Тони Коллинз - Ради карьеры

– Ты хочешь сказать, что сама…

– Нет, ни разу.

– В течение всех этих десяти лет? Ну, тогда твой случай первый в медицинской практике. Никогда, ни с кем?

– Слово скаута.

– Ну да, как я сразу не догадался: конечно же, ты была скаутом. Неужели после меня не спала ни с одним мужчиной?

– Что делать: ни один не привлекал меня настолько, чтобы мне захотелось лечь с ним в постель. Наверное, я так и не переставала тебя любить – вот и вся разгадка моего уникального случая. Дура я – вот и все.

– Это я был круглым идиотом. Значит, несмотря на все, ты продолжала меня любить?

– Всегда, Мел, всегда.

Он снова стал целовать ее и на этот раз не остановился на полпути. Он взял ее, и это было так, будто в первый раз. Он был беспредельно нежен – таким Кэтлин его не помнила. После этого они еще долго лежали, тесно прильнув друг к другу.

– Мел? – сонно прошептала наконец Кэтлин. – Мне не хочется нарушать очарования, но…

– Но что? – насторожился он.

– Я ужасно проголодалась.

В городе оказался всего один ресторан, скорее забегаловка, с ложками сомнительной чистоты, с меню, где преобладали продукты, жаренные в прогорклом масле, где у официанток и посетителей был одинаково унылый, неприветливый вид.

– Это заведение заслуживает особого внимания санитарной инспекции. Похоже, пища здесь такая же здоровая, как в районе Чернобыльской катастрофы.

– Это маленький город, крошка. Сомневаюсь, чтобы твоя бесхолестериновая диета пользовалась здесь популярностью.

Они сидели у окна, и, глядя на прохожих, Кэтлин вынуждена была с ним согласиться.

– Послушай, солнышко, – начал Мел, прикрывая ее руку своей, – нам предстоит кое о чем договориться. Если мы хотим продолжать в том же духе…

– Как? Прямо сейчас?

– Нет, я серьезно. Эти книги, над которыми мы работаем, могут создать для нас сложную ситуацию. Стоит ли тебе напоминать, что и до сегодняшнего дня это было непросто, но прежде это нас не задевало…

– Задевало – и еще как! – отозвалась Кэтлин. – Мы просто боялись сами себе в этом признаться, вот и все.

– Может, ты и права. Но думается, до тех пор пока книги не написаны, нам предстоят проблемы. Как ты считаешь, мы в состоянии держать под контролем ситуацию и не давать воли своим амбициям?

– Если ты готов на это, то я – и подавно.

– Сейчас легко рассуждать. Но подумай: обе книги попадут на прилавок – и что тогда? Мы же, естественно, начнем переживать, чья будет быстрее распродаваться.

– Знаю, это нелегко, – сказала спокойно Кэтлин, – но у меня такое чувство, что, кроме всего прочего, ты немножко боишься, сложится ли у нас все хорошо.

– Откуда ты взяла? – с преувеличенной горячностью воскликнул Мел.

– Тогда что тебя заставляет сейчас выискивать аргументы в пользу того, что между нами могут возникнуть какие-то трения?

– Нужно научиться смотреть правде в глаза, – произнес он без тени улыбки. Таким серьезным она его еще не помнила. – Прежде мы оба были всего лишь простыми репортерами, и все-таки соперничали. Что же произойдет теперь, когда мы оба претендуем на звание писателя?

– Это для тебя было проблемой. Это ты не мог примириться с тем, что я способна быть больше чем просто женой, правда? – с ласковой настойчивостью проговорила она, заглядывая ему в глаза.

– Правда, – неохотно произнес он.

– Впервые ты об этом сказал вслух.

– Ну и что из этого? – откликнулся он, нервно проводя рукой по волосам.

– У меня всегда было такое ощущение, что ты в принципе не одобряешь работающих женщин, – осторожно начала Кэтлин, предвидя, что касается больной темы.

– Нет. То есть да, ты права.

– Почему? – прямо спросила она.

– Я бы мог тебе ответить, что придерживаюсь старомодных взглядов и считаю, жена должна заниматься исключительно домом.

– Мог бы, но я бы тебе не поверила.

– Понимаешь, это долгая история…

– Ты мне это уже говорил. Но сейчас тебе не отвертеться. Рассказывай.

Некоторое время он молчал. Затем, упорно глядя в тарелку, произнес:

– Тебе известно расхожее мнение психиатров о том, будто корни всех проблем мужчины лежат в его взаимоотношениях с матерью?

Кэтлин кивнула.

– Ну так вот: мой случай как раз тот самый.

– Теперь припоминаю: за все годы, что мы были вместе, ты почти не упоминал ее.

– Это естественно, поскольку мне самому о ней почти ничего не известно.

Кэтлин промолчала, давая ему высказаться до конца.

– Мать оставила меня и отца, когда я был совсем ребенком. В таком возрасте, когда дети мало что помнят, но это я запомнил. Хотя, наверное, лучше было бы забыть.

– Почему она вас бросила? – спросила Кэтлин. Теперь она уже начала догадываться, что его мать ушла из семьи ради карьеры, но ей казалось, что, может быть, у нее были и какие-то другие причины – чисто физиологического или морального свойства.

– Потому что моя мать стремилась лишь к одному – сделать карьеру, – полным горечи тоном ответил он. – Потому что семья была ей ни к чему, потому что муж и сын оказались помехой для ее личных планов.

Кэтлин сочувственно кивнула головой.

– В течение последующих двух лет каждую ночь я засыпал в слезах, – продолжал он, по-прежнему не поднимая глаз. – А потом я стал ее ненавидеть, и у меня высохли слезы. Никаких иных чувств, кроме неприязни, я к ней с тех пор не испытываю.

– А как это воспринял твой отец?

– Разумеется, для него это было ударом. Но он старался изо всех сил этого не показывать. Он очень любил ее. Он так никогда и не привык к мысли, что не какой-то там мужчина, а именно эта чертова работа оказалась для нее важнее семьи. По-моему, он надеялся, что когда-нибудь она вернется. С этой надеждой он и умер.

– А ты? Ты не ждал ее возвращения?

– Сначала ждал. Не надеялся, но ждал все равно. А потом перестал ждать и хотел, чтобы она умерла.

– Ты на себя наговариваешь!

– Ничего подобного! – воскликнул он, вертя в руках нож. – Не забывай: я ненавидел ее за то, что она сделала с нами, и хотел, чтобы судьба ее покарала.

– И она ни разу не навестила вас?

– Ни разу. Хоть бы письмо или открытку прислала – нет, ничего.

Он немного помолчал, словно собираясь с духом, и потом заговорил снова:

– Помню, когда мне было лет десять, одноклассник пригласил меня на уикенд к себе домой. У него была чудесная мать. Она нас возила во всякие интересные места, она с нами играла; она просто была все время рядом, как и полагается матери. Она обожала своего сына и не пыталась этого скрыть. Помню, что под конец я совсем извелся от зависти – не мог дождаться, когда кончится этот чертов уикенд. Теперь все позади. Мне удалось со всем этим справиться.

– Я не уверена. По-моему, у тебя на всю жизнь сохранилось предубеждение в отношении работающих женщин.