Александр Головин - Пуховик

– Марго? – Искренне удивилась Людмила, увидев старую подружку.

– Вы кто? – Мила всматривалась в замотанное платком лицо бесформенной фигуры дворничихи, и когда Люда потянула рукой край платка с носа вниз, узнала. – Ты? … Люда?

Марго, завизжав, выскочила из машины, кинулась к стушевавшейся подруге, крепко ее обняв. Бибикнула не весть откуда взявшаяся машина, требуя освободить проезд. Эффектная Мила в коротенькой расстегнутой шубке с копной черных волос, отстранившись от подруги, развернулась на звук. Добавив грубости в голосе, выдала:

– Че сигналишь? – Заметив опускающееся стекло, добавила, пресекая перепалку. – Варежку закрой, а то щас народ разбудишь, бутылка или еще чего на крышу прилетит. Видишь, девушки общаются? Вот и давай…, двигай задом.

В довершение показала водителю срамной жест холеным средним пальчиком с безукоризненным маникюром. Повернулась к Люде, давая водителю понять, что разговор окончен. Торопыга благоразумно прикрыл окно и, покачав головой, двинулся задом.

– Марго, ну ты в своем репертуаре …

– Да пошли они… – Мила беззаботно махнула рукой, отправляя всех в преисподнюю. – Ты куда пропала? Ни слуху, ни духу, сто лет тебя уже не видела. Пошли ко мне в машину, а то я уже замерзла.

Освободив проезд, они долго болтали в машине, пока Люда не вспомнила о времени, пора было вести детей в детский сад. На прощание Марго вытащила из сумочки две свеженькие, не так давно пущенные в оборот, сложенные пополам пятитысячные купюры, протянув, добавила заартачившейся подруге:

– Бери, не выеживайся. Ты здесь за месяц и половины, поди, не заработаешь. Это шальные деньги, за ночь срубила, своим что-нибудь купи, скажешь – от тети Марго. Я к тебе обязательно заеду, покажешь… – Чмокнувшись на прощание с подругой, добавила. – Людка ты не представляешь, как я рада, что тебя встретила.

Марго работала в эскорте у Алика. Алик, в прошлом криминальный авторитет, гроза 90-х, легализовался в бизнесе. Имел строительный магазин, несколько ресторанов, две заправки, отель и эскорт для определенных услуг. Может, и еще чего, Мила не распространялась, а про эту часть айсберга знали все.

Мила заявилась под вечер на следующий день, громогласно известив о своем визите жителей общаги. Может, не всей, но проживающих на 3-м этаже, это уж точно. Убирая со стола посуду после ужина, Люда услышала через звукопроницаемую дверь комнаты дробный стук каблуков, затем непонятный шум и неповторимый голос Марго.

– Че пасть раззявил? Захлопни, говорю…, не то муха залетит.

– …

– Чаво-о? Двигай…, а то наподдам коленом для ускорения, в форточку стрижем вылетишь…

Люда открыла дверь, на пороге стояла фотомодель, шагнувшая с обложки глянцевого журнала. Через три комнаты в щели приоткрытой двери виднелась изумленная физиономия приставучего, но безобидного местного забулдыги Феди, неосторожно зацепившего Марго. Стали открываться другие двери, народ с интересом выглядывал из комнат, вдыхая аромат Франции, оставленный после себя шумной визитершей.

– Впустишь? Или тут стоять будем? – Мила протянула хозяйке один из пакетов, добавив. – Это нам.

Мила покорила детей. Не подарками, которых приволокла в избытке, она весь вечер занималась с ними. Играла в настольную игру, при том шельмовала безбожно с кубиками и хохотала до слез, уличенная надувшимся от такой несправедливости Андреем. Читала им сказки, неподражаемо меняя голос, доводя до исступления, прижавшегося к ней Андрея, и безраздельно обосновавшуюся на ее коленях Олесю. Сама уложила их спать.

