Лилия Подгайская - Кто бы мог подумать…

Ну и что с того, что в официальной обстановке её теперь называют Анастасией Викторовной? Сама-то она хорошо знает, что и сейчас, в свои двадцать семь всё ещё остаётся Настей, глупой романтичной девчонкой, мечтающей о том, чего просто по определению не может быть в этом до крайности приземлённом и прагматичном мире. Всё вокруг говорит о том, что время сказок осталось в далёком прошлом, и теперь о нём даже не вспоминают за деловой занятостью, и она это видит и понимает. Но, поди ж ты, сделать с собой ничего не может и по-прежнему мечтает о несбыточном. И как теперь быть? Вот уродилась она не такой, как все, и мается теперь, не знает, что ей делать со своей жизнью.

Хотя соседи и знакомые говорят, что это её неправильно воспитала мать, разбаловала, мол, девчонку в край. Ну да, мама её любит очень, от всего оберегает и ничегошеньки в доме делать не заставляет.

– Гуляй, – говорит, – доченька. Наработаешься ещё в жизни, успеешь.

Она и гуляет, то есть, вернее будет сказать, что отдыхает и предаётся занятиям, которые любит больше всего, – книжки романтические читает, фильмы-мелодрамы смотрит без конца и мечтает.

Даже любящая мама вздыхает иногда, что дочь уродилась не от мира сего, как она говорит. Хотя жаловаться ей не на кого – сама девочку так воспитала, оберегая от всего, в том числе и от самой жизни. Настя, подрастая, жила в мире сказок, а потом красивых романов. Живая жизнь открывалась ей только тогда, когда она попадала на люди. Но и здесь ей везло. В школе к ней относились хорошо и учителя и однокашники. В институте было, практически, то же самое, хотя над ней иногда посмеивались – повелась, мол, девочка на романтике. На работе, которая, кстати, к диплому никакого отношения не имела – так получилось, – коллектив был чисто женский и довольно приятный. Её странности, как считали некоторые, воспринимались девчонками спокойно. А было их, сидящих в одной комнате и уткнувших носы в компьютеры, ни много ни мало как двадцать шесть человек. И при этом – о чудо из чудес! – никаких эксцессов, никаких громких скандалов, всё тихо и мирно. Удивительное явление!

Единственное, что не клеилось в жизни Насти, это отношения с противоположным полом. Ну не замечали её ни мальчишки в школе, ни однокурсники в институте. И внешностью, вроде бы, Бог не обидел – небольшого росточка, стройненькая, светловолосая, голубоглазая, ну просто ангелочек. Но казался этот ангелочек ребятам нарисованным, не живым, и интереса не вызывал. А на работе и вообще мужчин в поле зрения не было, одни женщины. А кроме дома и работы Настя нигде и не бывала. Так сложилось. Подруг близких у неё не было, а настоящей – никогда. Ходить куда-то было неинтересно – чего стоять одной под стенкой на вечеринке или скучать среди шума и гама. Уж лучше дома с книжечкой или перед телевизором. Спокойнее, привычнее и приятнее.

Так получилось, конечно, не без причины. Когда Настя была ещё совсем маленькой, её накрыло какой-то страшной болезнью, из-за которой она три года провела в постели, поднимаясь только в самый разгар лета, когда было совсем сухо и тепло. А как только начинались дожди и холода, девочку опять в постель укладывали и без конца кормили лекарствами. И что ей оставалось делать, как ни сказки читать? Грамоту-то она освоила легко и довольно рано. Вот и читала всё, что было под рукой. Мама, видя это её пристрастие к чтению, книги покупала в огромном количестве. Наверное, все сказки, какие только есть в мире, были в их домашней библиотеке. Но нужно сказать, что не все они девочке нравились. Были и злые сказки, которые она читать отказывалась. А вот добрые, светлые перечитывала без конца. Потом пошла романтическая литература. И здесь мама постаралась. Так что читать было что. И когда злая болезнь отступила, и девочка поднялась на ноги, привычки её уже остались неизменными. Среди этих книг ей было хорошо и уютно, а жизнь вокруг казалась непривычной и пугала её. Со временем страх ушёл, но в своём закрытом мирке ей было намного комфортнее.

По причине этой самой болезни мать и начала оберегать девочку от любой работы – вначале по рекомендациям врачей, а потом уже по привычке. И то сказать, в доме две взрослых женщины, а мужчиной даже и не пахнет. Неужели они сами не управятся?

Второй взрослой женщиной в доме была, разумеется, бабушка. Она внучку очень любила, наверное, больше, чем сама мама. И говорила иногда, что когда девочка появилась на свет, над родильным домом ангел пролетел, и верила в то, что этот ангел подарит, наконец, внучке счастье.

А вот понятие счастья было у мамы и бабушки совершенно разное. Мама видела счастье в спокойствии и уюте тихой квартиры, которые не нарушают своим присутствием никакие мужчины. Замуж вышла не по большой любви, а просто потому что надо, положено. И ещё ребёнка ей хотелось. Мечталось о девочке, и когда родилась Настя, мама была наверху блаженства. Продержалась в замужестве недолго, и когда муж ушёл из семьи – тихо, спокойно, без скандала, была даже довольна. Ушёл и хорошо, меньше хлопот. Сама она никаких таких сексуальных желаний, как говорят нынче, никогда не испытывала, и была этому рада. И считала, что так и надо. Потому и книги для дочери покупала романтические – пусть радуется, коль ей нравится, – но без откровенных любовных сцен, столь любимых многими женщинами. Так сказать, бестелесная любовь, хоть она, будь её воля, и такой бы отказала в праве на существование. Зачем? Только душу мутить. И цензор из неё получился весьма успешный, литература подбиралась в доме такая, как надо. А когда Настя подросла и обрела определённую самостоятельность, было уже поздно менять жизненные предпочтения – сложившиеся взгляды засели в душе крепко.

Бабушка же уважала любовь земную, настоящую. То, что ей самой не повезло в жизни, и муж погиб слишком рано, как она считала, – и до серебряной свадьбы дело не дошло – ничуть не изменило её отношения к этому вопросу. Однако менять что-то в своей жизни было уже слишком поздно, надо было дочери помогать и внучку растить.

Однажды, когда Насте было лет пятнадцать, и она уже кое-что начала в жизни понимать, ей довелось случайно стать свидетелем откровенного разговора между мамой и бабушкой.

– И чего ты, Тася, с замужеством так долго тянешь? Не пойму я тебя, – проговорила бабушка. – Ты же в самом соку женщина, и видная к тому же. Тебе мужа найти не так и трудно, просто по сторонам хорошо посмотреть надо. Вон Пётр Илларионович как на тебя заглядывается, аж облизывается, когда видит.

– А зачем он мне, мама? – отозвалась мать. – Глазки у него действительно масленые делаются, когда мы встречаемся случайно, да мне это ни к чему, противно даже.