Пэтти Стэндарт - Важна только любовь

— Я детально изучила отчет, проверила каждую мелочь, и знаете что?

Лиза покачала головой, не отрываясь от ее плеча.

— Все переводы осуществлялись по компьютеру — чисто бумажные сделки. К тому же новый кассир не знал Харви, описал его как человека среднего возраста, с темными волосами. Не слишком точное описание, правда? — Она откинула с лица Лизы волосы и поцеловала ее в макушку.

Девочка в смятении ждет, что Каттер не оставит от этих рассуждений камня на камне.

— Я не могу доказать, что он не брал денег, а полиция не может доказать, что он их взял. Но я была замужем за твоим отцом пятнадцать лет, и он заслужил с нашей стороны некоторую преданность.

— Но Каттер сказал — он сделал это, — слабо запротестовала Лиза.

Адриана бросила взгляд на Каттера — он был явно разгневан, глаза сузились.

— Каттер никогда не встречался с твоим отцом. Не бодрствовал всю ночь напролет, потому что у тебя аппендицит. Не возил тебя в Диснейленд и не катался на всех этих забавных каруселях. У вас нет этих общих воспоминаний.

Приподняв лицо девочки за подбородок, она заставила ее смотреть себе в глаза.

— Все, что Каттер знает о твоем отце, — сухие цифры и фразы из отчета. Но мы-то с тобой знаем о нем гораздо больше. И ты должна это помнить.

Несколько секунд Лиза молчала. Звук воды, льющейся в мойку, вдруг стал чересчур громким в наступившей тишине.

— Значит, они могут говорить «да», а мы — «нет». Во всяком случае, у нас была замечательная поездка в Диснейленд. Ты это хотела сказать?

— По крайней мере, это моя точка зрения, — кивнула Адриана.

— Но, мам…

— Лиза, всегда будут какие-то «но». Нам просто приходится с ними жить. Другого пути нет.

Девочка глубоко вздохнула и шумно выдохнула, плечи у нее расправились.

— Хорошо, мам. Думаю, я вполне смогу с этим жить.

Она высвободилась из объятий Адрианы и повернулась к тому, кто напряженно ждал ее взгляда, сжавшись, словно пантера перед прыжком.

— Каттер, похоже, ты узнал все, что мне хотелось знать.

— Ты хотела знать правду, Лиза. Адриана слышала укор в его голосе обращенный к ней.

— Да, наверно. И правда оказалась гораздо сложнее, чем мне казалось.

Каттер кивнул. Теперь его лицо ничего не выражало, но Адриана не сомневалась — он винит ее.

— Не объяснит ли мне кто-нибудь, что здесь происходит? — Бланш закрутила кран и уронила брокколи в раковину.

Услышав ее голос, Адриана почувствовала укол совести — совсем забыла, что Бланш здесь.

— Лиза наняла Каттера, чтобы он расследовал дело Харви и его клиента. Каттер проделал некоторую работу в этом направлении…

— Вы что, спятили?! О чем ты только думала, когда позволила ей это?!

— Я не просила разрешения, бабушка. У меня есть право знать.

— Ты еще ребенок, у тебя нет никаких прав! — фыркнула Бланш.

— Не хочу тебе напоминать, но Линкольн освободил рабов, — парировала Лиза. — Здесь тебе не плантация и ты не сможешь поиграть в Скарлетт!

— Адриана! Ты будешь стоять и смотреть, как твоя дочь…

— Мама! Она не имеет права…

— Довольно! — Каттер, твердый, как скала, сделал шаг к ним с явным намерением отстаивать права Лизы.

Адриане вдруг отчаянно захотелось дотянуться до него, позволить ему спасти себя, как он спас того мальчика, поднять на руки и вынести из глубины охватившего ее водоворота чувств к свету… Пальцы у нее сжались, отгоняя непроизвольное желание взять его за руку…

— Все в порядке. — Она с усилием разжала руку. — Мне нужно несколько минут поговорить с матерью. Лиза, извинись перед бабушкой и отправляйся к себе.

— Прости, бабушка… — пробормотала Лиза без всякого энтузиазма и убежала.

— Каттер! — Адриана заставила себя посмотреть на него.

— Займусь-ка я работой. — Он развернулся на пятках так резко, что Молоток, качаясь на ремне, ударил его по бедру.

Очевидно, спешит уйти, пока не сказал чего-то, о чем потом пожалеет.

Адриана глубоко вздохнула — предстоит объяснение. Она планировала свой разговор с Лизой, но даже не подумала о том, что скажет Бланш.

— Послушай, я прошу прощения, что не предупредила тебя…

— Поверить не могу, что ты разрешила Лизе копаться в этом деле! — взвилась Бланш, прерывая ее извинения.

— А как я могла ее остановить? — Адриана начинала терять терпение.

— Но это же отвратительно! Какая гадость…

— Это жизнь, мам, и тебе все-таки пришлось с ней встретиться. Ты переписываешь реальность, как сценарий, но люди-то вынуждены жить с реальностью.

— Ты не знаешь, о чем говоришь! — Бланш вытерла руки кухонным полотенцем, повесила его и налила себе кофе.

Адриана заметила, что руки у нее дрожат, и заговорила вновь:

— Лиза знала о пропавших деньгах давно, все это время хранила в себе сомнения. Удивительно, как она не взорвалась до сих пор. Не могла она этого так оставить, и я не виню ее. — Она собрала из раковины брокколи и стала резать. — Хоть попыталась что-то сделать. Я бы никогда не смогла так в ее возрасте.

— О, не начинай снова! — Бланш со стуком поставила на стол чашку. — С тех пор как умер Харви, я только и слышу от тебя: твой отец то, твой отец это… У тебя было чудесное детство. Почему ты вдруг готова нарисовать все в черном цвете?

— Потому что алкоголизм — это черный цвет, мама.

— Да, твой отец пил.

Признание Бланш изумило ее — никогда раньше не произносила она столь откровенных слов.

— Пил, это правда. Но где же твои воспоминания о хороших временах? Почему ты не хочешь вспомнить о них? И не хочешь, чтобы я помнила о хорошем вместо… другого?

«Другого»? Адриане стало почти смешно. Да у нее множество таких воспоминаний: ссоры, слезы, крики, хлопающие двери… А мать зовет все это «другим».

— Он бил тебя, черт возьми! — Она бросила нож — делать вид, что готовишь, больше не было смысла. — Тебе не известно, что я об этом знала?

Голова у Бланш откинулась, словно ей дали пощечину, лицо побелело.

— Ты… слышала? — едва шепнула она. — В ту ночь… ты слышала?

Адриана резко кивнула.

— Зачем ты притворялась, что упала?

— Адриана, поверь, это был первый и последний раз, когда он поднял на меня руку… За все эти годы.

Голос у нее был так тих, что Адриана почти читала по губам.

— Я… я сказала тогда, что убью его, если он снова меня ударит.

— Я помогла бы тебе, если бы ты мне позволила. — Адриану переполняли боль и ярость. Бланш только покачала головой.

— Ты была ребенком… И не могла ничего сделать. И я тоже не могла.

Она вдруг разом постарела и выглядела теперь на свои пятьдесят три года кожа стала тонкой и сухой, обозначились морщинки, на губах собрались крошечные комочки помады… Адриане сразу захотелось защитить ее, утешить.

— Но ты… ты ведь могла уйти.