Джессика Марчент - Любовь в Люксембурге

– Месье… – Тэффи еще раз украдкой взглянула на табличку около дверного звонка. – Месье Сейлер?

– Поль Сейлер. – Придерживая открытую дверь, высокий темноволосый мужчина склонил голову в церемонном приветствии. – А вы – мисс Дэвайна Гриффин, живущая ниже этажом. – Низкий глубокий голос легко заглушал шум вечеринки в комнате за его спиной.

Тэффи опешила.

– Откуда вы знаете?

…Почему-то в теплый августовский вечер ей стало холодно. Не было ничего особенного в том, что он знал ее имя: три дня назад, въехав сюда, она сама напечатала его на бумажке и прикрепила около звонка. Но вот на тебе: она вся дрожит от легкого ветерка, веющего из открытого окна.

– Вы – та самая соседка, которую моему племяннику так и не удалось увидеть, – продолжал он ошарашивать ее. – Хотя, по его словам, он пытался это сделать весь день. – Сосед говорил с чуть заметным акцентом. – Да я и сам пару раз звонил вам.

– Я ездила на экскурсию в Казематы. – Что это? Она оправдывается? – А потом решила посмотреть еще и дворец Великого герцога…

Тэффи оборвала себя на полуслове, раздраженная собственным виноватым тоном. Она ведь пришла не отчитываться в своих действиях или просить прощения, что ее не оказалось дома, когда он звонил.

– Не слишком ли много экскурсий для одного выходного? – произнес Поль с легкой улыбкой. – Полагаю, вы недавно в нашем городе, мисс Гриффин?

– Почему же, я в городе уже целую неделю… А вы, значит, люксембуржец? – спросила Тэффи, начисто позабыв, зачем пришла.

– Вообще-то нас здесь, в Люксембурге, живет довольно много… – И опять легкий поклон, теперь, правда, с оттенком иронии.

– Ну, не так уж и много, – отпарировала она. – Здесь работают люди многих национальностей, поэтому я практически не встречала коренных люксембуржцев, особенно в официальной обстановке…

Она внезапно остановилась и бросила взгляд на свой темно-зеленый пеньюар, накинутый на ночную рубашку и плясавший вокруг ее колен под порывами сквозняка. Вряд ли это можно назвать официальной встречей.

Пожалуй, лучше ей вернуться к делу и не позволять ему отвлекать себя.

– Я пришла из-за шума, который вы производите…

Вообще-то она вовсе не хотела мешать людям жить. Но ее сводила с ума эта музыка, которая вот уже два часа просачивалась сверху и стократно усиливала ее одиночество.

Приветливое выражение на его лице исчезло так же быстро, как туман в горах при первых лучах солнца. Голос, тщательно выговаривающий каждое слово, стал еще ниже:

– Вот почему я просил своего племянника встретиться с вами и предупредить…

– Предупредить!.. – Она вдруг возмутилась. – Значит, можно шуметь на весь дом, если только заранее об этом предупредишь?!

– …и сказать, что вечеринка закончится в десять, – продолжил Поль Сейлер мягко, но решительно, не давая заткнуть себе рот.

– О, ну что ж… – Тэффи уставилась на носки своих домашних туфелек, чувствуя себя полной идиоткой. – По звукам не скажешь, что это скоро закончится.

Он нахмурился.

– А вы обычно по шуму определяете, как долго будет длиться вечеринка?

– Вы отлично понимаете, что я имею в виду, – отрезала она, злясь на свои нелепые слова. – Такая музыка обычно играет всю ночь.

– Кстати, о звуках, – он кивнул на звонок, около которого застыла ее рука, сжимавшая ключ от входной двери. – Вам обязательно нужно было звонить так долго?

– Я хотела быть уверенной, что меня услышат. – Тэффи опустила руку с зажатым в ней ключом. – У вас так шумно…

– Право же, мадемуазель, – прервал он ее нетерпеливо, – музыка звучит не так уж громко даже здесь, наверху, а кроме того, я знаю, что в этом доме хорошая звукоизоляция.

– Но я как раз пытаюсь заснуть… Тэффи опустила голову, кусая губы. Вот она и выдала себя; субботний вечер, все развлекаются, а она одна, и ей так тоскливо, что хочется домой, в Шептон…

Ну уж нет! Она обязательно заведет себе друзей, пусть даже все ее коллеги в Европейском Центре кажутся сейчас такими старыми и консервативными. Она не будет тосковать по дому и родным, не будет скучать. Не будет, и все.

– Пытаетесь уснуть, в двадцать минут десятого? – Мужчина раздраженно взглянул на свои золотые часы. – Ну, знаете, мы не виноваты, что вы так рано ложитесь.

– Нет, не рано! – Неужели это ее голос, такой резкий и недоброжелательный? – Я хочу сказать, если человек хочет спать…

– Подождите. Вам нужно успокоиться. – Его бас перекрыл ее напряженное сопрано.

Да уж, что ей необходимо, так это успокоиться. Ничего себе – первое знакомство с новым соседом… А ведь он, должно быть, настоящий люксембуржец, один из тех людей, с которыми она больше всего и хотела познакомиться, – коренной житель среди всех этих иностранцев.

И он прав насчет музыки, неохотно признала Тэффи. Дело было не в громкости, а в том, что эти звуки приводили ее в уныние, напоминая, как она одинока вдали от всех, кто любил ее.

Я не скучаю по дому, тихо сказала она про себя, отчеканивая каждое слово, чтобы утвердиться в этой мысли.

И вообще, кто он такой, чтобы решать за нее, что мешает ей, а что нет? Тем временем изнутри доносились голоса гостей, пытающихся перекричать очередную пластинку. Тэффи почувствовала себя еще более заброшенной и покинутой.

– Вам-то хорошо говорить, – снова начала она. – Если бы вы лежали внизу в моей постели…

Она запнулась и в замешательстве уставилась на узор из серебристых листьев на его галстуке. Опустила голову, светло-каштановые локоны закрыли лицо. Тэффи не стала их поправлять, надеясь, что они скроют запылавшие от смущения щеки.

…Ну почему она не переоделась перед тем, как идти к соседям? Влезть в джинсы и футболку не заняло бы и минуты. Но нет, она всегда все делает очертя голову, вот и сейчас решила подняться с претензиями, пока храбрость не покинула ее. Тэффи снова пробрала дрожь – от звуков насмешливого голоса:

– Может, выразите свою мысль по-другому?

Хорошо хоть он не стал острить на эту тему. Тэффи осмелилась даже взглянуть на него, хотя знала, что краска стыда все еще заливает лицо.

– Ваша вечеринка никогда бы не побеспокоила меня дома. В Шептоне субботняя ночь была для меня ночью развлечений. – Тэффи поспешила исправить ложное впечатление, которое могли произвести ее слова. – Разумеется, не развлечений в постели, я хотела сказать…

Опять влипла!.. Легкая усмешка тронула его четко очерченные губы, взгляд темных глаз скользнул по полупрозрачному пеньюару, и Тэффи захотелось закрыться от него руками. Вместо этого она стала нервно теребить верхнюю пуговицу у глубокого выреза в форме буквы V.

Безусловно, все пуговицы были застегнуты. Тэффи купила этот пеньюар потому, что он придавал ее карим глазам зеленоватый оттенок. И вот оказалось, что здесь, в ярком свете лестничной лампы, она чувствует себя в нем чуть ли не обнаженной.