Теодора Снэйк - Возврата нет?

Семейная жизнь понемногу налаживалась. Бет занималась домашними делами, а Дерек упоенно творил, не отвлекаясь на бытовые хлопоты. Теперь он мог не задумываться о мелочах, прежде сильно осложнявших его жизнь. Сидевший до женитьбы на одних полуфабрикатах Дерек высоко оценил кулинарное мастерство Бет. По его мнению, лучшего нельзя было и желать.

А Бет была благодарна ему за то, что могла не скрывать свой уже довольно заметный живот и чувствовала себя защищенной от всего на свете. Молодая женщина жила ожиданием рождения ребенка. Вместе с Дереком она посещала занятия для будущих родителей, на которых учили правильно дышать во время родов, кормить и пеленать младенца, а также массе других полезных вещей.

Вечера они проводили в уютной гостиной. Все было, как в любой другой семье. За исключением ночей, их они проводили порознь. И если Бет быстро засыпала, то Дерек долго ворочался в постели, представляя ее такую женственную и беззащитную, такую желанную и недоступную. Для него это было сущим мучением, но мучением сладостным. От сознания своей нужности Бет он уже был счастлив и готовился и дальше безропотно нести свой крест. Тем более что именно он все и затеял.

Да, он думал о том, как ей помочь в почти безвыходной ситуации. Но сильнее жалости была безумная мечта, что, находясь рядом, она сможет оценить его по достоинству. Надежда согревала сердце Дерека и давала ему силы жить дальше.

А будущая мать иногда сама себе удивлялась. Воспоминания об Алексе, так часто посещавшие ее прежде, совершенно перестали беспокоить. Вместо того чтобы оплакивать разбитое сердце и преданную любовь, она думала о ребенке и муже. Мысли о дорогих ей существах полностью занимали Бет. Она не тосковала по работе, по недоступным ей сейчас развлечениям.

Ей предстояло совершить подвиг деторождения. Вот это и было основой ее теперешнего существования. Тяготы, связанные с беременностью, Бет переносила со смирением: пила молоко, которое прежде не терпела, ела строго по расписанию и спала положенное количество часов.

Ежедневно она методично выполняла намеченные накануне хозяйственные дела. Дерек предлагал ей немного умерить хозяйственный пыл, но она чувствовала себя хорошо и отказывалась от его помощи. Это позволяло ей считать себя нужной и укрепляло в уверенности, что ее вклад в строительство семьи не менее важен, чем его.

Оставалось почти три месяца до родов, и супруги уже знали, что родится мальчик. Они придумывали ему имя, но никак не могли остановиться на каком-нибудь одном. Впрочем, времени решить эту проблему было еще предостаточно.

В конце февраля Алекс Сэвидж по делам фирмы вновь оказался в лондонском «Ритце». Ему предоставили тот же номер, который он занимал полгода назад. Помимо его воли, при виде широкой постели на память пришли события сентябрьского вечера. Ему ясно представилась Бет, лежащая в изнеможении на постели, ее синие глаза и нежное тело.

Алекс невольно напрягся, но тут же овладел собой. Может, позвонить и узнать, как она поживает?

Или лучше оставить все в прошлом? Ведь он не слишком красиво обошелся с ней. За прошедшие шесть месяцев он даже не вспоминал о Бет. Помимо обыкновенного мужского эгоизма этому в немалой степени способствовал и сумасшедший ритм его жизни. Работа была напряженной, и поглощала все его время и силы. Лондонское приключение оказалось пока последним его значительным увлечением. За полгода Алекс не завел ни одной более-менее серьезной интрижки.

Фирма требовала от него полной отдачи. Но зато и успех был несомненным. «Сэвидж фармасьютикалс» набирала обороты, и в этом была его заслуга. Родители гордились сыном: семейное дело попало в надежные руки, они могли быть спокойны за свое и его будущее.

Проведя полдня в деловых переговорах, Алекс заскучал и решил позвонить в галерею «Открытие». Натали оказалась на месте. Она очень обрадовалась звонку, они весело поболтали о пустяках. Как бы ненароком Алекс поинтересовался, как поживает его очаровательный гид, и неожиданно услышал, что вот уже несколько месяцев Натали ничего о ней не знает. Бет уволилась и даже сменила адрес.

Алекс выразил вежливое сожаление, что не может повидать ни ту, ни другую, попрощался и повесил трубку. Жаль, что Бет исчезла из поля зрения, но есть дела и поважнее. Он уселся в кресло, открыл кейс и извлек кипу документов, которые нужно было просмотреть перед завтрашним ответственным совещанием. Больше он не вспоминал ни о Бет, ни о Натали. Эта страница жизни была перевернута и забыта.

А жизнь молодой семьи Кэпшоу продолжала течь ровно и спокойно. Стоило кому-нибудь из двоих высказать какое-либо пожелание, второй тут же выражал свое полное согласие и одобрение. Эта идиллия весьма способствовала тому, что к моменту родов Бет была на редкость спокойна и уверена в благополучном исходе дела. Дерек проявлял редкую заботу о ней. Даже купил подержанную машину, чтобы в нужный момент не пришлось искать такси. Существовала договоренность и с больницей, находившейся не слишком далеко от их дома, – там ожидали будущую мать при первых признаках схваток. Оставалось только дождаться положенного часа. Но дети предпочитают все делать по-своему. Так и ребенок Бет заторопился появиться на свет на неделю раньше. Накануне вечером Бет переделала всю работу по дому. При этом она ощущала тяжесть внизу живота и тянущую боль в спине, но не придала этому значения.

Только ночью, проснувшись от боли, она поняла, что наступило время отправляться в больницу. Но схватки были слабыми и редкими. До семи утра Бет не спала, прислушиваясь к тому, что происходило внутри нее. Утром схватки участились. Она постучала в стенку, разделяющую спальни.

Дерек примчался в полуодетом виде. Он взволнованно дышал, глаза его округлились от тревоги. Но она успокоила его, хотя сама нуждалась в поддержке. Вместе они собрали все необходимое, потом оделись и поехали в больницу.

В приемном покое Бет усадили в кресло на колесиках и повезли в палату. Там ее осмотрел врач и сказал, что все произойдет еще не скоро. Бет сделали укол, и она заснула, чтобы через несколько часов проснуться от острой боли. От ее вскрика Дерек, сидевший рядом со спящей женой, подскочил и побежал за врачом.

Он так побледнел, что врач вынужден был выпроводить его из палаты. Дереку было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать. Когда он представлял, что предстоит пережить бедной Бет, ему делалось по-настоящему плохо, Наконец медсестра, которая навидалась таких сцен, сунула в руку страдальца ватный тампон, пропитанный нашатырем. Ему немного полегчало.

Но вместо того чтобы сесть и успокоиться, Дерек заметался по холлу больницы. Он вел себя так, будто и в самом деле был отцом будущего ребенка. Если бы Бет видела его в этот момент, она бы прониклась к нему еще большей симпатией.