Кристин Григ - Бокал шампанского

В полном отчаянии она подбежала к двери и распахнула ее. Прямо перед ней была маленькая площадка полной опасных поворотов винтовой лестницы.

– Фрэнк, Фрэнк, – шепотом твердила Кора. – О Боже, Фрэнк…

Тишину дома нарушил отдаленный детский смех. Кора напряженно прислушалась. Серебристый смех раздался вновь, и к нему присоединился низкий мужской. Она бросилась к видневшейся в конце коридора раскрытой двери: смех доносился именно оттуда.

Лайон лежал на спине, согнув ноги, на которые откинулся сидевший у него на животе Фрэнк.

– Что, черт побери, ты делаешь с моим сыном?

Смех замолк. Фрэнк и Лайон обернулись. Подбежав к кровати, казавшейся слишком большой для одного человека, Кора схватила ребенка на руки.

– Ма-ма, – пролепетал мальчик.

– Я здесь, дорогой, – успокоила его Кора и только сейчас обратила внимание на Лайона. Он уже сидел на кровати, одетый лишь в белые спортивные трусы.

– Я тебя спрашиваю, Лайон: что ты делаешь с моим сыном?

Явно испуганный ее сердитым тоном, ребенок, засунув в рот большой палец, захныкал. Лайон спустил ноги на покрытый ковром пол.

– Эй, Фрэнки, – ласково сказал он, – все в порядке. Твоя мама, наверное, беспокоилась о тебе, вот и все.

– Наверное? – негодующе воскликнула Кора. – Я просыпаюсь, сына нет, а у тебя хватает наглости говорить, что я, наверное, беспокоилась!

– Послушай, извини, но так получилось. Я проснулся и услышал, что он плачет. Подождал немного, но плач не умолкал, поэтому пришлось войти к вам и забрать его.

– Если бы он плакал, я бы услышала.

– Но он действительно плакал, а ты, видно, крепко спала. – Лайон поднялся на ноги. – Что я, по-твоему, должен был сделать? Оставить тебе записку – мол, не беспокойся и все такое…

Окинув его взглядом, Кора слегка покраснела.

– Это обязательно?

– Что обязательно?

– Расхаживать… в таком виде? – Лайон взглянул на свои трусы, потом удивленно – на нее. – Я понимаю, ты находишься в своем доме, но какие-то приличия…

Он расхохотался.

– Это и есть дань приличиям. Обычно я сплю совсем раздетым, но, идя за сыном, натянул на себя эту штуку. – Он окинул взглядом ее растрепанные волосы и майку с короткими рукавами. – Тебя, по-моему, тоже вряд ли пустили бы на прием к английской королеве. Кора покраснела еще сильнее.

– Я переполошилась, – начала оправдываться она, – когда Фрэнка не оказалось рядом…

– Ладно, – отмахнулся он, натягивая на себя джинсы, – ничего страшного. Ты спала, и я не хотел тебя беспокоить, поэтому взял Фрэнка, переодел его, накормил…

– Переодел, накормил?.. Откуда тебе знать, чем кормить ребенка?

– Знаешь, я просто спросил себя: а чего бы мне самому больше всего хотелось на завтрак? Вот и поджарил ему бекон, сделал омлет с грибами и луком, налил чашку черного кофе…

– Что?

Выражение ужаса, появившееся на ее лице, заставило его рассмеяться.

– Шучу, дорогая. Фрэнки ограничился апельсиновым соком, яйцом-пашот и ломтиком хлеба. Причем съел все до последней крошки. Не так ли, парень?

Лайон улыбнулся Фрэнку, и тот ответил ему улыбкой.

– Я зову его Фрэнком, и никак иначе, – сухо заметила Кора.

– Слишком официально. К чему такие формальности между отцом и сыном, – возразил Лайон, протягивая руки. Кора прижала к себе ребенка, но тот потянулся к отцу. – Фрэнки нам нравится больше, правда, приятель?

