Шен Бекасов - Семь слов

Где я? – задал он себе вопрос. Чья-то дача? Больница?

Позади него раздались шаги. Он обернулся. На веранду вышли двое – седовласый старик с седыми же усами и в огромных очках на пол-лица и всё та же пожилая женщина, которая обещала принести попить. Старик тоже был в белом халате.

Откуда-то взялись стулья, и оба уселись перед ним. В правую руку ему сунули пластиковый стакан с водой, а в левую – мензурку с небольшой белой таблеткой.

– Выпейте, – ласково сказал старик. – Чтобы голова не болела.

Он осторожно, следя за длинной жилой, ведущей от руки к капельнице, опрокинул в рот мензурку с таблеткой. Запил водой, жадными глотками опустошив стакан.

– Где я? – спросил он. – Что со мной?

– Хорошие вопросы, – одобрил старик, улыбнувшись. – Но давайте сначала познакомимся. Меня зовут Владимир Николаевич, я здесь главный врач.

– Так это больница?

– А это, – не обращая внимания на вставленный вопрос и указывая на женщину, продолжал старик, – Нина Андреевна, наша дежурная медсестра.

Нина Андреевна приветливо улыбнулась.

– Это больница? – настойчиво повторил он свой вопрос. – Что со мной?

– Ничего страшного, – заверил Владимир Николаевич.

– А что тогда? Что здесь? Почему?

– Не торопитесь с вопросами, – посоветовал Владимир Николаевич. – Давайте для начала разберёмся с более важным делом.

– Каким?

– Как вас зовут?

– Вы не знаете, как меня зовут? – удивился он. – Меня зовут…

Он умолк. Он молчал не меньше минуты. Он шарил взглядом по веранде, он пристально всматривался в лица людей в белых халатах, он задумчиво окидывал взглядом свои руки. Его терпеливо ждали.

– Я не помню, – прошептал он.

– Так, – с каким-то удовлетворением произнёс Владимир Николаевич. – Понятно.

– Что вам понятно?! Что происходит?! У меня а… а… как её…

– Амнезия, вы хотели сказать?

– Как-как?

– Амнезия. Вы это хотели сказать?

– Не знаю…

Владимир Николаевич сверкнул линзами очков, глянув на Нину Андреевну, и прокомментировал:

– Такие слова для него ещё сложноваты…

– Амнезия. Ам-не-зи-я. Слышали? Амнезия, амнезия, амнезия!

– Вы понимаете, что значит это слово?

– Амнезия?

Владимир Николаевич по-отечески положил ему руку на плечо.

– Ну-ну, успокойтесь. Вот и сейчас голова болеть перестанет… Нина Андреевна, позаботьтесь, пожалуйста…

Это было последнее, что услышал сидящий в инвалидной коляске человек, прежде чем уснул крепким сном без сновидений.

Уже не так больно.

Сначала страшно просыпаться, потому что помнишь, как было больно.

Но уже не так больно. А может быть, совсем не больно?

Откуда мне знать, больно или не больно? Может быть, это просто… эти… как их… ощущения. Так и должно быть. Это вовсе не больно. Новорождённый кричит не от боли, а от ощущений. От жизни. Н-да. Забавно. Откуда это у меня всплыло – про новорождённого?

Надо просыпаться.

Собственно, уже не сплю.

Тогда надо открыть глаза.

Страшно? Ах да, меня тогда напугала эта дура медсестра. Только бы она сейчас не пялилась на меня, как тогда…

Открываем глаза…

Прекрасно – я здесь один. Это называется палата, я помню. Интересно, я могу о чём-то подумать, если не знаю, как это называется? Вот я лежу в кровати. Рядом тумбочка. Рядом – это справа. Ага, я помню, где это – «справа». А слева должна быть капельница… Но вот её как раз нету. Как рука-то исколота… Но сейчас иглы нет. В палате всё должно быть белое. А здесь не белое. Если не белое, то какое?

