Кей Торп - Неодолимое влечение

Они проехали по Страндкайен, вдоль береговой линии, где цветочники продавали свой товар. Взору открывалась очаровательная живописная картина в свете яркого солнца, теперь высоко поднявшегося в небе. Одинокий волынщик-шотландец в полном национальном костюме играл на своем инструменте. Возле него толпились прохожие, у ног музыканта стоял открытый саквояж, принимавший дары ценителей. А вокруг высились горы и таяли в дымке начинавшейся жары макушки сосен.

— Летом здесь всегда так хорошо? — спросила Кирстен, попытавшись придать разговору более общее направление. — Ведь Берген на той же широте, что и Аляска, я думала, здесь гораздо холоднее.

― У нас сейчас стоит необычно хорошая погода, — тоном гида подтвердил Терье. — Я бы сказал, почти всю прошлую неделю не было дождей. За температуру и за климат мы должны благодарить теплое течение. Поэтому зимы в Бергене редко бывают холодными. Хотя, конечно, нам не надо далеко ехать, чтобы найти более суровые условия.

— Наверно, вы много катаетесь на лыжах?

— Всегда, когда возможно, — почти приветливо ответил он. — А вы катаетесь на лыжах?

— Круглый год, — похвалилась она.

— На склонах с искусственным покрытием? Едва ли это то же самое.

— Я катаюсь на лыжах в Австрии и Швейцарии, — резко возразила Кирстен. — Уверена, что это можно сравнить с тем, что есть у вас здесь.

— Вы говорите об отпуске, а здесь это образ жизни. Вы знаете, что лыжи изобрели норвежцы?

— Узнала это сейчас от вас, — покачала головой Кирстен.

— Takk, — сухо заметил он. Свернув в сторону от пристани, Терье направил машину к улице, круто поднимавшейся вверх по склону холма. — Там на вершине — станция фуникулера, — объявил он, перед тем как свернуть налево, к отелю «Розенкранц». — Оттуда такой красивый вид, что вам не следует упускать возможность полюбоваться им.

— Если честно, я собиралась подняться туда во второй половине дня, — призналась она. — Я не лгала, когда говорила, что не ожидала приглашения остановиться в вашем доме. Из того, что я знаю о норвежцах, ваши дома не открыты для посторонних.

— Мы предпочитаем ограничиваться узким кругом — семья, самые близкие друзья. Но как кузина, хотя и дальняя, вы можете рассчитывать на гостеприимство.

— Но вы сами были далеки от того, чтобы сделать такое приглашение, однако с первых слов готовы были признать наше родство, — с вызовом бросила она.

Они остановились перед отелем. Терье выключил мотор и быстро, но весьма выразительно пожал плечами.

— Что бы я ни собирался сделать или не сделать, это так и осталось нематериализованным. Если бы вы поднялись наверх и начали укладывать вещи, пока я буду улаживать формальности с клерком отеля, это сэкономило бы много времени.

Разумно, подумала Кирстен, хотя она могла бы возразить против намека, будто сама не способна уладить свои дела в отеле. Она прошла впереди него в вестибюль и направилась к лифту, не оглядываясь. Пусть подождет в вестибюле столько, сколько она будет собирать вещи. Во всяком случае, она не намерена спешить.

Горничная перестелила постель, а в остальном комната была такой же, как Кирстен ее оставила. Она достала чемодан с верхней полки шкафа, куда засунула его перед уходом, и положила открытым на кровать. Потом начала собирать вещи. Будь у нее хоть какой-то выбор, она бы предпочла остаться в отеле, но Лейф не оставил ей выбора. Он преодолел уже большую часть пути навстречу ее намерению восстановить родственные связи, хотя Кирстен все равно чувствовала себя незваным гостем. Это вина Терье, а вовсе не его отца. Кроме первого шага, когда он проводил ее к отцу вместо того, чтобы сразу выставить за дверь, этот новый родственник не сделал ни единой уступки. Он нравился ей не больше, чем она ему.

Это нужно пережить, строго приказала себе Кирстен. Тем более что такое положение продлится недолго, ведь она выполнила то, что намечала, — установила связь с норвежской ветвью семьи, и это самое важное.

Патриарх Брюланнов тоже может оказаться крепким орешком. Он человек старых взглядов. Так сказал Лейф, и это не вызывало оптимизма. В двадцать с лишним лет он был уже достаточно взрослым, чтобы отчетливо помнить ее бабушку. Впрочем, сейчас вряд ли он вообще что-то помнит. В свои восемьдесят с лишним лет он вполне может оказаться маразматиком.

Кирстен как раз собирала в ванной мелочи в косметичку, когда в номер постучали. Наверно, пришел портье, чтобы отнести вниз чемодан, догадалась она и открыла дверь.

Терье словно бы заполнил весь дверной проем, не столько фигурой, сколько самим своим присутствием.

— Я подумал, вам понадобится помощь, чтобы дойти до лифта, — сказал он. — Конечно, если вы не набрались сил за последние два дня.

— А я полагала, что мы договорились забыть тот эпизод, — произнесла она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучала тревога. — Раз вы не сказали отцу, что мы уже встречались на пароме, видимо, вы тоже не особенно гордитесь своей ролью в том эпизоде.

Он изучающе смотрел на нее, в его голубых глазах появилось новое выражение, которое ей трудно было понять.

— Согласен, что оставить все в прошлом было бы самым благоразумным, — подтвердил он. — Но я не сказал отцу не потому, что мне стыдно, а просто посчитал неуместным. Вы готовы?

Он не собирается продвинуться мне навстречу даже на четверть пути, сделала вывод Кирстен. Ну и прекрасно! Вздернув подбородок, она повернулась к нему спиной.

— Мне необходимо еще несколько минут, — бросила она через плечо. — Спасибо, я справлюсь сама!

— Я подожду, — сказал Терье.

Поместив косметичку сверху аккуратно сложенной одежды, Кирстен бросила быстрый взгляд вокруг и захлопнула крышку чемодана, потом со щелчком закрыла замки. Терье шагнул вперед и легко поднял чемодан с кровати. Она взяла жакет, перебросила через плечо сумку и показала, что выйдет из комнаты первой.

В лифте он молчал, и у Кирстен сложилось впечатление, что вся эта волынка с ней ему страшно наскучила. Он сопровождал ее не по собственной воле. Если бы не Лейф, вряд ли этот викинг ударил бы палец о палец. Для Терье она вовсе не была желанным гостем.

— Наверно, было бы лучше, если бы я провела день так, как планировала с утра, а в ваш дом приехала бы позже на такси, — заметила Кирстен, когда они вышли из лифта в вестибюль. — Мне так хочется побывать на конечной станции фуникулера, а у вас много дел после трех недель отсутствия.

Он на минуту задумался, будто взвешивая ее слова, потом посмотрел на часы и, видимо придя если не к окончательному, то хотя бы к приемлемому решению, произнес:

— Нет таких дел, которые не могли бы подождать до завтра. Сейчас время ленча. Сначала мы поедим, а потом поднимемся на фуникулере.