Элла Уорнер - Рискованный шаг

Возможно, она поняла, что источник ее страха – каким бы он ни был – вовсе не в нем. Если так, то тем лучше. Он не хочет, чтобы страх играл хоть какую-то роль в их взаимоотношениях. Впрочем, теперь, когда Марианна позволила ему подойти гораздо ближе, чем за все пять месяцев длительной осады, он быстро в этом разберется.

Марианна…

Кеннет радостно улыбнулся, пропев в уме это имя… Имя, которое, как казалось, будет преследовать его всю жизнь наравне со взглядом глаз, сверкающих золотом в моменты сильного волнения и темнеющих до мерцающего, чувственного янтарного свечения в минуты удовольствия.

Женщина с сердцем тигрицы, часто думал он, представляя Марианну в своей постели, лениво расслабленную, но со взглядом, обещающим опасную игру, с шелковистой гладкой кожей, длинными роскошными волосами, разметавшимися по подушке, во всем великолепии ее мягкой женственности, пробуждающей в нем все мужское… Прекрасная экзотическая загадка.

Незабываемое имя, незабываемый образ… который все это время казался недосягаемой мечтой.

Но теперь все иначе. Сегодня вечером она окажется в пределах его досягаемости. Сегодня вечером…

Потребовалось заметное усилие, чтобы унять дрожь нетерпения и сосредоточиться на практических приготовлениях. Даже пальцы его не слушались, когда Кеннет набирал номер своего домашнего телефона.

– Кэти слушает, – ответил знакомый певучий голос.

– У нас к обеду гости, Кэти. Марианна Каро с дочерью.

Ему доставило огромное удовольствие сообщить это.

– О! Я говорила твоей маме: Кену все удастся. Он не знает, что такое поражение, этот мальчик. Он будет сражаться до тех пор, пока не победит.

Кеннет рассмеялся. Кэти Ророа всю жизнь прожила в их семье, вела хозяйство и готовила его вдовому дедушке, а после смерти Джеймса Макинтайра осталась с его дочерью, матерью Кеннета. Не было ничего удивительного в том, что она знала о его интересе к Марианне. Он подозревал, что от своих давних и многочисленных знакомых ей известно обо всем происходящем в Данидине. Кроме того, мать Кеннета имела обыкновение делиться с ней всеми своими заботами.

– Мне нужно заехать за мороженым, которое любит ее дочь, – сообщил он. – А еще я обещал Шейле фруктовый салат с ананасом и сливками…

– Никаких проблем. Я позвоню и закажу фрукты. И приготовлю рыбу. Твоя Марианна любит рыбу?

Моя Марианна… Хотелось бы надеяться!

– Думаю, это будет замечательно. Они приедут рано. В половине седьмого. Шейла ложится спать в восемь.

– Я позабочусь о малышке. Приготовлю ей спальню рядом с моей.

– Они могут не остаться после восьми, Кэти.

На столь многое Кеннет не рассчитывал, памятуя о вспышке обиды, вызванной тем, что он использовал Шейлу, чтобы заставить Марианну принять приглашение. Возможно, ее капитуляция была вовсе не такой полной, как ему представлялось.

– Я постараюсь сделать так, чтобы вы побыли вдвоем, Кен, – последовал коварный ответ. – Я еще не потеряла навыка обращения с детьми. И очень сомневаюсь в том, что ты утратил привычку добиваться желаемого.

Ее уверенность заставила его снова улыбнуться.

– Вы старая злодейка, Кэти Ророа.

Кладя трубку, он услышал ее довольный смешок и представил мудрое лицо, испещренное мелкими морщинками, и искрящиеся живые черные глаза, в которых светились тысячи замыслов и планов.

Кэти Ророа ни за что не призналась бы, сколько ей лет. Кеннет полагал, что за восемьдесят, несмотря на то что она обладала невероятно острым умом и неувядаемым интересом к жизни. Сейчас она, должно быть, звонит поставщику фруктов, требуя от него самого лучшего и грозя всеми карами небесными, если ей этого не доставят. Карандаш, неизменно заткнутый за повязку, удерживающую ее жидкие седые волосы, переместился, наверное, в руку и делает пометки, которых никому, кроме Кэти, не прочесть.

Это на маори, говорила она, но Кеннет, немного умевший говорить и читать на маори, никогда не мог расшифровать ее каракули. Кэти, посвященной в тайны всех остальных, доставляло огромное удовольствие хранить свои маленькие секреты. Впрочем, даже ей не удалось выпытать то немногое, что было известно Кеннету о Марианне.

Она хорошо знает Лондон. Это выяснилось в их разговоре о Национальной галерее и об аукционах. Сингапур стал еще одной подсказкой, впрочем, возможно, это была лишь промежуточная остановка на ее пути в Новую Зеландию. Еще Марианна прекрасно разбиралась в живописи и в стоимости полотен кисти старых мастеров.

Кеннет поставил машину на стоянке и, перейдя дорогу, направился в магазин, где купил две упаковки мороженого с шоколадными чипсами, поскольку у Марианны могло возникнуть желание присоединиться к дочери, и еще несколько вафельных стаканчиков – на случай если они предпочтут не есть его ложками. Теперь оставалось только въехать на высокий холм, где расположен старый дом Макинтайров, смотревший фасадом на бухту Отаго.

Господствующая высота, всегда с уважением думал Кеннет. Хотя сам дом не особенно впечатлял – просто большое ветхое строение, с трех сторон окруженное потрепанными непогодой широкими верандами. Однако для его матери он был наполнен воспоминаниями, а кроме того поражал вместительностью: в нем было бы просторно целой семье и хватило бы места для братьев, если бы им вздумалось приехать в Данидин.

Сегодня этот дом готовился принять Марианну Каро и ее дочь – на тот срок, на который они захотят здесь остаться. «На который я смогу их удержать», – поправил себя Кеннет, направляясь с мороженым в кухню.

Кэти нарезала овощи.

– Все в порядке? – спросил он, устремляясь к холодильнику.

– Конечно. – Она окинула его критическим взглядом. – Ты весь вспотел, рубашка прилипла к спине. Нужно принять душ и побриться.

Ставя вафельные стаканчики на стол, Кеннет с насмешливой улыбкой взглянул на Кэти.

– О том, что нужно чистить зубы, можете не напоминать.

Ничуть не смутившись, она метнула на него хитрый взгляд.

– Тот одеколон, который ты купил… он очень приятный. Определенно, в нем что-то есть.

– Я рад, что вы одобряете мой выбор. Уже понюхали, а?

Кэти хмыкнула.

– Тебе понадобятся все возможные ухищрения, чтобы получить как можно больше от этого вечера.

– Никакой искусственной поддержки! Внешние факторы ничуть не влияют на Марианну. Ей неважно, кто я, чем занимаюсь и какие материальные выгоды могу предоставить.

– Может, так… а может, и нет. Умные женщины водят мужчин, которых хотят заполучить, на длинном поводке. Ты лакомый кусок, Кен, а мне сдается, что еще ни одна женщина так не привязывала тебя к себе.

Он покачал головой.

– Я вовсе не лакомый кусок для нее. Здесь что-то совсем другое.

Кэти подняла на него насмешливый взгляд.