Сандра Мэй - Флирт на грани фола

– Ваше дыхание выравнивается. Вы абсолютно спокойны. Вы прекрасно выглядите. У вас нет никаких проблем. Вы спокойны. Спокойны. Спокойны…

Ну вот, а теперь, когда все мы успокоились, давайте посмотрим на своего соседа и поздороваемся. Просто поздороваемся. ПРОСТО поздороваемся!

Несколько глубоких вдохов. Помните, что вы абсолютно спокойны. Мир вертится вокруг вас, и вам нет до этого никакого дела.

Вы задаете орбиты вращения и скорость движения, вы диктуете правила игры и условия сделок, вы доброжелательны и благосклонны – ибо сильный человек всегда благосклонен…

Мистер Джеймс, не нужно плакать. Не нужно, мой дорогой, все ведь в порядке, не так ли? Дайте ему воды кто-нибудь…

Так, прекрасненько. На чем мы остановились? Ах, да. Теперь давайте знакомиться поближе. Вот вы, мисс. Да, да, темные волосы, короткая стрижка. А что вы так удивляетесь? Разве здесь есть еще кто-нибудь с темными волосами?

Миссис Лью, не надо нервничать. Блондинка – не приговор, я всегда это говорил. Среди светловолосых полно умных людей. Кроме того, мы с вами попробуем рыбную диету, специально для блондинок…

– Но я не блондинка! Я – Весы! А в гороскопе написано…

– А… Понимаю. Да. Конечно. Чуть позже. Итак, темненькая мисс…

– Слай.

– Сталлоне.

– Что, простите?

– Ох, ничего, это я так, вырвалось… Просто есть такая игра – в ассоциации.

– Правда?

– Ну… да. Ассоциативные пары, понимаете? Пирог – черника, армия – Спасения, Слай – Сталлоне…

– Почему?

– Э-э… ну… потому что Сталлоне зовут Сильвестр.

– Ну и что?

– Собственно, ничего, но… сокращенно – Слай.

– Почему?

– Мама так назвала. Возможно. Итак, вы – мисс Слай. А имя?

– Я же сказала.

– Нет, это фамилия. Как вас называют окружающие?

– «Э-э, мисс!»

– Что, простите?

– Так меня называют окружающие.

– Понятно. Но ведь имя у вас есть?

– Да. Но меня им никто не называет.

– Как это может быть! Вы же написали, что работаете в большом дружном коллективе! Вы на хорошем счету, босс привык полагаться на вас – кстати, как вас зовет ваш босс?

– «Мой говорящий костыль».

– Кхм!!! Оригинально. Он что, хромой?

– Что вы! Он – полубог.

– Это с боссами бывает. А зачем ему костыль?

– Он… не очень хорошо умеет организовывать свой распорядок. Вечно забывает все. А я все знаю. Он без меня никуда.

– Так. Спокойно. Еще разочек. Мисс Слай, в ваших водительских правах написано: Слай, потом имя…

– У меня нет прав.

– Как это?

– У меня и машины нет.

– Понятно. Проблемы со здоровьем?

– Нет, что вы, все хорошо, спасибо.

– Пожалуйста. Кстати! В страховке – страховка-то у вас есть? – написано ваше имя. Назовите его нам. И не надо нервничать!

– Сюзи… ой, то есть… Моника!

– Отлично! Давайте все дружно поаплодируем Монике Слай за ее храбрость. Перерыв десять минут. Увидимся в зимнем саду.

Доктор Шеймас Пардью дождался, пока за последним из его пациентов закроется звуконепроницаемая дверь, и со стоном повалился на кушетку – непременный атрибут кабинета психотерапевта, каковым Шеймас Пардью и являлся.

Положительно, этот кошмарный город делает из нормальных людей дураков, а из дураков – дебилов. Неизвестно, в чем тут дело, возможно, в атмосфере и глобальном потеплении, но каждая новая его группа хуже предыдущей. Хотя, казалось бы, куда уж…

В прошлой группе была Камилла Шо. Она в каждом мужчине – от пятнадцати до девяноста пяти – видела потенциального насильника. Бурно обсуждавшийся в прессе законопроект о сексуальных домогательствах в общественных местах привел к тому, что Камилла вооружилась с головы до ног и даже во время сеансов сжимала в кулаке баллончик с газом. Вопрос о кушетке и индивидуальных занятиях доктор Пардью даже не поднимал.

Мистер Вотчел был страшно озабочен проблемой собственного старения, которое начинается, как известно, с двенадцати лет. То есть, это мистеру Вотчелу стало известно, давно, еще во время учебы в колледже. Под влиянием этой неумолимой теории мистер Вотчел облысел в двадцать, потерял зубы в двадцать пять, а в двадцать семь стал полным импотентом. В день, когда ему исполнилось двадцать восемь, его, обливающегося слезами над собственным завещанием (шестым по счету), силой скрутили родственники и привезли к мистеру Пардью.

Еще была миссис Хэндсмоуки, она в истерики не впадала, а планомерно готовилась к смене магнитных полюсов Земли. Однажды она включила радио – и услышала окончание фразы диктора: «…скоро произойдет полная смена полюсов и с небес попадают самолеты, а часы пойдут в другую сторону». Полгода миссис Хэндсмоуки потратила на рассылку писем в ведущие научные организации Штатов, требуя открыть общественности горькую правду, а потом обратилась к мистеру Пардью.

Последний случай он, кстати, разрешил с блеском и оперативно. Просто предоставил пациентке полную запись программы, а в ней первую часть той фразы: «Только полные идиоты могут думать, что скоро произойдет полная смена полюсов и с небес попадают самолеты, а часы пойдут в другую сторону».

Все это были, так сказать, выдающиеся случаи, жемчужины в рутине дней, но эта группа побила все рекорды. Ни одного официального идиота в ней нет, но все пятеро как на подбор. Мистер Джеймс рыдает, едва почувствует, что на него косо посмотрели, миссис Лью комплексует, ибо родилась натуральной блондинкой, мисс Бейли превратилась в алкоголичку, снедаемая страшным подозрением, что у нее плохо пахнет изо рта (для устранения симптомов сначала применялись обычные освежители и пасты, а потом в дело пошел одеколон для спортсменов с особо стойким запахом), мистер Симпсон боится гремлинов под кроватью, а эта темненькая… Господи, как же ее… Арни? Нет, не Шварценеггер, а кто-то еще… или все-таки Шварценеггер?

Шеймас Пардью резко сел и потер переносицу в явной растерянности. Имя и фамилия серьезной темноволосой девицы в сером платье и теннисных туфлях вертелись на языке, но мозг их вспоминать отказывался. Как же ее звать… Сью! Сью, то есть Сьюзан! Сьюзан… пусть будет Шварц.

Шеймас Пардью наклеил на лицо дежурную улыбку и твердой поступью вышел в зимний сад к своим пациентам. Делай, что должен, и будь, что будет. Пошел в психотерапевты – не жалуйся на количество психов, записывающихся к тебе на прием. От них в конечном итоге зависит толщина твоей чековой книжки…

Моника Слай ехала домой на автобусе, привычно сгорбившись на самом последнем сиденье у окошка. Под ногами гремела пустая жестянка из-под пива, справа Монику намертво придавила необъятная толстуха в синтетическом пуловере алого цвета. Для середины июня несколько… чересчур, и потому толстуха обливалась потом, тяжко вздыхала и иногда тихонько икала, в результате Монику по очереди окатывали отвратительные волны запахов пота и чеснока, а также дешевых и сладких духов и слегка притомившейся в кошелке толстухи рыбы.