Она молча наблюдала за тем, как Лайон поднял ребенка высоко в воздух. Фрэнк взвизгнул и замолотил ножками и ручками.

– Па-па-па-па… – залепетал он.

– Верно, малыш, я твой папа.

– Он этого не сказал.

Под внимательным взглядом Лайона Кора опять покраснела, понимая, что раздражается по пустякам. Но она ничего не могла с собой поделать: прошли всего одни сутки, а Лайон уже начал перетягивать сына на свою сторону.

– Ты ведь сказал это, Фрэнки? Ну, кто я такой? – Он вновь поднял ребенка перед собой. – Скажи: папа. Давай, парень, говори: папа, па-па.

– Фрэнк просто подражает звукам. Он еще мал, чтобы говорить, – запротестовала Кора.

– Говорит же он «мама» или что-то вроде того.

– Это совсем другое дело. Я его мать.

– А я его отец, – возразил Лайон внезапно похолодевшим тоном. – И чем скорее ты поймешь это, тем лучше.

– Но ты совсем не знаешь Фрэнка…

– Узнаю, дорогая. Признайся, ты не хочешь этого. – Лайон натянуто улыбнулся. – Но несмотря ни на что дело продвигается. Ему нравится играть со мной, не говоря уже об отцовском завтраке.

– Почему тебе не пришло в голову спросить у меня, что ему можно есть?

– Я же объяснил, ты спала. Пришлось позвонить Инге.

Кора почувствовала укол в сердце.

– Значит, Инге, – как можно более непринужденно отозвалась она. Могу себе представить рекомендации твоей Инги. Икра. Шампанское. Может быть, немного трюфелей…

– Перестань! Ты пугаешь моего сына.

– Твоего сына?! Твоего сына?! – Тут Фрэнк заплакал. Бросив на Лайона презрительный взгляд, Кора забрала у него ребенка. – Теперь видишь, что ты наделал, – со злостью сказала она и вышла из комнаты, чтобы не натворить еще больших глупостей.

Все это, конечно, чересчур, но она была серьезно обеспокоена. Неужели это ему непонятно? Кроме того, черт побери, разве нельзя было одеться? Разве обязательно красоваться перед ней в трусах, а потом в незастегнутых джинсах? И с обнаженной грудью, демонстрируя мускулатуру?

Захлопнув дверь своей комнаты, Кора прислонилась к ней спиной.

А что касается советов неизвестной ей женщины по имени Инга… Кого они интересуют? Во всяком случае не меня, сердито думала Кора. Моя единственная забота – Фрэнк, а он явно не в своей тарелке. Разумеется, это в основном следствие вчерашнего долгого переезда, но Лайон со своими дурацкими играми добавил кое-что и от себя.

Вскоре Фрэнк успокоился и заснул. Приняв душ и одевшись, Кора снесла спящего ребенка вниз, устроила ему постель на софе в гостиной и, видя, что проснется он не скоро, прошла на запах кофе в кухню. Собственно говоря, можно было бы обойтись и без этого путеводного аромата. Вчера вечером Лайон настоял на том, чтобы показать Коре дом, хотя она ясно дала понять, что ей абсолютно наплевать на то, что из себя представляет его дом.

– Меня это не волнует, – сухо возразил он. – Можешь любить этот дом, можешь его возненавидеть, твое мнение о нем меня не интересует. Я просто не хочу, чтобы ты, если вдруг проснешься ночью, не сломала себе шею.

А получилось так, что она не проснулась. Хотя ее мучили кошмары, Кора проспала до утра, причем так крепко, что не услышала, как в спальню вошел Лайон.

Наверняка он склонялся над ней, разглядывал ее. От этой мысли у Коры перехватило дыхание, что отнюдь не способствовало улучшению ее настроения.

Лайон сидел за столом на кухне и читал газету. Волосы его были еще влажными после душа. Этот человек, мрачно подымала она, этот великолепный образчик мужчины – мой муж.