Клэр Коннелли - Капитуляция в брачную ночь

Его эбеновые глаза притягивали словно магнит, и Эммилин быстро отвела взгляд.

Уголки его губ насмешливо изогнулись.

– Есть немного, – согласился он.

– Дело в том, что я не хочу огорчать отца. Мысль о том, что я могу его ранить, невыносима.

Она снова посмотрела на него и на этот раз выдержала взгляд, изо всех сил стараясь быть храброй. Если она хочет, чтобы этот человек стал ее союзником в обретении свободы, она должна показать ему, что не боится его.

– После смерти мамы он поместил меня в кокон, а я не сопротивлялась. – Она прикусила нижнюю губу. Пьетро отметил, что губы у нее полные и чувственные, и снова глотнул виски.

Эммилин вздохнула и продолжила:

– Я все это время чувствовала, что нужно попросить отца снять с меня опеку и предоставить мне больше свободы.

– Ну и почему же не просила? – Пьетро не представлял, как можно жить, когда каждый твой шаг контролируется. Он с самого детства не терпел никакого вмешательства в личное пространство. Он всегда стремился к независимости и самостоятельности.

– Это трудно объяснить, – тихо ответила она.

Эммилин даже себе не могла этого толком объяснить. Много лет она пыталась смириться с существованием, которое, по сути, выбрала для себя сама, не желая огорчать отца.

– Самоубийство мамы стало страшным ударом для отца. Он очень изменился. Моя безопасность превратилась для него в идею фикс. Я не хотела, чтобы он снова был раздавлен, как после смерти мамы.

Пьетро оцепенел. Он настороженно взглянул на Эммилин. Что-то в выражении ее лица затронуло глубинные струны в его душе.

– Да, – подтвердила она, отвечая на незаданный вопрос, приняв его молчание за простое удивление. – Я знаю, как умерла мама. – Она побледнела и сложила руки на коленях.

– Твой отец приложил немало усилий, чтобы оградить тебя от того, чтобы ты узнала истинную причину смерти.

– Да, – криво усмехнулась Эммилин. – Я же сказала, что защитить меня от всего стало его навязчивой идеей.

Когда же Эммилин поняла, что чрезмерная опека отца оскорбляет ее, лишая простых радостей жизни?

– Как ты узнала?

Вопрос вернул Эммилин в разговор, и в то время, которое она меньше всего хотела вспоминать.

– Мне было пятнадцать лет, а не пять. – Она пожала плечами, стараясь сохранять равнодушный вид. – Он защищал меня, как мог, но я ходила в школу, а дети могут быть жестокими. Да, она врезалась в дерево. Но это не было случайностью.

В ее ореховых глазах плескалось отчаяние, хотя лицо оставалось спокойным. В нормальной ситуации Пьетро, возможно, стал бы ее утешать, но сейчас особенные обстоятельства. Она не просто женщина, а его будущая невеста, если он согласится.

Как будто у него есть выбор! Дружеское расположение и лояльность по отношению к Колу вкупе с его смертельным диагнозом не оставили Пьетро выбора.

– Отец так и не оправился после смерти мамы. И мысль о том, что со мной может что-то случиться, приводит его в ужас. Каким бы безумием это ни казалось, я его понимаю. – Она прочистила горло. Для следующей фразы ей понадобится сила. – Я думаю, что нам надо пожениться.

Пьетро коротко и резко усмехнулся:

– А тебе не кажется, что это я должен сделать тебе предложение?

– О…

Она прищурилась, но в ее взгляде читалась самонадеянность, которая привела его в легкое замешательство.

– Полагаю, что вы заядлый холостяк и скорее в аду грянет мороз, чем вы женитесь. – Эммилин снова кашлянула. – Если верить таблоидам, вы больше заинтересованы в установлении вращающейся двери в свою спальню, чем в женитьбе.

Пьетро улыбнулся с холодным пренебрежением:

– Неужели?

– Ваши… подвиги не являются тайной за семью печатями.

Она снова прикусила губу и опустила глаза.

– Так и есть, – мягко согласился он.

Такая реакция должна бы насторожить Эммилин, но у нее совершенно не было опыта общения с мужчинами, в особенности с такими, как Пьетро Морелли.

– Я не думаю, что вы прекратите… хм… эти… – Она взмахнула рукой, и изящные браслеты зазвенели, как музыкальная подвеска, возвещающая о приближении шторма.

– Да? Какой же удобной женой ты будешь.

– Я не буду вашей женой в прямом смысле этого слова, – быстро ответила она. – То есть мы будем женаты, но формально. Каждый из нас продолжит жить своей жизнью. – Она представила себе его грандиозный особняк на окраине Рима. – У вас огромный дом. Вполне возможно, что мы не будем видеться.

Он потер подбородок, удивленный таким забавным замечанием. По крайней мере, у нее не было сказочных фантазий. Она не воображала себя принцессой в ожидании принца на белом коне.

– И тебя это не беспокоит? – спросил он, растягивая слова и оглядывая ее с головы до ног.

Девушка выглядела как типичная представительница высшего американского общества – скучный бежевый брючный костюм, кремовая блузка и нитка жемчуга на шее. Полное отсутствие стиля и личности. Почему девушка двадцати двух лет выбрала такую пресную и бесформенную одежду?

– Нет, конечно, – ответила она с удивлением. – Я же сказала, что это будет фиктивный брак. Отца успокоит мысль, что мы женаты. Он в этом смысле старомоден, хотя и не ожидает от нас брака по любви. Это будет династический брак. Все просто и понятно.

– Династический брак? – переспросил Пьетро.

– Да. Для людей с нашим состоянием очень трудно найти партнера, который будет заинтересован в нас, а не в нашем богатстве.

Она пожала плечами, а у Пьетро сложилось впечатление, что Кол сильно ошибается в отношении Эммилин. Она не показалась ему наивной и беззащитной. По крайней мере, она отчетливо понимала сложившуюся ситуацию.

– Мне точно не нужны ваши деньги. Мне вообще ничего от вас не нужно, кроме свободы, которую гарантирует брак с вами.

Почему его беспокоит тот факт, что ей необходимо только его имя?

– Моя матушка захочет внуков, – к собственному удивлению, произнес он. Это попытка поймать ее на крючок? Или вывести из равновесия?

Она рассмеялась. Мелодичный смех никак не вязался с пресным внешним видом.

– Судя по вашей репутации, у нее, вероятно, уже есть внуки.

Пьетро помрачнел.

– Хотите сказать, что у меня полно незаконнорожденных детей?

Эммилин безразлично пожала плечами:

– Полагаю, что такой вариант нельзя исключить.

Он задумчиво прищурился. Оказывается, Эммилин не так проста, как кажется. За внешней вежливостью и воспитанностью дамы светского общества и богатой наследницы таится острый ум, проницательность и юмор, граничащий с сарказмом. Не женщина – огонь.

– Вы ошибаетесь. Я не стал бы игнорировать отцовские обязанности, – строго сказал он.

Эммилин немедленно ему поверила. Он выглядел серьезным и ответственным.

– В таком случае вашу матушку ждет разочарование. Но, по крайней мере, она удовлетворится тем, что имя ее сына не треплют на страницах светской хроники по неподобающим поводам.