не подходили, приходилось выкручиваться. – Давай, попугайчик ара, пивка хочется, слетай, принеси.

Красавица Инна визгливо рассмеялась, уцепившись острыми когтями за плечо ухажёра. Тот в свою очередь в очередной раз напряг мышцы, предпочитая следовать уже проторенной дорогой.

– А мне захвати мороженное!

В глазах Максима можно было заметить старательно крутящиеся шестерёнки мозга, обрабатывающие информацию. В конце концов он осознал, что приказ относится не к нему и стал сосредоточенно обкусывать заусенец на указательном пальце, столь неудачно успевший образоваться.

Очередной толчок показал, что от меня так просто не отстанут. Пришлось медленно подняться, стараясь не потерять ту малость, оставшуюся от моего самоуважения и выйти в коридор, плотно прикрыв дверь. Никуда идти я не собиралась, но возвращаться прямо сейчас было бы верхом безумия.