Хелен Брукс - Брачная ночь длиною в жизнь

– Зак, я хочу тебя, – чуть слышно прошептала она.

Желание переполняло их обоих, но он боялся сделать неверное движение. Понимая причину, она сама взяла в руку его мужской орган и погладила его, чувствуя, как он твердеет под ее прикосновениями.

– Тори, я боюсь повредить тебе. – Он оперся на локоть и чуть отстранился от нее. – Я так давно хочу тебя.

– Я знаю, знаю. Ты не повредишь мне. – Она опрокинула его на спину, понимая, что сейчас этот сильный и гордый мужчина целиком в ее власти. Отблески огня плясали на ее округлом животе и груди.

Она неторопливо приняла его в свое изголодавшееся по мужчине лоно и медленно, мягко, чувственно задвигала бедрами, глядя ему в лицо и чувствуя как отзывается его тело. В эту минуту она любила его больше жизни. Ей было необходимо знать, что он целиком принадлежит ей и душой и телом.

Движения становились все интенсивнее. Так же как в первую брачную ночь, Виктория почувствовала, что ее уносит в иной мир, целиком состоящий из головокружительных ощущений. Наслаждение было особенно острым из-за того, что он слишком боялся причинить ей неудобство и сдерживал себя, прежде всего думая о ее удовольствии. На пике наслаждения Виктория вскрикнула, ей показалось, что весь мир рассыпался на кусочки, чтобы снова слиться в одно – одно тело и одно сердце. Она обессиленно повалилась ему на грудь, Зак обеими руками прижал ее к себе.

– Ты спишь? – спросила она, отдышавшись.

Он крепче прижал ее к себе и сказал:

– Нет, я любуюсь тобой. А что?

– Приходящая прислуга, миссис Уатс, – что, если она?..

– Я отпустил ее сегодня.

Полено в камине треснуло и выбросило фонтанчик золотистых искр.

– Этот день принадлежит только нам, Тори, – повторил он вслух слова, которые нашептывало ей сердце.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что ничего не изменилось?!

Она понимала, что объяснение будет тяжелым. Знала, что ему не понравятся ее слова, но действительность оказалась еще хуже.

День они провели очень мило, лежа на шкуре перед камином. Зак согревал ее своим теплом, ласкал самые сокровенные уголки ее тела, пока новый всплеск страсти не закружил ее.

Ничто не могло нарушить эту идиллию: ни беснующиеся за окном ветер и дождь, ни стрекочущий в углу факс, ни автоответчик…

До самого обеда они предавались любви. Затем Зак подбросил полешек в камин, накинул свой халат на плечи Виктории, а сам в чем мать родила прошел на кухню.

К пяти часам вечера уже совсем стемнело: за время болезни Виктории октябрь успел смениться ноябрем. Тридцатого числа был ее день рождения. В подарок она получила роскошный бриллиантовый гарнитур: кулон, браслет и серьги.

Виктория очень устала, под ее глазами залегли темные тени. Зак помог ей подняться наверх. Потом они вместе приняли душ, Зак обсушил ее полотенцем и сам смазал душистым кремом грудь и живот.

– Поспи немножко, – мягко произнес он, откидывая покрывало с постели. – Мне еще нужно кое-что сделать, а потом мы поедим. Какую кухню ты предпочитаешь, индийскую или китайскую? Еще здесь неподалеку есть отличный итальянский ресторанчик. Сходим куда-нибудь или закажем на дом?

– Китайскую, – пробормотала она сквозь дрему.

– Кисло-сладкую свинину? «Курицу нищего»?

– На твое усмотрение, – промурлыкала она, проваливаясь в сладкую дрему.

– Договорились. – Он убрал золотистую прядь с ее щеки, нежно поцеловал и заботливо укрыл одеялом. – Засыпай, милая. – Он улыбнулся на прощанье и вышел.

Виктория тут же заснула. Однако вскоре ее будто подбросило на постели. Что она наделала?! Как могла сотворить подобную глупость? Как могла поддаться своей дурацкой любви? В отчаянии она закрыла лицо руками. Ведь мало любить самой, нужно, чтобы и тебя тоже любили. Не просто физически желали, а любили душой, так же как любишь ты сама. Но Зак же совсем другой!

Конечно, он прекрасный любовник, он может быть понимающим, нежным – даже слишком нежным для такого сильного мужчины, но духовная близость между ними, увы, невозможна!

Как она могла заниматься с ним любовью? До того, как она вышла за него замуж, она не представляла, с кем имеет дело. Теперь она не может на это сослаться. Так почему же, глядя в его бархатные глаза, видя, как он улыбается ей, говорит нежные слова, она поверила, что будет его единственной женщиной? Это он заставил ее в это поверить! Он нарочно так сделал! Наверно, он каждую свою любовницу заставляет верить в то, что она единственная!

Нельзя создавать семью с человеком, который не может полностью посвятить себя жене. Такая жизнь станет для нее адом.

Откинувшись на подушки, Виктория размышляла о странном «стерильном» браке своих родителей, который полностью устраивал ее мать. Вина отца была не столь велика: даже, если он был счастлив с Корал, а она с ним, ему пришлось найти себе женщину. Таким образом, каждый из них был доволен жизнью.

Но ей такого не надо! Может, она мечтает о несбыточном? Может, нет на свете мужчин, способных на всю жизнь сохранить верность одной женщине? Ее собственное детство прошло в такой изоляции и было столь бедно впечатлениями, что она просто не знала, какой должна быть нормальная семья.

Но она твердо знала, с чем никогда не сможет смириться. Она не вынесет, если Зак время от времени будет заводить интрижки на стороне. Она не захочет мириться с отведенной ей ролью домашней клуши, не разделяя с ним его интересов, его работы, его друзей.

Наверно, ее представления о браке нереальны. Может, она витает в облаках? Но даже если это так, она не собирается обрекать своего ребенка на муку жизни в несчастливом доме. Это она твердо решила, и свое решение ей сегодня же придется довести до сведения Зака. Он должен понять, что ничего не изменилось.

– Итак? – резкий голос Зака вернул ее к действительности. – Я задал тебе вопрос, Виктория. Как ты смеешь, после того что произошло сегодня, заявлять, что ничего не изменилось?

– Потому, что это так. – На столе остывали изумительные китайские деликатесы, но этого никто не замечал. – Я… – ее голос прервался, но Виктория заставила себя продолжать, – я очень люблю тебя, Зак. Я всегда тебя любила и, наверно, никогда не разлюблю. Но жить с тобой я не могу. Мы слишком разные.

– Да совсем мы не разные, Тори! Черт тебя побери! – вскричал он, но умерил голос, заметив трагическое выражение ее лица. – Разве ты сама этого не видишь, Тори? Я люблю тебя, ты должна это понять. И ты сама только что сказала, что любишь меня. Что еще имеет значение?

Вот в чем загвоздка! Он считает, что, кроме взаимной любви, ничего не нужно. Ее родители тоже были влюблены в друг друга – ведь все поначалу бывают влюблены. Но без духовной близости любовь быстро проходит.