Владимир Титомиров - Музыка любви

Маринка! Мне нужно тебя видеть. При первой возможности я хочу быть с тобой. Хотел просить тебя не писать мне «головокружительные» слова, если ты так же пишешь ещё кому-нибудь. А потом подумал: а влруг она в самом деле разговаривает с кем-нибудь так же, а "убедительная просьба" на неё подействует, – и решил: пусть пишет.

Как бы там ни было, у меня такое чувство, что ты понимаешь меня лучше, чем кто-нибудь другой; когда я с тобой говорил или молчал, мне было одинаково хорошо, потому что я был уверен, что любое моё слово и интонацию ты поймёшь, я чувствовал тебя рядом не только физически. А ведь чаще всего девчонки, обращающие на себя внимание, или глупы, или во всяком случае прямолинейны и просты в своих чувствах (если последние ещё способны проявляться), менее же привлекательные так же не интересны, т. к. так же прямолинейно прилипчивы и надоедливы.

[Опять делаю вставку. Перечитываю это десятки лет спустя. И думаю, что современная молодежь уже так детально не обсуждает свои отношения, как это было тогда, когда зачитывались классической литературой, в которой основной темой и является любовь. И подчеркну ещё раз, что это – подлинная история, в которой настолько сильны были чувства, что разлучённые не знали, что им делать, чтобы не недосолить или не пересолить. – Авт.]

Если человек не очень нравится, то он заинтересовывает иногда хотя бы некоторым безразличием с его стороны к твоей персоне.

[Но об этом они только рассуждают. А на деле у них – взаимное притяжение, тем большее, чем больше каждый из них чувствует любовь другого. Вспомним Пушкина: "Чем больше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей". – Авт. ] [Ещё раз перечитывя, замечу, и это – в эпиграфе, что у Пушкина: "Чем меньше… "]

А стоит убедиться, что ты ему очень нравишься, так сказать, самолюбие удовлетворено, и дальше с ним уже скучно.

С тобой же не так. Чем приятнее тебе со мной, тем лучше мне с тобой.

В общем, дорогая, я написал 4 листочка и ничего не написал о себе. Напишу в следующем письме. Всякая же весточка от тебя, так же как и мысли о тебе, заставляет ныть моё сердце. Пиши хоть понемногу, но чаще.

25.08.56 г.

Помня твою просьбу, стараюсь не писать "головокружительных слов". Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты меня понимал, как раньше, и чтоб не требовалось особых объяснений (правда, тебя можно простить, т. к. ты не выспался), и вообще я тебе советую читать письма на "свежую голову".

И всё-таки, что тебе не понятно? Не понятны слова, которые ты приводишь в своём письме? Могу одно тебе сказать, что многие люди недооценивают откровенность и искренность в человеке, а вообще советую тебе, милый, без внимания пропускать такие строчки. Мне только одно хочется от тебя, Вадим, чтобы ты верил мне. А иначе зачем тогда переписываться?

Живётся мне ничего. Недавно была в театре кино-актёра. Смотрела немой вариант «Месс-Менд», в трёх сериях. Чудесный фильм! Завтра пойду смотреть французскую живопись; ты, вероятно, о ней читал в газетах. Вот так в основном протекают мои свободные дни. А как ты проводишь время и с кем? Кто тебя окружает?

Удивительно, Вадька! У меня тоже есть такое желание – увидеть тебя, что мало вероятно.

Сейчас я вспомнила «Зерновую», мне так хочется вернуть последний день!.. Ой, сейчас моя пустая голова опять опять плести слова, которые вдруг ты не поймёшь, поэтому пока на этом кончаю. Пиши мне, Вадя. А вот теперь не знаю, целовать тебя или нет, т. к. боюсь, что это слово относится к "головокружительным".

26.08.56 г.

Сейчас – 10 часов вечера. Я побродил по городу и решил пойти домой. Мама, пока она в отпуске, собирается шить мне куртку и намекала, чтобы я как-нибудь на пару часов побыл дома. Вот я пришёл, а она занята другим делом. Сел, подумал, кому бы написать. Другим нужно, но не так приятно. И вот – пишу опять тебе.

Маришка! Ты мне об Одессе написала всё-таки мало. Хотелось бы знать, встречались ли вы в течение последних дней на том же месте Лузановки, почему перестали встречаться Виктор и Люся, почему тебе было скучно. Впрочем, если лень писать об этом, не пиши.

А я сейчас посильно наслаждаюсь прелестями позднего лета. Сегодня ездил днём в одно место. Я не торопился, наслаждался хорошей погодой и смотрел глазами приезжего на родной город, пытаясь сравнить Ленинград с Киевом, Одессой и др. городами. Какие всё-таки изумительно красивые места есть в нашем городе! Ну, в Киеве – Крещатик, ну, приднепровские парки, и всё. А здесь, – в местах у Невы, – что ни место, то новый чудесный вид. А как всё-таки много зелени, и как она несравнима с Одесской! А сколько цветов! И какие они разные!

А что, Маринка, за бал, на который ты хотела пойти или ходила?

Заходил сегодня Марик, мой приятель, будьте знакомы, и потребовал, чтобы я не занимал воскресный вечер, т. к. он хочет (Ах, чёрт возьми! Если бы ему быть немного выше, то он не хотел бы, как он говорит.), так вот, он хочет познакомить меня с той самой особой, которая, как я тебе рассказывал, однажды покорила всех мальчиков в компании простотой нрава. Может быть, любопытства ради, заскочу посмотреть.

Но, Маринка! Я хочу быть с тобой, а не с кем-нибудь другим. Когда чего-нибудь страстно желаешь, можешь успокоиться только тогда, когда пресытишься. Не знаю, мог ли бы я тобой пресытиться, но мне очень этого хотелось бы, так было бы спокойнее. Сейчас слушаю из приёмника типичный буги-вуги (Мне бы сейчас, дорогая, тебя и чуточку денег, мы бы немного развлеклись). Да, пять недель отдыха что-нибудь да значат, в кармане пока немного пустовато, но об этом – только тебе под строжайшим секретом, ленинградские девочки об этом не должны знать, как-нибудь обойдёмся.

А я, нет-нет, да и вспомню вдруг какую-нибудь деталь из наших встреч, например, как мы с тобой целовались на заднем сидении тряского автобуса, довёзшего нас до Ярморочного, или как ты поцеловала меня, когда я рассказал, что впервые влюбился в 7 лет, или наш «откровенный» разговор на пляже, или наша «размолвка», когда я так нелестно тебя назвал! (Чёрт возьми, до чего хороша музыка!) Или твои оригинальные реплики. И опять же размышляю, как бы ты себя вела, если бы я вёл себя несколько по-иному.

Ну, ладно, Маринка, думал написать пару листочков, потом вырвал ещё один, хотел им кончить, затем – ещё один. Пока не надумал что-нибудь ещё, спешу кончить.

Пиши мне о себе, Маринка! Напиши мне, не могло ли бы так случиться, чтобы ты, скажем, приехала на праздники дня на 3–4 в Ленинград или что-нибудь в этом роде?

Единственный ли способ увидеть тебя в ближайшее время – это приехать в Москву? Или даже встреча со мной в Москве тебе почему-нибудь была бы не очень приятна? Напиши, чтобы я на всякий случай знал.