Эллен Сандерс - Жемчужина любви

Стоило ему увидеть худенькую Колетт с огромными карими глазами, чьи волосы были испачканы кровью, как в его сердце что-то сломалось, споткнулось… И лишь после успешного завершения операции он смог вздохнуть спокойно. Знала ли Колетт, что известие о ее параличе потрясло его до глубины души, едва ли не сильнее, чем саму пострадавшую?

В палату с опаской заглянул Жан-Пьер.

– Извините, я могу войти? – робко спросил он.

Доктор кивнул и подмигнул Колетт, пока Жан-Пьер не видел.

– Я к вам еще зайду.

– После того как навестите всех молоденьких и красивых пациенток больницы?

Оливье рассмеялся, чем удивил застывшего на пороге Жан-Пьера. Он впервые видел смеявшегося врача, чья пациентка, возможно, до конца жизни будет прикована к кровати. Верно говорят, что врачи самые настоящие извращенцы и циники. Для них ковыряться инструментами в человеческих внутренностях – все равно что столовыми приборами в спагетти. А кровь вызывает в них не больше содрогания, чем кетчуп.

– Колетт, любимая. – Жан-Пьер не решался приблизиться к ней. Колебания «жениха» не укрылись от Колетт.

– Не бойся. Я не заразна.

– Прости… я так сожалею… – Жан-Пьер приблизился к ее постели. – Колетт, сможешь ли ты простить меня когда-нибудь?

– Мне не за что тебя прощать.

– Если бы я был внимательнее на дороге…

– Уже ничего не изменить. Врачи заверяют, что я снова смогу ходить.

– Конечно. Я нисколько в этом не сомневаюсь, – быстро ответил Жан-Пьер. Однако в его голосе не было и намека на уверенность.

Колетт отвернулась от него и взглянула в окно.

На улице смеркалось. Красно-оранжевые отблески заходящего солнца играли на стекле… Колетт обожала летние вечера, когда дневной зной спадает и можно гулять по улицам любимого Парижа до поздней ночи, не торопясь укрыться в кондиционированном помещении супермаркета или кафе. Прохладный ветерок треплет волосы и заигрывает с короткими юбками… Влюбленные парочки прогуливаются по паркам Тюильри или Белльвиля, стараясь укрыться от любопытных глаз в лабиринтах подстриженных кустарников…

– Колетт, почему ты плачешь? – едва слышно спросил Жан-Пьер. – У тебя что-то болит? Может быть, вызвать врача? Давай я догоню его… пусть сделает тебе укол обезболивающего.

– Нет-нет, Жан-Пьер, у меня ничего не болит… кроме души. От этого мне не поможет ни одно лекарство.

– Колетт, я хочу, чтобы ты знала. – Жан-Пьер сглотнул слюну. – Я… я не оставлю тебя. Я по-прежнему хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы ты стала моей женой. Я буду заботиться о тебе…

– Нет.

– Нет? Колетт, в каком смысле?

– Я не выйду за тебя замуж, Жан-Пьер.

– Но почему?

– Ты сам прекрасно знаешь причину.

– Нет, не знаю.

– Мне не нужна твоя жалость. А тебе не нужно искупать свою вину, жертвуя будущим.

– О чем ты говоришь, Колетт?! Я люблю тебя. Ты поправишься… и мы будем вместе до конца жизни.

– Жан-Пьер, ты и сам не веришь в то, что сейчас говоришь, – спокойно ответила Колетт. – Кроме того… я не люблю тебя. Да и ты вряд ли любишь меня по-настоящему. Так что расстанемся друзьями. Конечно, мы слишком привыкли друг к другу. Но ты ведь бросил курить… Считай, что и я – твоя вредная привычка.

– Колетт, ты с ума сошла? Как ты можешь сравнивать себя и… – Жан-Пьер схватился за голову. – Ты, наверное, до сих пор в состоянии шока.

– Я ни в чем тебя не виню. Слышишь? – Колетт погладила Жан-Пьера по руке.

– Колетт, я ведь люблю тебя.

– Ты любишь ощущение собственной значимости, нужности для другого человека. Так вот: ты мне не нужен. Я справлюсь сама. У меня отличный лечащий врач… Мадлен и Натали наверняка в лепешку расшибутся, чтобы поставить меня на ноги.

– Мадлен, Натали… Ты готова принять помощь от кого угодно, но только не от меня! Ты меня презираешь, признайся!

– Неправда. Я всего лишь не хочу быть для тебя обузой. Мне ни к чему твои жертвы. Считай, что я дарю тебе свободу. Можешь распоряжаться ею, как сочтешь нужным. Наверняка найдется масса желающих занять мое место в твоем сердце. Может быть, одна из них даже ближе, чем я… или ты сам подозреваешь.

Жан-Пьер похолодел. Неужели Колетт каким-то образом узнала о Флоранс и поэтому отвергает сейчас его помощь? Какой же он болван! Распинается перед ней… Колетт же смеется над ним. Уступает его без боя сопернице…

– А теперь извини, но я устала.

– Колетт, мы ведь не закончили.

Она нажала на заветную кнопку возле изголовья кровати. Интересно, на этот раз снова придет Оливье? Однако, к разочарованию Колетт, на пороге появилась молодая женщина.

– Мадмуазель Вернон, вам что-то требуется?

– Да. Будьте любезны, проводите мсье Норто. Я хочу отдохнуть.

Медсестра согласно кивнула и распахнула перед Жан-Пьером дверь.

– Сюда, пожалуйста, мсье. Мадмуазель Вернон еще очень слаба. Да и вам не мешало бы отдохнуть. После выписки мы советовали бы вам провести хотя бы два-три дня дома. Вы потеряли много крови. Необходимо восстановить силы…

– До свидания, Колетт. Я еще приду к тебе. Надеюсь, что ты передумаешь.

– Прощай, Жан-Пьер. – Колетт перевернулась на другой бок, не желая смотреть, как от нее уходит мужчина, которого она почти привыкла считать своим суженым.

Колетт снилось, что она снова в Сан-Тропе, в земном раю… Она лежала на пляже и блаженствовала под солнечными лучами. Вокруг раздавался беззаботный смех и щебетание красоток, которые охотились на пляже на знаменитостей и богачей. Голову сильно напекло… конечно, Колетт ведь забыла надеть панаму. Она провела рукой по волосам и почувствовала что-то чужеродное на собственной макушке. Она резко вскочила, где-то на краю сознания пытаясь успокоить себя, что все это ей лишь приснилось. Что могло случиться с ней в больнице? Она испуганно озиралась по сторонам и тяжело дышала.

Все в порядке, Колетт, успокойся, внушала она себе. Видишь? Ты в больничной палате. Вокруг только голые, стерильно белые стены, жалюзи на окне, капельница…

– Доктор Лоран! Что вы здесь делаете?

– Простите, я не хотел вас пугать. – Оливье смущенно улыбнулся. – Вы улыбались во сне.

– Вы смотрели на меня, пока я спала?!

– Вынужден сознаться: грешен.

– Это тоже входит в ваши обязанности?

– Нет, но я решил сделать себе приятное и навестить вас перед окончанием своей смены.

Колетт пригладила растрепавшиеся волосы.

– Боже, должно быть, я ужасно выгляжу.

Она прикусила язык. Какая, черт возьми, разница, как она сейчас выглядит? Она ведь не собиралась в самом деле флиртовать с собственным врачом.

Оливье всего лишь выполняет свою работу. Если он и уделяет ей чуть больше внимания, чем другим пациентам, так им движет то же самое чувство, которое привело к ней Жан-Пьера. Жалость. Чувство, которое ей не нужно.