Барбара Макмаон - Однажды в дождливый вечер

– Ах, племянник, я так рада, что ты обратился ко мне в критический момент! Я буду рада помочь всем. Это и есть та бедняжка? Вид у нее действительно больной.

Джинни в изумлении смотрела на хрупкую пожилую даму с ореолом мягких седых волос. Неужели они члены одной семьи?

– Как вы себя чувствуете, дорогая? – Дама суетливо подбежала к Джинни и погладила ее по щеке. – У вас жар. Митч, – обратилась она к племяннику, – она вся горит! Нам нужно дать ей что-нибудь от температуры. Аспирин! Я думаю, аспирин – это то, что нужно! И пить. Надо больше пить. Что-нибудь прозрачное – яблочный сок или воду.

Джинни закашлялась, но Эмилин, прикрыв нос и рот платочком, продолжала порхать вокруг нее.

– Боже мой, дорогая, какой ужасный кашель! Митч, мы должны сделать что-нибудь. Постельный режим! Куда мы ее поместим – в лиловую или розовую комнату? Я думаю, что лиловый цвет действует успокоительно, а розовый усложнит вопрос с ее жаром, как ты думаешь? Она и так красная, так что розовый цвет совсем не нужен!

– Что? – Митч бросил на тетку недоуменный взгляд. – Какой вопрос?

– От розовых стен кожа у нее будет казаться розовой, и как мы тогда узнаем, что у нее нет жара?

– Если бы она осталась, мы могли бы воспользоваться термометром, – встав, сказал он. – Но она не останется.

– Митч, ты не можешь выгнать больную женщину в такую грозу!

– Тетя Эмилин, она посторонний человек, я ничего о ней не знаю. Эта особа приехала из Флориды, и уж до города-то она сможет доехать. А там снимет номер в мотеле.

– Сейчас я уйду, извините. – Джинни попыталась встать, но колени, словно ватные, подогнулись. Она мягко села на диван.

– Вот видишь, – победоносно воскликнула Эмилин, – она не может уехать! Если ты не хочешь приютить ее, это сделаю я. Будет, конечно, тесно, но я исполню свой долг и не выгоню больного человека в такой ужасный день!

Митч с трудом подавил желание возвести глаза к небу и ограничился кивком.

– Значит, я оставляю ее на твое попечение.

– Я обо всем позабочусь, Митч, иди работай. Попроси Роситу помочь мне, хорошо?

– Она сейчас занимается мальчиком.

Эмилин широко раскрыла глаза.

– Мальчиком? Почему же ты не сказал мне? Как давно в этом доме не было слышно детского смеха! Где он?

– В кухне.

Да, он слишком долго не слышал детского смеха. И никогда не услышит.

Эмилин выбежала из комнаты.

Митч вздохнул и посмотрел на женщину: она сидела на диване, машинально потирая рукой грудь.

Джинни настороженно взглянула на него. Ярко-красные пятна на лице подчеркивали болезненную бледность.

– Через несколько минут я уйду, я не могу остаться здесь.

– Эмилин имеет право приглашать кого хочет. Я покажу спальню для вас и вашего сына. Или устроить его в другой комнате, чтобы он не заразился?

– За четыре дня он бы уже заразился, – возразила Джинни.

– Вы добирались сюда четыре дня?

Она кивнула.

– Были проблемы с машиной. – Она внимательно разглядывала Митча. Ни возрастом, ни ростом, ни цветом глаз и волос он не походил на студента, в которого она когда-то влюбилась.

– Вы проделали такой длинный путь из-за заметки в газете? – спросил он. Может, ей нужна помощь или деньги на обратный путь? Или она хочет разжалобить его? Крупные пожертвования всегда приводят к многочисленным просьбам организаций. Ими занимается Хелен, но, насколько ему известно, Джинни Морган оказалась первым физическим лицом, лично откликнувшимся на его пожертвование. Такие просители должны иметь дело с Хелен.

– Я подумала, что это судьба, потому что я нашла Джона Митчелла Холдена именно тогда, когда он мне очень нужен. Он говорил, что у его семьи ранчо в Техасе. Сколько было рассказов об этом месте! Наверное, он все выдумал.

– Когда это произошло?

– Пять лет назад. Во время весенних каникул в Форт-Лодердейле.

– Необузданное веселье, оргии и никакой ответственности. Там вы и познакомились?

Джинни оцепенела от его издевательского тона. Ее прошлое его не касается!

Она снова потерла лоб – сил бороться со сном не было. Больше всего ей хотелось оказаться в постели и проспать двенадцать часов.

– Я не буду мешать вам, мистер Холден. Извините, что причинила столько беспокойства.

– Останьтесь на ночь, как предложила тетя Эмилин. Гроза не прекращается, и езда в такую погоду опасна.

Меньше всего ему хотелось, чтобы в доме ночевала незнакомая женщина со своим трогательным малышом, но тетя права: он никого не смог бы выгнать из дома в такую погоду, тем более больную женщину и ребенка.

– Вы когда-нибудь слышали о другой семье Холден, у которой есть ранчо? – с надеждой спросила Джинни.

– Насколько я знаю, в Техасе нет других Холденов, которые владеют ранчо. Я член ассоциации скотоводов уже много лет, и уверен, что знал бы.

– Это был блондин с яркими голубыми глазами. У Джоуи такие же глаза, как у него, – пробормотала она. – Возможно, все это ложь, и на самом деле он работает аптекарем в Нью-Джерси.

Джинни медленно повалилась на бок.

– Однако разговаривал он медленно, как техасец, – пробормотала она, погружаясь в сон.

– Вот черт! – вырвалось у Митча – Джинни заснула.

Сейчас Росита приготовит постель, и ему придется разбудить незваную гостью или отнести ее в спальню. Если к утру ей не станет лучше, придется опять позвонить Джеду и попросить его приехать.

А что делать с мальчиком?

Эмилин захотела, чтобы они остались, значит, пусть сама этим и занимается. Или жена Джека Парланса, старшего ковбоя. Она воспитала троих сыновей и знает, что делать с маленьким мальчиком.

А ему, Митчу, все это не нужно. И неважно, что кто-то воспользовался его именем пять лет назад!

Постепенно просыпаясь, Джинни блаженно потянулась под одеялом. Впервые за долгое время у нее не болела голова. Она медленно открыла глаза и села. Чужая постель в чужой комнате. Где она? Это не ее спальня и не безликая комната в мотеле, где они останавливались по дороге в Техас.

Чистое небо, яркое солнце, в окна, украшенные белыми занавесками, видны техасские холмы, по которым бродят многочисленные стада.

Она вспомнила: ранчо «Серкл Эйч». Она разговаривала с Джоном Митчеллом Холденом – но не с ее Джоном Митчеллом Холденом, а каким-то мужчиной по имени Митч, совсем не похожим на беззаботного студента, к которому она когда-то питала нежные чувства.

В памяти всплыла фигура Эмилин, потом Джоуи, рассказывавший ей о лошадях, и какой-то незнакомец, измерявший ей температуру. Кажется, ей сделали укол. Может, это был сон?

Она осторожно откинула легкое одеяло и встала. Ей пришлось ухватиться за спинку кровати, у нее была сильная слабость, но грудь больше не болела, и кашель, кажется, прошел.