Салли Карлин - Это не ваша дочь

Он хочет лишь обсудить ситуацию с Кайлой, одернула она себя. Даже если он имеет в виду что-то другое, чего так жаждет ее сердце, этому другому сейчас нет места в их жизни. Сейчас Главное – все рассказать Кайле, не нанеся ей душевной раны. Вот что им следует обсудить.

– Было бы хорошо, если бы вы позвонили, – сказала она. – Я всю неделю была расстроена из-за нашей размолвки.

– Я тоже. Не стоило мне приходить в такой раж из-за вашей матери.

Видишь теперь? Он хочет поговорить только о Кайле. А она-то, дурочка, прочла в его мыслях то, чего там и в помине не было.

– Ваше возмущение мне понятно. Поверьте, я его разделяю. Если бы она не была моей матерью… Но она моя мать. И я вынуждена с ней считаться.

– Понимаю, – кивнул он. – А как она отнеслась к тому, что я воспротивился ее приезду сюда?

– Обиделась. Даже расплакалась. На самом деле она неплохой человек. Намерения у нее всегда самые лучшие. Только вот способы их осуществления…

– Способы самые дерьмовые.

– Ну вы, футбольные тренеры, всегда найдете самые изысканные выражения, – усмехнулась Марсия.

– А нам некогда их искать, – в свою очередь улыбнулся Сэм. – На футбольном поле нет места лишним словам. Надо бить быстро и точно в цель. Но вернемся к делу. Мне кажется, что завтрашний разговор мы должны повести втроем: вы, я и Кайла. Перед нами горы проблем, и, лишь управившись с ними, мы можем посвятить и других в нашу тайну.

Марсия вспомнила, как Кайла переводила глаза с нее на Сэма, взвешивая, сможет ли она на зывать ее мамой. Она кивнула.

– Вы правы. Креймеры, моя мать, да и вы заинтересованные лица могут подождать. В этой драме, точнее, трагедии главное действующее лицо, бесспорно, Кайла.

Сэм наблюдал за игрой теней на лице Марсии, устроенной лучами заходящего солнца, что просачивались сквозь листву деревьев над ними.

– Да, – согласился он. – Главное действу ющее лицо – Кайла. А что будет с нами?

Этот вопрос всю неделю не давал Сэму покоя, и сейчас он не смог удержать его, хотя Марсия только что подчеркнула, что во всей этой истории важна одна Кайла. Марсии он нравился. Он понял это по тому, как она отвечала на его поцелуи, и по тысяче других мелочей. Но этого было недостаточно – и для нее, и для него.

– С нами? – Она вымолвила это слово так тихо, что казалось, его нашептал легкий вечерний ветерок.

– Вы же понимаете, после того как мы откроем Кайле правду, нам незачем уже будет изображать любовные отношения.

– Да, незачем.

– А мне будет этого недоставать.

– Но ведь мы же будем общаться через Кайлу.

– Я не то имею в виду. – Замолчи, Сэм, приказал он себе. Она ясно изложила свои позиции. Для нее ты – отец Кайлы, и не более того. Вот и все.

Так следовало из ее слов. Но глаза говорили другое. Эти глаза он знал достаточно хорошо. В течение тринадцати лет он что ни день видел точно такие же на лице своей дочери. И научился читать в них. Кайла никогда не могла скрыть от него свои самые потаенные мысли, не удастся это и Марсии. А слова ее находились в вопиющем противоречии с глазами. Глаза сияли от глубины чувств и скрытой страсти.

Он взял ее руку, и она не воспротивилась, но все же нашла силы сказать:

– Я не могу.

Тут грохнула входная дверь, и Марсия отпрянула в сторону.

– Ох уж эти дети! – проворчат Сэм.

– Папа!

К нему со всех ног бежала Кайла, бледная, с широко раскрытыми глазами, в которых застыл испуг.

Сэм и Марсия мигом вскочили с земли. Ее лицо в точности повторило мину Кайлы, но Сэм успел заметить, что Кайла не хромает, не истекает кровью, а значит, ничего страшного не произошло. Марсия же по неопытности еще не знала, что в возрасте Кайлы многие пустяки воспринимаются как трагедия. Девочка кинулась Сэму на шею.

– Ну, ну, принцесса, – приговаривал он, гладя ее по спине. – Успокойся. Папа с тобой. Лучше расскажи, что случилось.

– Ее мать сказала… – Девочка вцепилась в его шею с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь. – Мать Рейчел?

– Нет. – Кайла оторвала руки от его шеи, но продолжала жаться к нему. Губы ее дрожали, глаза подозрительно увлажнились. Если она не плакала, то лишь из-за появившегося у нее недавно правила – «я уже большая», – исключавшего слезы даже при самых больших неприятностях. – Нет, мать Марсии.

Сэм похолодел.

– Что же сказала моя мать?

Кайла упорно глядела на отца, словно не замечая Марсии.

– Она… сказала ужасные вещи.

Злость, боязнь, огорчение разом навалились на Сэма. Ему не было нужды спрашивать, какие ужасные вещи услышала его дочка. Горло его сжало как клещами, и он не мог вымолвить ни слова.

– Моя мать звонила тебе по телефону?! – воскликнула Марсия. Тут раздался громкий мужской голос:

– Сэм!

У задней двери на верхней ступеньке крыльца стоял Джордж.

– Зайдите все сюда на минуту. – Джордж старался говорить спокойно, но это ему не удавалось.

– Да, папа, пойди поговори с той женщиной и заткни ей рот.

Та женщина? Эти слова железными шипами впились в грудь Марсии. Ведь так Рейчел называет свою мачеху.

Марсии почудилось, что земля под ее ногами заколебалась – вот-вот разверзнется и поглотит ее.

Она же просила мать не приходить на день рождения, не звонить по телефону и вообще не пытаться войти в контакт с Кайлой. Она сделала все возможное, чтобы отвоевать свое счастье. Бесполезно.

– Они в комнате Кайлы, – сообщил Джордж, придерживая дверь перед Сэмом и Кайлой. При виде Марсии он, однако, заколебался, словно не зная, стоит ли ее впускать. Марсия решительно распахнула дверь и сквозь толпу гостей прошла вслед за Сэмом и Кайлой. На пороге она остановилась.

Ее мать, маленькая женщина с гладко зачесанными каштановыми волосами, стояла у окна на фоне белых сборчатых штор.

Пройдя мимо нее, Джордж уселся на кровать, рядом со своей женой, бледностью щек спорившей с белым, под стать шторам, покрывалом.

В светлой и прохладной комнате Кайлы атмосфера была предгрозовая.

– Что ты здесь делаешь, мама? – спросила Марсия.

– Вот именно, – откликнулся Сэм. – Насколько мне известно, вас просили не приходить.

– Она действительно ваша мать? – спросила Кайла. Это были первые слова, с которыми Кайла обратилась к Марсии после того, как выбежала во двор. Вполне естественно, впрочем, что она обратилась за утешением к вырастившему ее отцу, а не к женщине, с которой познакомилась совсем недавно, хоть та и претендует на место ее матери.

Нет, она, Марсия, так и не вошла в жизнь Кайлы. И в жизнь Сэма тоже. Последнее огорчало ее столь же сильно.

Она была уже не в состоянии держать свои чувства в узде. Сэм ей нравился. Это было как наваждение: она всей душой желала иметь Кайлу своей дочкой, а Сэма – ничуть не меньше – другом и возлюбленным.