Долго шептались за столом на выгороженной кухоньке, предаваясь воспоминаниям. Изливали душу друг другу, болтая обо всем, о жизни, плакали и смеялись. Люда спросила:

– А может, к вам в эскорт? Я еще ничего.

– Забудь. – Мила, помрачнев, разлила остатки марочного вина первой бутылки по бокалам. – Это не твое, вон, детей поднимай.

– Да, я уже … – Люда, заплакала, оперев лицо на руки.

– Не писай! Вытащим, – протянула подруге бокал, – давай, за детей.

Далеко за полночь, собираясь ложиться спать вдвоем на кровати Люды, Мила критически, словно впервой осмотрела убогое жилище.

– Нет, подруга, с этим надо что-то делать. – Приметив ползущего по стене таракана, скинула тапок, вспоминая студенческую общагу, прихлопнула насекомое со словами «да, что ж вам по ночам-то не спится?», прихлопнув еще пару, подвела итог. – Определенно. С этим надо что-то делать…

5.

Мила фактически взяла шефство над подругой. Устроила ее к своему знакомому в малое предприятие. Олег, как звали коммерсанта, выкупив у завода кое-какое оборудование, настроил выпуск бытовой химии. Дела шли хорошо, и Людмилу взяли на приличный оклад с надбавкой от реализованной продукции.

Жизнь стала налаживаться. Людмила рассчиталась со всеми долгами. Даже выкупила в ломбарде чудом не проданные золотые сережки, подаренные матерью в честь совершеннолетия. Стала задумываться о собственном жилье, ипотеке.

Мила, не имея собственных, привязалась к детям Людмилы. Дети в тете Марго души не чаяли, и Люда порою даже ревновала их к подруге. Андрей пошел в первый класс, сопровождаемый на первую линейку Милой. Сорванец к удовольствию подруги заявил, что иначе в школу не пойдет.

На новогоднем корпоративе Олег заявил, что пора расширяться, выходить на следующий уровень. Он заключил договор на поставку новой линии по выпуску продукции и взял под нее большой кредит. Честно предупредил о временных трудностях и возможных перебоях со сроками выплаты заработной платы, до пуска линии. Народ отнесся с пониманием, шеф всегда держал слово. Отладку линии закончили в марте, уже в апреле Олег подобрал «хвосты» по зарплате, и поднял оклады сотрудникам. Людмилу перевели технологом.

После Майских праздников к ним нагрянула налоговая с выездной проверкой. Выявили утаивание налогов и сбыт продукции под чужим брендом – контрафакт, нелицензионное программное обеспечение. Опечатали склад, блокировали счета предприятия. Пошли просрочки по погашению кредита, банк арестовал линию, опечатал цех. Поговаривали, что это – заказ конкурентов. Олег метался, продавая свое имущество для поддержки работников и решения вопроса, не помогало. Собрав оставшийся персонал, честно признался в своем банкротстве, развеяв последние надежды.

Людмила сама не своя вернулась домой в думках о дальнейшей жизни.

Беда одна не приходит, тем же вечером покалечили Милу. Она находилась, вроде, в приличной компании, отмечали какую-то сделку в ресторане. Разгорелась ссора между их столиком и соседним. Марго, в силу своего характера, кинулась разнимать подпивших мужиков. Какой-то отморозок в толчее дважды крест на крест «мазанул» ее по лицу «розочкой» (куском разбитой бутылки), превратив лицо в лохмотья. Утром, узнав о происшествии, Людмила кинулась в больницу. В челюстно-лицевом отделении хирург пояснил ситуацию. Один глаз вытек сразу, второй не задет, лицо сильно искромсано, возможно, остались маленькие осколки стекла, потребуется не одна операция. Восстановить? Хирург развел руки…, будет видно, когда снимем повязки, явно потребуется не одна операция. Разрешил посмотреть на подругу в реанимации. Людмила стояла и плакала, глядя через стекло на свою подругу с белым коконом вместо головы, подкрашенным проступившими красными пятнами крови.