Сьюзен Нэпьер - Безжалостная ложь

– Нет!

– Стало быть, не что угодно. – Как он только мог с такой холодной насмешливостью истязать ее и в то же время так нежно и ласково держать ее в объятиях? Или это и станет ей вечным наказанием?

– Нет, не совсем что угодно, – изнеможенно призналась она.

– Я же говорил, чтобы ты не лгала мне, Клодия.

– Я пытаюсь! – хрипло прокричала она: ее мучило, что она и касается его, и одновременно знает, что он от нее далеко.

– Попытайся посильней. – И с тем же мрачным упорством спросил:

– Ты меня любишь? Она стиснула зубы.

– Да! – призналась она с горечью. Он взял ее за подбородок и продолжал неумолимый допрос:

– И ты воображаешь, будто я все еще люблю тебя?

Мучительная пауза. Не «думаешь» – воображаешь… Жестокое различие. Что здесь правда, а что – ложь? Она посмотрела на него, чувствуя, как ее сердце и разум ему покоряются.

– Да, – с трудом проговорила она. – Иначе ты бы не вынудил меня на такую провокацию, чтобы тебя повидать. Но это еще не значит, будто я воспользуюсь…

В глазах его, словно летняя молния, мелькнула смешинка.

– Вижу, что сейчас ты этому веришь, Герцогиня, да только не сомневаюсь, что и это окажется очередной безжалостной ложью. Ты бесстыдно воспользуешься каждой моей слабостью…

– Любовь – не слабость, Морган! – страстно возразила она, дрожа от упоительного облегчения. – Она придает силы.

– Достаточно для победы над черными демонами сомнения, – согласился он, гладя ей голую, нагретую солнцем спину. – Даже когда я ненавидел тебя, Клодия, то не сомневался, что и в ненависти ты – моя…

– Морган…

– Нет, позволь мне сказать, чтобы впредь не возникало недоразумений, чтобы покончить с этим. – Он коснулся ее нижней губы, вспухшей там, где она прикусила ее до крови. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты от меня забеременела, но и независимо от этого я хочу на тебе жениться. Я преследовал тебя, взял в плен и легко от тебя не откажусь. Прошлых ошибок нам не исправить, но мы, безусловно, можем, если захотим оба, создать для нас куда лучшее будущее. За последние дни я понял, что в моем возмущении твоим предательством очень много от оскорбленного самолюбия. Последние дни я много пьянствовал и злобствовал, находя жизнь несправедливой, – только кто же сказал, что она справедлива?

Сегодня утром я вернулся к жизни в реальном, несправедливом мире. И обнаружил в реальном мире, что передо мною тот же выбор, что и раньше, до того, как я прочитал историю болезни: жизнь с Клодией или жизнь без Клодии. Тот же выбор… и та же Клодия.

Видишь ли, я очень хорошо тебя знаю, и один из твоих недостатков – досадная привычка обороняться от неприятностей, не обращая на них внимания; например, ты притворялась жесткой, корыстолюбивой, пресыщенной, тогда как на самом деле ты неисправимо романтична и не ляжешь с нелюбимым в постель, равно как и не обидишь любимого. – Он пригнулся к ней и на миг с изумительной нежностью коснулся языком ранки на ее губе. – Ты не хотела обидеть Нэша и поэтому согласилась пойти за него замуж, хотя и сомневалась; ты не хотела обидеть Марка и поэтому не сказала ему, как я тебя оскорбил; ты не хотела обидеть меня и поэтому как можно дольше скрывала от меня сведения, которые, по твоему предположению, принесут мне страдания больше, чем облегчения…

– Морган, я вправду сожалею…

– Знаю. Сожалею и я. О зря потраченном времени. Ты, наверно, позволила бы мне соблазнить тебя гораздо раньше, если бы не скрывала вину, – пробормотал он, наслаждаясь смущением Клодии и поддразнивая ее, чтобы возродить в ней уверенность в своих женских чарах. – Когда мне всучили эти чертовы бумажонки, я вышел из себя и чуть не выгнал этих субчиков взашей, но понял, что ты не могла учинить это всерьез… моя страстно-нежная Клодия. Ты мне сообщила, что не сбежала. Что ты все там же, если нужна мне.

Если?

Он прижался лбом к ее лбу, покачиваясь вперед и назад, разглаживая ей последние морщинки, пока целовал ее в переносицу.

– Что бы дурного ты ни сделала, но два года назад ты преподала мне очень ценный и необходимый урок: что жизнь хрупка и каждый дарованный нам миг бесценен для нас и для любящих нас. Это благодаря тебе я заново открыл себя и моего сына… и мою способность любить.

Я люблю тебя, прелестная моя Герцогиня, а это – повод для празднования и ни в коем случае не для извинений. Так что выходи за меня замуж, и насладимся вместе жизнью, сотканной из бесценных мигов. Обещаю: ты почувствуешь себя настолько любимой, что забудешь о чувстве недоверия, в прошлом омрачавшем нашу жизнь…

И она уже чувствовала себя восхитительно любимой: его жаркие поцелуи, его руки, проскользнувшие под тонкий купальник, возрождали ее дух и возвращали душу и тело под сень его нежных забот.

Празднование их свадьбы было очень скромным, зато возымело долговременные и общественно значимые последствия.

Через девять месяцев, почти день в день, маленькая Сара Стоун нагрянула в ничего не подозревающий мир, явившись в столь неудобном месте, как классический «корвет», поставленный наискосок возле веллингтонской больницы. Ее разъяренный писк возвестил, что она обладает темпераментом переполошенного отца, а также унаследованной от матери способностью привлекать его внимание…

«Камень» по-английски – «стоун» (stone).

Перифраз широко известной сентенции Бенджамина Франклина «Не было гвоздя – подкова пропала…» (перевод С. Я. Маршака).

Слова из «Церковной истории англов» древнеанглииского богослова Беды Достопочтенного (672–735), ставшие в английском языке ходячим фразеологизмом. У нас их в стихотворении «Поэзия» цитировал Ф. И. Тютчев.

На Западе обручальное кольцо носят на безымянном пальце левой руки.

Вира – в средние века штраф за убийство.

Ссылка на последние слова великого английского поэта сэра Филипа Сидни (1552–1584). Смертельно раненный на поле битвы, он протянул другому раненому флягу и сказал: «Пей, друг! Тебе нужнее, нежели мне».

По-английски назвать кого-нибудь не по фамилии (с обращением «мистер», «миссис» или «мисс»), а только по имени – все равно что по-русски назвать кого-нибудь лишь по имени, без отчества: это говорит об очень тесном знакомстве.

Намек на известный анекдот: сосед из квартиры ниже этажом пожаловался одному человеку на то, что тот, разуваясь перед сном, очень громко бросает ботинки на пол и мешает ему уснуть. Человек извинился, но перед сном забыл данное обещание и громко швырнул ботинок об пол. Спохватился, второй ботинок поставил тихо, лег и уснул. Примерно через час в дверь забарабанили и послышался гневный голос соседа снизу: «Черт возьми, когда вы, наконец, бросите второй ботинок?»