Айра Уайз - Путешествие во времени

– Ты целовал мою маму, – обвинил он Уго.

– Ммм… – подтвердил тот. – Мне нравится целовать ее, а ей нравится, когда я это делаю…

Взгляд Сэнди метнулся от кольца к его лицу. Темные глаза насмешливо сверкали, словно говоря: «Попробуй это отрицать, если сможешь». Она не могла ни двигаться, ни дышать, буквально тая в его объятиях. И ничего не могла поделать с такой реакцией на него. А хуже всего было то, что Уго об этом знал. Он издал низкий гортанный смешок, взял руку, на которой красовалось кольцо, и повернулся вместе с Сэнди лицом к маленькому свидетелю.

– Мы говорили о том, как нам быть дальше, – непринужденно сообщил он сыну. – Как ты относишься к тому, чтобы мы стали настоящей семьей, Джеймс?

Джеймс. Сэнди захлопала глазами. Его так называл только Эдвард. Затем она перевела ошеломленный взгляд на сына, лицо которого расплылось в счастливой улыбке.

– Ты переедешь сюда и будешь жить с нами? – восторженно спросил Джимми.

Мгновенное замешательство Уго было единственной наградой Сэнди за то, что она позволила опутать себя этой паутиной. Он явно не загадывал так далеко. Наконец он сказал:

– Да. Наверное, сегодня же. Как ты считаешь? – поинтересовался он у ошеломленного сына.

– О! Да! – воскликнул мальчик так, словно сбывалось его самое заветное желание.

– Хорошо, – пробормотал Уго. – Тогда, может быть, ты покажешь мне комнату, в которой я буду спать.

– Уго…

Единственный взрыв протеста был подавлен твердой волей мужчины, намеренного добиться своего. Подняв к своим губам руку с кольцом, он поцеловал ее и тихо сказал:

– Тсс.

Затем Уго отпустил ее, чтобы все свое внимание сосредоточить на Джимми. Он протянул ему руку. Остолбеневшая Сэнди смотрела, как они выходят из комнаты – мальчик и мужчина, объединенные руками и генетическим сходством, которое было так сильно, что становилось больно.

Может быть, она даже застонала от этой боли, потому что Джимми обернулся и, нахмурившись, посмотрел на нее.

– Ты хотела что-то сказать?

– Нет-нет. – Сэнди улыбнулась. – Я просто пытаюсь решить, где нам ужинать – в кухне или в столовой.

Эта отговорка была удачной импровизацией, Джимми недовольно поморщился.

– Только не в столовой, мам! – запротестовал он. – Там все такое большое и холодное. – И дернул отца за руку. – Мы ведь можем поесть в кухне, правда?

Вот твой выбор, большой человек, цинично подумала Сэнди. Этот мальчик, эта доверчивая рука, эта кухня и этот дом.

– Кухня – то, что надо, – согласился Уго, глядя на сына.

– Вот здорово! – просиял мальчик. – Я знал, что ты выберешь кухню. Эдвард ее больше всего любил… и кабинет, конечно. Пойдем наверх, я покажу мою комнату. Тебе она понравится.

Джимми не заметил, как поморщилась мать при упоминании имени Эдварда. Не заметил он и быстрого взгляда Уго, брошенного на Сэнди перед тем, как он позволил увести себя сверх по лестнице.

Позже они сидели за изрезанным кухонным столом, поедая переварившийся рис с креветками и притворяясь, что это очень вкусно. Наверное, Уго никогда в жизни еше не приходилось есть в кухне, думала Сэнди, не говоря уж о том, чтобы спать в спальне со старой мебелью.

У нее внутри все сжалось: нет, по крайней мере, последнее предположение неверно. Ее спальня на ферме была холодной и обшарпанной. А старая пружинная кровать немилосердно скрипела, когда они…

Сэнди в волнении вскочила из-за стола и, не обращая внимания на вопрос, читающийся в двух парах темных глаз, устремленных на нее, устремилась со своей тарелкой к раковине. Стоя над ней, она отдалась воспоминаниям о том мужчине, той кровати, о том, как он опустил ее на скрипучие пружины и его заострившееся от страсти лицо нависло над ней. Он ласкал ее и руководил ею, постепенно доводя до той точки, в которой она скорее умерла бы, чем отказала бы ему.

В комнате было так холодно, что он натянул на них пуховое стеганое одеяло и заключил их обоих в теплый и мягкий кокон, внутри которого мешались их прерывистые дыхания, кожа касалась кожи и все чувства звенели, как натянутая струна. В этом коконе они провели всю середину дня, пока Джек с Риком работали в амбаре, Мэри ездила за покупками, а старый дом кряхтел под напорами ледяного северного ветра…

Кто-то прикоснулся к ее плечу. Сэнди чуть не подпрыгнула от неожиданности. Это оказался Уго. Она отпрянула. Он тихо вздохнул и повернул ее лицом к себе.

– Где Джимми? – пробормотала Сэнди, осознав, что они в кухне одни.

– Пошел разыскивать диафильм, который я обязательно должен посмотреть, – ответил отец ее сына, явно тронутый тем, что Джимми спешит приобщить его ко всем своим делам. – И я хочу воспользоваться моментом, чтобы извиниться за свои прошлые высказывания. Ты была права: Эдвард Медфорд ни в чем не виноват. Он был хорошим человеком. Он любил моего сына. Я могу быть только благодарен ему за то, как мудро он руководил Джеймсом. Ничего удивительного, что Джеймс скучает по нему.

Сэнди кивнула, не в силах говорить. Он решил, что, стоя здесь, она переживает по поводу их спора, в то время как в действительности ее голова была занята совсем другим. Ей должно быть стыдно за себя, но ничего подобного она не испытывала. Сэнди из последних сил боролась с желанием преодолеть разделяющие их три дюйма и прижаться к его груди.

– Т-ты не можешь остаться з-здесь. Это было бы неправильно. – Ей все-таки удалось выговорить что-то членораздельное.

– Решение уже принято. Я не заберу обратно своего обещания… Почему ты дрожишь?

, Она едва не рассмеялась в ответ на этот вопрос.

– Потому что я вот-вот расплачусь, – солгала Сэнди, вместо того чтобы сказать правду, что она готова снова броситься ему на шею!

Хотя и слезы тоже на подходе, поняла Сэнди. Слезы и желание. Что за сочетание! И то, и другое лишало ее остатков самообладания. Она попыталась отодвинуться, но его руки притянули ее ближе. Три дюйма превратились в полдюйма. Она уже не дрожала, а тряслась. Неужели Уго этого не чувствует? Разумеется, он почувствовал… и легонько провел пальцами по спине, словно поощряя ее.

– Пожалуйста, отпусти меня, – чуть ли не с отчаянием произнесла Сэнди.

– Только после того как ты на меня посмотришь.

– Нет. – Она не хотела смотреть на него, поэтому отвернула лицо и оглядела кухню, такую старомодную и такую знакомую. Интересно, почему Уго не кажется абсолютно неуместным здесь? – подумала она.

– Почему нет? – спросил он глубоким, обволакивающим голосом.

Не поддавайся на эти штучки, приказала себе Сэнди, а затем, откинув назад голову, заглянула в бархатистые темные глаза, обрамленные густыми, загибающимися кверху ресницами. Они загипнотизировали ее, как она и предполагала.

– Я не изменяла тебе с Риком, – прошептала Сэнди.