Элли Милау - Чтобы помнить

Сначала я старалась быть покорной, пыталась выполнять все приказы, наивно полагая, что меня не тронут, если буду послушной, но я ошибалась… Что я видела в этой вселенной? Что я вообще знала о мире? Попросту привыкла к покорной роли, к миру в тени высокородных кроксов. Не видят, не высовываешься – значит не тронут. И хоть все во мне бунтовало такому положению в нашем обществе кроксов, что я могла сделать против миллиардов? Что могла изменить одна девочка в закостенелом обществе, где столетиями принято такое обращение к отличающимся. Уяснила для себя, что чем меньше ты сопротивляешься, чем меньше тебя видят, замечают, тем легче жить. И я пыталась в той прошлой жизни… Как умела, но… к рабству меня никто не готовил, а мои истины рассыпались на ветру.

Аякс не был самым жестоким из мастеров, так, во всяком случае, говорили другие рабыни, но это не значило, что он жалел кого-либо, делал поблажки. Нет. Он умело подавлял, вызывал слезы, рушил систему ценностей. Без эмоций наблюдал, будто ему и вовсе неинтересно происходящее, зрелище того как разумное существо превращается в робота запрограммированного лишь к выполнению определенных команд. Он был чудовищем в моих глазах, что бы не говорили другие.

– Смирись, Эм, – шептала с соседней кровати Ка, так она себя называла.

Уже давно потерявшая имя, забывшая, как и прежнюю себя, но я не хотела становиться одной из этих безликих. Кое-как пытаясь дышать, вспоминать прошлую жизнь, цепляясь за прошлую себя в отчаянной попытке выжить, не уйти окончательно, не стать просто товаром, остаться собой, хотя бы в душе. Я надеялась, что смогу сохранить рассудок, стараясь соответствовать ожиданиям мастера, но Аяксу этого было мало…

Он будто чувствовал несоответствие. Неужели видел в моих глазах жизнь вместо пустоты? Неужели ощущал, что меня не сломить так просто? А за показным смирением скрывается жгучая ярость…

И он нашел способ, как пробить ту стену, которой я отгораживалась в первые дни моего пребывания в колонии. Влез в душу, расковырял там все, выуживая наружу потаенные страхи, желания… Его методика работала, если у него таковая была, потому что я теряла себя. А первым взрывом сверхновой в моем сердце стал секс, точнее – насилие над моей душой.

Чувствовать желание к ненавистному врагу – невыносимо. Хотеть… умолять его прикосновений, умирать под ним от недостачи воздуха и выгибаться навстречу, несмотря на боль от первого проникновения в тело, на нежелательность сексуального акта. В моих глазах застыло отчаяние. Душа ревела, просила остановиться, но не тело… тело горело, сгорало. Нет ничего хуже диссонанса между телом и душой, это даже ужаснее боли. Боль можно выдержать, а вот беспомощность, невозможность управлять собой – нет. Видимо он хотел, чтобы я стала покорной, не сопротивлялась, вот и нашел способ, но я так испугалась предстоящего насилия, что не могла здраво мыслить, отгородиться… Я так его боялась, а в итоге – это меня почти сломало.