Дерево, кругом дерево. Тёплое. Шкаф. Стол. Стул. Нет, правда, забавно! Откуда во мне всплывают эти слова? Я смотрю и называю. Я помню, как это называется…

Я помню.

Я не помню.

Ам-не-зи-я.

Что же это значит? Нет, не помню. Доктор назвал это слово и спрашивал, хотел ли я сказать то же самое? Не знаю.

Окно. Занавески. Дверь. Открывается.

Ну вот, теперь я не один…

– Доброе утро! Ну, как мы себя чувствуем?

Нина Андреевна, медсестра, напугавшая вчера меня своим взглядом в упор.

Вчера? Почему я решил, что это было вчера?

«Долго я спал?»

– Да целые сутки!

Вчера, всё-таки вчера… Какая однако эта Нина Андреевна… Бодрая. Улыбчивая. Жиз-не-ра-дост-на-я.

– Да так крепко спали, да так хорошо, что Владимир Николаевич снял все медикаментозные назначения…

«Какие назначения? Миди… ментоз…»

– Ах, господи, что ж я слова такие… Ведь Владимир Николаевич строго-настрого запретил… Да кто ж знает, какие вы слова помните, а какие нет? А я вот вам поесть принесла… Желудок-то, наверное, уже отвык… Пока вот вам только это можно… Вот через соломинку тяните…

Же-лу-док. Это в животе. Еда. Жидкая. Соломинка. Трубочка. Сосать. Глотать.

Нина Андреевна ходит вокруг. Заглядывает в глаза. Переставляет вещи с места на место. Су-е-тит-ся.

Устал.

Наконец-то она ушла.

Опять хочется спать.

Он сидит на стуле между кроватью и окном. За окном светло. А мне не видно его лица.

«Кто вы?»

– Друг.

Друг. У меня есть друг? Или он не мой друг? Вообще – друг. Такое бывает?

«Вы мой друг?»

– Да, я твой друг. Близкий друг. И ты тоже можешь говорить мне «ты».

«Ты.»

– Вот и славно. Так гораздо лучше.

«Я тебя не помню.»

– Такое бывает, ничего страшного. Я здесь как раз для того, чтобы помочь тебе вспомнить.

«Ты знаешь, как меня зовут?»

– Это не тот вопрос, с которого надо начинать. Ответ на него не поможет тебе вспомнить.

«А с каких вопросов надо начинать?»

– Тебе не интересно, как зовут меня?

«Да. Как тебя зовут?»

– Меня зовут Андрей Гардези.

«Это тоже не помогает мне вспомнить.»

– Это нормально. Имена – это, знаешь ли, всего лишь символы…

«Сим-во-лы.»

– Не напрягайся. Мы начнём потихоньку.

«Мне не видно твоего лица. Может быть, оно мне что-нибудь напомнит?»

– Хорошо, я пересяду с другой стороны кровати… Так лучше?

«Да. Но твоё лицо мне ни о чём не напоминает.»

– Да? Жаль.

«Ты обиделся?»

– Вовсе нет! Я знаю, что мы только в начале пути. Но я верю, это не займёт так много времени, как думают врачи. Они вообще перестраховщики и тупицы.

«Пе-ре-стра-хов-щи-ки.»

– Именно. Этот Владимир Николаевич вообще не хотел пускать меня к тебе. Глушил тебя всякими лекарствами. Вообще чудо, что ты смог очнуться.

«Я хочу спать.»

– Вот и славно! Ты спи пока. Я ещё загляну.

– Посмотри на свои руки.

«Смотрю. Бледные. Слабые.»

– Расслабь их.

«Расслабил.»

– Сожми в кулаки.

«Сжал.»

– Разожми!

«Разжал.»

– Зажмурься! Открой глаза! Посмотри на руки!

«А!»

– Что? Что?

«У меня кровь на руках, Андрей!»

– Тише, тише! Нет там никакой крови.

«Но я же видел…»

– Ты не видел. Ты вспомнил.

«Что это за кровь? Откуда? Почему? Что случилось?»