Инга Берристер - Ты красива, поверь

Только вот откуда такое странное ощущение внизу живота? И такое смятение в чувствах? Впечатлительному подростку такие ощущения вполне бы подошли, но для взрослой двадцатишестилетней женщины… Да и вообще этот Рей её совсем не привлекает – ну ничуточки.

Не привлекает? Элинор замерла, глядя в темноту. Откуда взялись у нее такие мысли? Она невольно передернула плечами, словно стремясь стряхнуть непонятную тревогу, внезапно завладевшую всем ее существом.

Наверное, она просто заболевает, сказала себе девушка. Это беспокойство, неожиданное ощущение собственной уязвимости для нее были совершенно нехарактерны. Просто она расстроена из-за книги. Да, именно поэтому: она переживает из-за книги, а Рей только усугубляет ситуацию, Господи, и зачем он только сюда явился! Хоть бы не приезжал, отчаянно воскликнула про себя Элинор. Он здесь ей не нужен. Он ее выводит из душевного равновесия. И она страстно пожелала, чтобы он уехал, оставил ее в покое, а главное – перестал смотреть на нее с этим выражением жалости, которое ее несказанно злило.

После беспокойной ночи Элинор, естественно, проспала. Когда она, наконец, проснулась, первым, что она услышала, был стук тяжелых капель дождя по стеклу и завывание ветра.

В спальне было восхитительно тепло, и Элинор с удовольствием поджала ноги. Теплая комната, ненастье за окном – все это напомнило ей о детстве. Девушка поплотнее закуталась в одеяло и снова закрыла глаза.

– Я думал, вы приехали сюда работать.

Протяжный мужской голос сразу вывел Элинор из блаженного состояния, и она резко села в постели. У кровати стоял Рей с подносом в руках. Дивный аромат свежесваренного кофе приятно щекотал ноздри. На подносе рядом с чашкой был тост, золотисто-поджаристый и сочившийся маслом.

– Надеюсь, вы взяли с собой какую-нибудь подходящую одежду, – заметил Рей, ставя поднос на прикроватную тумбочку. – У Дианы здесь нее рассчитано разве что на короткий летний отпуск.

– О чем вы толкуете? – рассердилась Элинор. – В доме центральное отопление, и здесь замечательно тепло. Если вас что-то не устраивает, то вам лучше вернуться в Бристоль.

Рей смерил ее мрачным взглядом.

– Не дождетесь. И к вашему сведению, отопление в коттедже работает только потому, что утром я съездил в деревню и посулами и подкупами раздобыл пару упаковок топлива. К счастью, удалось найти поставщика, который привезет нам еще после обеда. – Он вздохнул. – Как похоже на женщину: установить в доме центральное отопление и забыть заказать топливо.

Элинор закусила губу и машинально бросила взгляд в окно. По стеклу растекались струи дождя. Если бы не Рей, она бы проснулась в холоде и сырости, и что-то подсказывало Элинор, что у нее вряд ли хватило бы духу пойти в деревню на поиски топлива. И все же она не могла заставить себя произнести слова благодарности и буркнула:

– Никто вас сюда не звал.

Последовало долгое тяжелое молчание. Рей невозмутимо смотрел на девушку.

– Да неужели? – наконец ровным тоном спросил он. – А мне показалось, я слышал крики о помощи.

Щеки Элинор залила краска, и она гневно сверкнула глазами. То же самое он говорил и вчера. Неужели возомнил, что она рассчитывала, что он последует за ней?

– Я вас на помощь не звала, – резко бросила она. – И к вашему сведению, сюда я приехала в надежде избавиться от вас.

– Вот как? – Какую угрозу таил в себе его голос, когда в нем появлялись эти вкрадчивые нотки! Прежде Рей не казался ей таким уж опасным: Элинор считала, что может без труда справиться с ним. Но почему-то здесь, наедине, она стала смотреть на Рея совершенно другими глазами.

– Странно. Я вот отчетливо помню – вы сказали, что приехали сюда работать.

– И работать, и отделаться от вас, чтобы; вы не мешали моей работе, – резко отпарировала Элинор. – Если вы ничего не имеете против, я бы хотела встать и приступить к этой самой работе.

Темная бровь взлетела вверх, и мужчина изобразил что-то вроде насмешливого поклона.

– Будьте так любезны, – сказал он и, прихватив с тарелки аппетитный тост, прислонился к стене, перестав обращать на нее внимание.

Было совершенно ясно, что пока он стоит, подпирая стену и жуя ее тост, Элинор никак не сможет выбраться из постели. Она прекрасно понимала, что Рей просто развлекается за ее счет, понимая, как ей неприятно оказаться в такой ситуации.

Элинор сердито тряхнула гривой вьющихся волос. Краем глаза она заметила, как Рей напрягся. Затем, к ее удивлению, он объявил:

– Пойду-ка я, пожалуй, проверю бойлер.

Несколько секунд Элинор молча смотрела на закрывшуюся за ним дверь. И только потом сообразила, что он сбежал, даже не доев тост.

Ее затопила волна противоречивых эмоций: странное чувство потери и одновременно знакомое чувство отвращения к себе. Ее снова затрясло, и она закрыла глаза, пытаясь успокоиться.

Она прекрасно знала, почему в глазах Рея появилось это выражение и почему он так поспешно покинул комнату. Один взгляд на нее – и он почувствовал отвращение, так же как когда-то Брендан, как все мужчины, которым она попадалась на глаза, устало подумала Элинор. Какой смысл терзаться из-за того, к чему она уже давно привыкла? Она ведь уже научила себя мириться с тем, что мужчины находят ее уродливой и что, глядя на нее, испытывают омерзение.

Брендан ясно дал ей это понять много лет назад. Он прямо заявил, что и любовью-то с ней мог заниматься, лишь закрыв глаза и представив, что вместо нее рядом с ним другая женщина. И даже при этом ему требовалось дополнительное стимулирование – мысль о деньгах ее родителей. Даже сейчас, столько лет спустя, эти слова больно ранили девушку. Стоило ей вспомнить об этом – и всякая уверенность в себе сразу пропадала. И было бессмысленно твердить себе, что она способная писательница, живет полноценной жизнью, и ей очень многие могут позавидовать. Стоило вспомнить слова Брендана, и Элинор сразу превращалась в испуганную школьницу, которой так жестоко открыли глаза на ее непривлекательность.

Что ж тут удивляться, что она не может придать своей героине решимости бороться за свободу выбирать себе любимого? Естественно, у нее не получается красочно расписать чувственную сторону характера Эжени. Элинор тяжело сглотнула. Вот она и призналась. И тем самым признала правоту Рея: переделать книгу она не в состоянии.

Внезапно ее охватила паника. Нельзя поддаваться таким мыслям! Это неправда! Она сумеет закончить книгу. Есть же какой-то другой путь, и она обязательно его отыщет. И тут Элинор вспомнила свой сон. Тогда она ощущала эмоции Эжени, как свои собственные: ее гнев, отчаяние и злость на человека, не дававшего ей подойти к любимому. Если держаться этой линии… как бы получше передать это на бумаге? Сомнения тут же исчезли, и мозг усиленно заработал, прикидывая, как лучше обыграть новый сюжетный поворот.