Аякс не жалел меня, увидев руины моей личности в глазах, смотрящих на него беспомощно, после произошедшего. Почему-то думала будет в его взгляде некое удовлетворение, ведь задача оказалась выполнена в полной мере. Я уже становилась ничем, но стоило появиться на моих глазах слезам, как он окаменел, разозлился. Он испытывал отвращение к моей такой реакции. Чуть позже я заметила, что так происходило всегда, когда он видел чью-то слабость, а своей жестокостью – он хотел ее стереть. Я пыталась не плакать, но слезы-предатели все равно появлялись. Ведь он измывался не только над телом, но и над душой. Испытывал меня, залезал в мою голову, разбирая на атомы и частицы. Расспрашивал о родной планете, родителях, почему у меня такой странный цвет волос и наблюдал за каждой реакцией, словом, движением. И я не могла молчать… молчать не разрешалось. За это было наказание – десять плетей. Когда я впервые их испробовала на своей спине, молчать перехотелось… Это были не простые плети, будто оголенные провода проходились по коже. Разряды тока пронзали чувствительную кожу, посылая судороги и покалывание во всех конечностях, но эти пытки не оставляли следов, во всяком случае долгосрочных и спустя несколько дней покраснения и припухлости исчезали, оставалась только мышечная память, да кошмары, преследующие после такого рода наказаний. Поэтому я говорила. Сначала думала, что буду придумывать, обманывать, но и здесь меня ожидало разочарование. Он будто был детектором, распознающим любую ложь. Неправда жестко каралась, а стоило мне солгать, как я получала звонкую пощечину. Отлетала на несколько шагов от своего мучителя и, уже захлебываясь в слезах унижения и безысходности, шептала, лепетала бессвязно правду.

***

Не было конца и края моему унижению, но многое в моей жизни изменилось на форуме – так называли общие комнаты, где жили рабы после заточения с мастером наедине. Сколько оно длилось, я не знала. Ни у кого не было часов, чтобы с точностью сказать сколько я провела наедине с мастером. Мне казалось – вечность, но другие утверждали, что не так уж и много – чуть больше десяти приемов пищи, своеобразное измерение течения времени теми, кто еще не сошел с ума.

Каждый форум был идентичный. Одинаковое количество существ, кроватей, мебели. Все комнаты были между собой похожи, а рабы – все без исключения, находились в одинаковых условиях. Когда Аякс впервые меня сюда привел, сначала я испугалась, уже как-то привыкла находиться с ним в одном помещении, но после вздохнула с облегчением. Мне сперва подумалось, что он оставит меня в покое, но я оказалась неправа. У каждого раба было занятие, а отведенное время на форуме оказывалось не таким уж большим помимо сна. Подъем, прием пищи, физические упражнения… День был расписан, сюда даже входили учебные занятия в зависимости от ранга раба, как и время наедине с мастером. Самое ненавистное мне время…

Хорошо хоть на ночь с мастерами теперь никто не оставался, но несколько часов в ненавистном обществе делало нас по-настоящему угнетенными, смирившимися со своим положением.

О свободных прогулках и речи быть не могло, всегда группами, под конвоем, как и о возвращении домой – несбыточное желание, особо скучающих по дому. У каждого были свои судьбы… жизни, из которых их насильственно выдернули. Бывшие богачи верили, что в Димфире их обязательно выкупят родные, другие просто надеялись, что хозяин попадется лучше мастера. Девочки пытались не унывать, им хотелось во что-то верить. Лишь одна я не видела радужных красок в своем будущем. Планета уничтожена, родных не осталось, все погибли при атаке, а соотечественники такие же рабы, как и я. Я не знаю, как именно все тогда произошло, запертая в своей каюте, пропустила атаку захватчиков. Не могла выйти из каюты без разрешения, наказанная за какую-ту глупость, которую уже и не помню, только почувствовала вибрацию, слышала крики, удары, а после увидела нападающих. Могучие станы, одетые в стальную броню, с хвостами-мечами. Хищные лица, красная кожа, черные волосы. Они были мало похожи на нас, хоть и одного вида, но слишком уж отличались. Если все в содружестве были косвенно похожи, люди, кроксы, лероксы, марсиане и другие многочисленные расы, и отличались только цветом кожи, глаз, волос, то эта неизвестная мне раса – нет, скорее схожие с животными. Воины были как на подбор. Не отличишь одного от другого. Лица скрыты, только глаза – лазеры, метают молнии похоти. Меня окатило ледяной водой от этих взглядов, я пыталась даже укрыться, дернулась в попытке спрятаться в каюте, хоть и знала, что это бесполезно – попросту негде там прятаться и мои попытки были смешны. Меня выволокли за шкирку, как нашкодившее животное, и отвели в общую столовую – где уже осматривали свою добычу.