Карла Кэссиди - Навек с любимым

«Что он там делает? – не переставала думать Фрэнсин. – Просто сидит и наблюдает за мной?» Ее это немного озадачивало. Ей хотелось, чтобы он уехал. И хотелось, чтобы он вошел в ресторан. А еще больше она хотела, чтобы он любил ее.

Трэвис следил, как работает Фрэнни. Несмотря на свою злость, он жаждал ощущать ее тело, мечтал запутаться пальцами в ее длинных темных волосах, ощутить сладость ее губ, держать ее в руках и слышать, как их сердца бьются в унисон.

Слова Поппи смутили его. И поведение Фрэнсин после того, как она вернулась домой, тоже озадачивало. Он вспомнил тот миг на кукурузном поле, когда в разгар игры в прятки они поцеловались. Страсть их мгновенно воспламенилась. Потом, на том же поле, она сигналила ему, чтобы он шел к ней навстречу.

«Возможно ли, что она испытывает ко мне такую страсть и в то же время не любит меня? – недоумевал Трэвис. – Несмотря на то что мне пришлось воспитать двух сестер, я не много понимаю в характере женщин. А Фрэнни всегда была загадочной. Так что же таится у нее на сердце? Она приехала в Купервиль не потому, что соскучилась по мне. Она приехала потому, что просто разорилась. Я не хочу, чтобы у нее в душе оставались кусочки разбитых грез. Я не хочу стать утешительным призом, который она завоюет, не добившись того, о чем мечтала всю жизнь. И все же, как бы поздно это ни свершилось, именно она подарила мне мою мечту, величайший дар, который женщина может принести мужчине… ребенка».

Он облокотился о спинку кресла и подумал о Грэтхен. Когда он остановился у Поппи по дороге сюда, малышка приветствовала его объятиями и поцелуем.

– Мамочка сказала мне, что ты мой настоящий папа, – воскликнула она. – Я так рада, потому что я люблю тебя, дядя… папочка.

От этих слов в горле у Трэвиса все пересохло, и он понял, что независимо от того, что там будет у него и у Фрэнни, его дочь навсегда останется с ним.

И все же слова Поппи преследовали его, смущали и раздражали. Старик намекнул, что его будущее – с Фрэнни, если только он протянет руку и возьмет его.

Могу ли я принести ей счастье? Могу ли дать ей новые мечты, мои мечты? Конечно, я знаю, что не смогу полюбить другую женщину, как люблю Фрэнни. Она в моем сердце, она царапает мне душу. А есть ли для меня место в ее душе? Он отстегнул ремень безопасности и открыл дверь. Пора все выяснить.

Зазвенел колокольчик, возвестивший о его приходе, и' Фрэнни оторвалась о. т блокнота, в котором записывали заказы. От удивления и тревоги глаза ее потемнели.

– Нам надо поговорить, – без всякого вступления произнес Трэвис, подойдя к ней. – Пойдем со мной.

– Сейчас не самое подходящее время, – возразила Фрэнсин.

Один из подростков за столиком засмеялся, однако его дерзкий смех угас, едва Трэвис смерил мальчишку ледяным взглядом.

– Я подожду. – Он подошел к стойке и уселся на табурет.

Он видел, что она нервничает в его присутствии. Она уронила блокнот, подняла его и закончила записывать заказ. Пальцы ее слегка дрожали.

Она явно не понимает, почему я здесь. Наверное, думает, что я собираюсь сражаться с ней из-за опекунского соглашения насчет Грэтхен.

Но я не хочу ссориться. И не хочу играть в жестокие игры там, где дело касается дочки. Я просто хочу узнать, есть ли у нас двоих будущее. Я должен знать, бросит ли она меня опять. При этой мысли в груди его закипел гнев.

Вдруг терпение его лопнуло. Он встал и направился к ней.

– Нам надо сейчас же поговорить.

– Трэвис, я здесь работаю, – запротестовала она.

– Карен, подмени Фрэнни, – приказал Трэвис молоденькой официантке.

Он взял Фрэнни за руку и целенаправленно и решительно вывел ее наружу.

– Трэвис, ты устраиваешь сцену, – прошипела она, едва они покинули прохладное помещение и выбрались в жаркую, знойную ночь. – Ты что, потерял разум? – выпалила она. И, сердито выдернув запястье из его крепкой руки, рассерженно посмотрела на него.

– Да, я потерял разум. Я стал совершенно безумным, сумасшедшим, и все это по твоей вине.

– О чем ты говоришь? – спросила она.

– Я хочу узнать, собираешься ли ты уезжать из города.

Фрэнсин задумалась, прежде чем ответить.

– А какая тебе разница? – спросила она. – Я же говорила тебе, что ты сможешь проводить много времени с Грэтхен.

– Я говорю не о Грэтхен. Я говорю о тебе и обо мне.

Фрэнсин нахмурилась, и небольшая морщинка появилась у нее на лбу.

– При чем тут я и ты? О нас двоих речь не идет.

– Ты сбежала от меня пять лет назад.

У него вырвались эти слова, и он понял, почему всегда мысли о ней вызывали в нем злость. Потому что она была мне нужна. Она была моей душой и сердцем, но покинула меня. В то время, когда на мне было столько обязанностей, Фрэнни была для меня солнечным лучиком.

– Я не собираюсь ничего менять, – сердито произнесла Фрэнсин. – Мы уже все решили, и теперь это только заставляет нас говорить вещи, о которых мы позже будем сожалеть. – Она резко отвернулась от него, собираясь уйти, однако он поймал ее за плечи и с силой повернул к себе.

– Я не собираюсь говорить ничего такого, о чем потом буду сожалеть. – Он держал ее крепко за плечи, боясь, что она ускользнет от него прежде, чем он скажет то, что задумал. – В ту ночь, когда ты уходила, я смотрел на тебя. – Голос его стал хриплым. – Я спрятался в кукурузе, надеясь и молясь, что ты вернешься, ведь я нужен тебе больше, чем твои надуманные мечты.

На лице Фрэнсин, освещенном неоновым светом реклам, отразилось удивление.

– Но тогда почему ты не остановил меня? Ты недостаточно любил меня, иначе обязательно остановил бы, не дав уйти.

Он провел рукой по волосам и опустил руки.

– О Фрэнни, я не остановил тебя, потому что слишком сильно любил тебя. – Он сунул руки в карманы. – Как я мог остановить тебя? Я был не в силах отговорить тебя от погони за мечтой. Я не хотел насильно заставлять тебя остаться, боясь, что потом, позже, ты будешь негодовать, обижаться на меня.

Фрэнсин, скрестив на груди руки, задумчиво поглядела ему в лицо.

– А я так хотела, чтобы ты остановил меня. И надеялась, что ты это сделаешь. Я хотела лишь, чтобы ты сказал мне: «Не уезжай!», сказал бы, что любишь меня.

– Я думал, что моя любовь будет для тебя бременем.

Фрэнсин мягко улыбнулась.

– А я думала, что для тебя бременем станет Грэтхен. Думаю, мы сошлись на перекрестке, пытаясь защитить один другого, но в то же время обидели друг друга.

– Я совершенно не хотел тебя обидеть, – произнес Трэвис.

Ее слова окончательно исцелили его душу. «Она любила меня, она хотела остаться! – торжествовал он. – Но все это было пять лет назад. А теперь хочет ли она уехать?»

– Может, я и стала бы обижаться на тебя, если бы не уехала в Нью-Йорк. – И снова ее лицо стало задумчивым. – Наверное, эти пять лет мне были нужны, чтобы я выросла, чтобы поняла, что именно для меня важнее всего.