Сонда Тальбот - Маленькая леди

Дворецкий Питер пожирал мальчишку глазами, полными ненависти. Он бы ни за что на свете не пустил в дом этого оборванца. Но, кажется, хозяин вконец свихнулся. Может быть, нужно позвонить кое-кому, чтобы спасти ситуацию? Пока еще не поздно…

Майлс до слез хохотал, разумеется, в душе, когда Гарри с умным видом кивал головой, разглядывая фарфоровые статуэтки, стоящие на полочках и приговаривал:

– Чудесно! Это просто чудесно!

А Джим не стеснялась и смеялась над ним вслух:

– Ну что ты пыжишься, Гарри! Будто я не знаю, как ты говоришь обычно! Или ты думаешь, что я так привыкла к красивым словечкам, что уже ничего другого и слышать не могу?

– Не знаю… – Гарри смутился и покраснев так, что его лицо слилось с красной рубашкой которую Мадлен Смуллит тщательно залатала и выгладила. – Ты же теперь без пяти минут леди…

Джим звонко расхохоталась.

– Ну и что с того? Разве это означает, что я изменилась внутренне? Стала напыщенной и холодной дамочкой?! Конечно, я больше знаю… Да и говорю красивше… То есть красивее… Но ведь в душе я прежняя Джим. Что, не узнаешь?! – Джим изо всех сил хлопнула его по плечу, как в старые добрые времена их уличных странствий.

Гарри чуть не упал – удар у Джим был сильный, – но зато взбодрился. Ему сразу стало не по себе в этом дворце, где все состояло из сияющей чистотой мебели, ковров и статуэток. И он испугался, что Джим слилась со всем этим, стала частью мира обеспеченных людей. Но слава богу, он ошибся. Слова Джим привели Гарри в чувство: она, конечно же, изменилась, но не потеряла главного – саму себя.

Малыш Гарри расслабился и взахлеб принялся рассказывать о том, что происходило на Тоск-стрит за время отсутствия Джим. Тетя Мадлен поправилась, но так и не смогла найти работу; у Агнесс появился постоянный ухажер, но пока он не зовет ее замуж; Билли Платина чуть не попался за очередную кражу, но ему удалось ускользнуть прямо из участка, куда его привезли полицейские…

Джим внимательно слушала все новости. Она то смеялась, то серьезно и грустно качала головой. Все менялось и в то же время оставалось на своих местах. Словно не было никакого проблеска в небе над Тоск-стрит. Словно оно навсегда останется укрытым плотными тучами…

Майлс не принимал участия в общем разговоре. Он только наблюдал за Джим и Малышом Гарри. Какая же все-таки сложная жизнь у этой девушки и ее маленького друга! Но при этом они умудряются находить какие-то радости, смеяться над горестями и невзгодами… Он никогда не думал о том, как и чем живут такие люди, какие чувства переполняют их. Но с появлением в его жизни Джим все изменилось. Майлс вдруг понял, что он – не центр Вселенной, и его жизнь – не единственное, о чем стоит думать… Теперь он понимал Джим и чувствовал ее. Может быть, поэтому он ощущал внутри себя какое-то волнение, когда думал о ней? А может быть… Может быть, Богард оказался прав и Майлс поддался чарам этой маленькой феи.

Майлса не пугала эта мысль, когда он любовался красивым лицом, загадочными жадеитовыми глазами, пухлыми губами, которые – как верно подметил Богард – с первого же взгляда наводили на мысль о поцелуе. Майлс страшился этой мысли, когда оставался наедине с самим собой. Тогда он начинал размышлять над тем, что ему делать с этой девушкой, когда все закончится?

А ведь все закончится, и довольно скоро… Судя по тому, с каким рвением училась Джим, результат будет положительным. Но… Где гарантия, что девушку примут в обществе? Вечеринка с его друзьями – вовсе не показатель. Разве что – Майлса осенила неожиданная идея – привести ее к его матери, Ульрике. Там соберутся люди постарше, и по их реакции можно предсказать, что будет, когда он приведет ее в то общество, где вращался его отец и где теперь вращается сам Майлс…

Майлс нахмурился, вспоминая перечитанную недавно пьесу «Пигмалион». Самое обидное, что он идет по той же схеме, что была описана классиком. Он даже решил пригласить девушку к своей матери! Впрочем, перечитав «Пигмалиона», Майлс не согласился с выводами, сделанными Богардом. Как показалось Майлсу, Генри Хиггинс не был влюблен в свою Галатею – Элизу. Он просто привык к ней, не более того. Этот тип был слишком эгоистичен для того, чтобы влюбиться. Вот Элиза, возможно, и была влюблена в своего учителя, Генри Хиггинса. Но не настолько, чтобы выйти замуж за этого хамоватого эгоиста…

Классика – классикой, а Майлс чувствовал, что светлый образ Виктории Исприн отдаляется на задний план. И в то же время чувствовал, как ее это задевает. Впрочем, от этого он испытывал какое-то мстительное удовлетворение. Ведь она столько времени заставляла его томиться, строила из себя холодную красавицу… Что ж, пусть теперь помучается. Кто знает, может быть, Майлс все-таки женится на ней? Когда наконец поймет, что Джим – вовсе не его тип девушки… Майлс и сам не знал, почему он так боялся сделать ошибку и выбрать не ту… Но этот страх мучил и преследовал его постоянно.

Джим и Гарри недолго просидели в гостиной. Потому что Джим решила прокатиться с Гарри по магазинам, чтобы купить кое-что для него и для миссис Смуллит. Майлс не имел ничего против. Джим должна быть вознаграждена за упорный труд. Да и Малыш Гарри наверняка будет счастлив покататься на «ниссане»…

Майлс с удивлением подумал, что еще месяц назад ему было бы наплевать на Малыша Гарри, более того, он никогда не согласился бы возить в своей машине мальчишку-оборванца. А сейчас… Сейчас он даже думает о том, как доставить ребенку радость… И кто же из них «Пигмалион»? Майлс или Джим? Эта мысль заставила его улыбнуться.

– Что тебя насмешило? – поинтересовалась Джим.

– Ерунда, – откликнулся Майлс. – Просто у меня хорошее настроение.

А настроение и вправду было замечательное. Они объездили несколько магазинов и накупили подарков для Гарри и его тети. Майлс сам выбирал некоторые из них. Он купил для миссис Смуллит белую вязаную шаль, а для Гарри – роликовые коньки, от которых мальчишка был в таком восторге, что даже бросился Майлсу на шею. Странно, но Майлсу это понравилось. Он никогда не думал о том, чтобы завести детей, а сейчас эта мысль неожиданно пришла ему в голову.

Он невольно покосился на Джим и увидел, что она тоже смотрит на него. Их взгляды встретились. Ее раскосые зеленые глаза блестели. От счастья или от холода, Майлс не знал. Но она смотрела на него с такой нежностью и благодарностью, что он вдруг почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Ему захотелось подхватить Джим на руки и закружить ее, не стесняясь людей, которые деловито сновали туда-сюда. Ему захотелось наговорить ей кучу приятных глупостей, так чтобы ее щеки заалели от смущения. Ему захотелось раскрыться перед ней полностью, без остатка, чтобы она знала все его тайные мысли и желания. И еще ему захотелось подойти к ней близко-близко и поцеловать ее в губы, украшенные нежной улыбкой. А потом долго упиваться удивленным взглядом этих чудесных глаз, зеленых как жадеит… И Майлс, позабыв обо всех своих страхах и сомнениях, шагнул в ее сторону…