Зора Слоун - Шальные желания

Отказ вовсе не обидел его.

– Должно быть, трудно бегать каждый раз, словно на соревнованиях? – с улыбкой спросил он.

Джин понимала, что он пытается расположить ее к себе. Но не была намерена продолжать знакомство и поэтому резко бросила:

– С чего вы взяли, что я бегаю, как на соревнованиях?

– Я просто предположил. – Он лениво потянулся, но в глазах мелькнули лукавые огоньки. Его взгляд вобрал в себя и короткие шорты, и выцветшую майку, на которой еще было заметно название известного английского спортивного клуба.

Под его взглядом Джин вдруг почувствовала себя женщиной. Но едва он отвернулся, она почему-то ощутила себя оскорбленной. Вряд ли сейчас она могла вызвать интерес у взрослого мужчины, тем более у такого симпатичного.

На прощание он произнес:

– Следует быть осторожной, бегая в одиночестве.

Это прозвучало как предупреждение.

Джин смотрела в спину удалявшегося, и ей казалось, что с ней творится нечто непонятное…

– Ну, Джиневра… – произнес Диллон с оттенком сомнения, – может, вы отважитесь высказать свое мнение?

– Я… По какому поводу? – пробормотала девушка, не успев сообразить, какой вопрос был задан.

– Я спросил, – пытаясь ей помочь, напомнил Диллон, – соответствует ли исторической правде образ Ричарда Глостера у Шекспира.

Но подсказка ей не помогла.

– Трудно сказать определенно.

Не могла же она признаться, что никогда не читала Шекспира.

Профессор Диллон пристально посмотрел на нее, введя в смущение, а потом спросил кого-то другого. И если бы не антипатия, которую она почему-то испытывала к Лансу Диллону, девушка готова была расцеловать ему руки за столь благородный жест.

Как только прозвенел звонок, Джин попыталась ускользнуть из аудитории.

– Джиневра! – услышала она за собой властный голос.

Проигнорировать этот призыв не было возможности. Она нехотя повернулась. Милли и Лайза захихикали, проходя мимо.

Девушка медленно подошла к столу Диллона. Она ожидала, что получит по первое число за невнимательность. Но вместо этого профессор, как-то странно взглянув на нее, спросил:

– Кто вас так назвал – Джиневра?

– Что? – Джин опешила от неожиданности. – Моя мама… Вообще-то с детства я называла себя Джин. Так и пошло. А что? – Она совсем забыла, что перед ней преподаватель, а не случайный знакомый по беговой дорожке.

– Да так, ничего. Просто редко встречаю друзей по несчастью, – улыбнулся он.

– Прошу прощения? – Она ничего не могла понять.

– Мой отец назвал меня Ланселотом, – объяснил Диллон. Джин все еще не понимала, что он имеет в виду. – Ланселот и Джиневра – герои любимого романа моего отца «Смерть Артура».

– А… – произнесла Джин не слишком уверенно.

– Вам нравится этот роман?

Ей хотелось солгать, сказав «да», но это не спасло бы: она будет быстро разоблачена.

– Я не читала его, – ответила она честно.

– Правда? – Это прозвучало скорее удивленно, чем насмешливо. – Ну что ж, мы это исправим. А как насчет хроник Шекспира? Вы ведь писали реферат о них для моего отца? – Джин не стала отвечать. И так было понятно, что он уже знает: ничего-то она не писала. – По крайней мере, должны были написать. Но что-то я не помню вашей работы.

Девушка решила признаться сейчас. Чем раньше, тем лучше.

– Я не писала. Я говорила вашему от… профессору Диллону.

– Говорили что? – спросил он.

– У меня была встреча.

– Встреча? – повторил Диллон и тут же сообразил: – Занятия бегом?

– Да, я должна была тренироваться.

– А, так вы получаете спортивную стипендию? Тогда все понятно.

Джин догадалась, что он, как и многие в колледже, считает ее просто безмозглой спортсменкой.

– Многие склонны полагать, что если подросток способен пробегать стометровку быстрее своих сверстников, то ему будет легко окончить любой колледж. К несчастью для вас, я не отношусь к таким людям. Понятно?

– Да, – стиснув зубы, проговорила Джин.

– В таком случае вы должны мне задание. Правильно? – Синие глаза неотрывно следили за ней.

– Правильно, – недовольно отозвалась девушка. – Могу я идти?

– Когда у вас следующий семинар?

– В четверг, – сказала Джин, заранее боясь этого дня.

– Прекрасно. Через три дня, – подсчитал он. – У вас будет достаточно времени.

– К этому времени вы хотите получить мою работу? – недоверчиво спросила Джин.

– А что? Какие-то проблемы?

Нет, это только начало проблем. Уже в дверях она спросила:

– Как себя чувствует ваш отец?

Ее слова прозвучали искренне. Возможно, поэтому Диллон ответил:

– Он все еще в больнице, но опасность позади. Врачи говорят, что он поправится, если будет строго следовать их рекомендациям.

– Я рада, – просто проговорила Джин.

– Можно ему передать ваши пожелания?

Джин кивнула.

– Хотя вряд ли он меня помнит.

Наблюдая за удалявшейся Джин, Ланс размышлял о том, что отец наверняка запомнил эту девушку. Всякий хороший преподаватель заметит ученика, который на занятиях постоянно глазеет в окно, мечтая очутиться подальше от колледжа.

Ланс вздохнул. Он и сам работал здесь не по собственному желанию, а лишь для того, чтобы сохранить место за отцом. Любя историю, он терпеть не мог заставлять молодых читать что бы то ни было вместо любимых ими комиксов. А некоторые, вроде Джин, и вообще предпочитали учебе наматывание бесчисленных кругов на беговой дорожке.

– Как все прошло, сынок? – спросил отец, когда Ланс навестил его в больнице.

– Отлично, папа, – ответил Диллон-младший.

Врачи считали, что Дуэйн Диллон уже отслужил свое и должен беречь здоровье. Но Ланс понимал: преподавание для отца – это жизнь.

– Лжец! – возразил отец. – Ты ведь ненавидел каждую минуту, проведенную там.

– Ну, может, и так, – согласился Ланс. – Но не волнуйся, я протяну семестр или два.

– Спасибо, сынок, – искренне сказал Дуэйн.

– Не надо благодарности. Лучше быстрее выздоравливай.

– Постараюсь. – Отец улыбнулся и добавил: – А как моя девочка?

– Просто кошмар.

Девочкой была дочь Ланса, любимая внучка Дуэйна.

– Сколько миссис Шерман работает у тебя, папа?

– Около пятнадцати лет, а что?

– Да не знаю, сколько еще она сможет выносить эту егозу.

– Миссис Шерман сильная женщина. Не беспокойся за нее. Шалости ребенка – для нее забава.

– Посмотрим.

Ланс обожал дочь, но не склонен был поощрять ее капризы.

– Ей нужна мать, – задумчиво проговорил Дуэйн, возвращаясь к излюбленной теме.

– Я и сам вырос только с отцом, – напомнил Ланс.

– Ну и в кого ты превратился?

Ланс улыбнулся в ответ. Он уже лет десять писал новеллы и эссе, причем довольно успешно. У него было имя в литературных кругах. И хотя отец сокрушался, что он забросил историю ради литературы, но в душе гордился им. Ланс очень любил отца и негодовал на тех студентов и преподавателей, которые считали Дуэйна выжившим из ума стариком. Задумавшись об этом, он вспомнил события минувшего дня.