Вирджиния Лавендер - Непрошенный гость

Больше всего на свете Луиза Вербински ненавидела манекенщиц. Всякий раз, когда на экране огромного телевизора, приобретенного в рассрочку на два года за немалые деньги, начинали мелькать стройные высокие фигурки, она брезгливо морщилась и, пожимая плечами, переключала на другую программу.

Вот и теперь Луиза сидела на уютном плюшевом диване, облачившись в стеганый байковый халат и подобрав под себя ноги в дешевых капроновых чулках. В левой руке она сжимала большую кружку с сильно подслащенным горячим шоколадом. На тумбочке справа красовалась вазочка с домашним печеньем.

Миссис Вербински, как и целые батальоны других неработающих американских домохозяек, прекрасно готовила и гордилась этим. Целыми днями она просматривала телепрограммы, посвященные приготовлению экзотической пищи и устройству различных кухонных принадлежностей. По вечерам прилежно листала поваренные книги или перезванивалась с подругами, чтобы обменяться рецептиком-другим.

Впрочем, по поводу подруг, если соблюдать точность, совпадение не такое уж и полное. Подруг у Луизы не наблюдалось, ну, может быть, пара-тройка приятельниц, с которыми они сидели рядом на жестких скамейках на воскресной службе.

За тщательно заклеенными окнами старинного дома бурлила весна, ярко светило прозрачное апрельское солнце, говорливые ручейки текли повсюду из-под остатков талого снега, игнорируя безуспешные старания снегоуборочных машин от них избавиться. Радостно и оглушительно громко орали воробьи, в покрытых нежной зеленоватой дымкой садах шныряли опоссумы с вечно задранными хвостами, разыскивая, чем бы поживиться.

Дома же у этой спокойно и не в срок стареющей блондинки с тщательно и неумело подведенными голубыми глазами, обманчиво безмятежными, как небо летнего полдня, не водилось даже кошки. Птица в клетке исключалась по причине шума и перьев, собака тем более, немногочисленных тараканов раз в год уничтожали специально вызванные специалисты. Извечная смена времен года не ощущалась в этих немного пыльных, слишком многочисленных для одного человека комнатах.

Двойные, добротно сделанные окна не пропускали никакой шум с улицы, но не позволяли также расслышать ни шелест ветвей оживающих деревьев, ни сладостный шорох первого теплого дождя.

Кондиционеры в каждой комнате полностью убивали нежные ароматы весенних цветов и первой листвы, старательно понижая температуру воздуха до положенных двадцати градусов, одновременно иссушая его, делая стерильным и мертвым.

Постоянно работающий климатизатор восстанавливал влажность, но не был в состоянии ничего сообщить хозяйке дома ни о весеннем половодье, ни о солнечных зайчиках на медных карнизах.

Как и бесчисленные батальоны других американских домохозяек, Луиза Вербински была абсолютно и совершенно одинока.

Однако на этот раз безмятежный воскресный отдых был бесцеремонно прерван телефонным звонком. Телефон трещал пронзительно и не переставая. На том конце провода находился кто-то очень настойчивый.

– Давно стоило отключить этот распроклятый аппарат, – пробормотала Луиза, неохотно отставляя чашку и двигаясь с места. Впрочем, телефон, как и многое другое, находился в непосредственной досягаемости от дивана – только руку протянуть – и в настоящий момент трезвонил так, будто бы в маленьком городке начался пожар.

– Дом Вербински, – неохотно пробормотала Луиза, снимая трубку.

– Мамуля! Сколько лет, сколько зим! Что ж ты не звонишь, я жду, жду! Какая ты все-таки… – немедленно и пронзительно заверещала красная пластиковая вещица, словно бы зажив собственной жизнью.

Луиза передернулась, рука ее невольно потянулась к рычагу выключения связи, но было уже поздно.

– Мамуля, у меня к тебе масса дел! Тысяча! Сто тысяч! Ты должна мне помочь! – продолжала верещать трубка, неопровержимо доказывая факт полной и окончательной победы технического прогресса над хрупким человеческим благополучием.

На том конце телефонного провода находилась злополучная дочь Луизы, Эмма, и старательно отравляла матери воскресное утро, до того казавшееся несчастной на редкость приятным.

– Рада тебя слышать, Эмма, – сухо проговорила неудачливая мать. – Приятно сознавать, что ты вспоминаешь обо мне не реже чем раз в год. Какая завидная регулярность, какая трогательная забота! Что тебе нужно на сей раз?

– Ну, мамуля, не нуди, какая же ты скучная! – нимало не смутилась блудная дщерь.

– В чем дело?

Эмма Вербински, к сожалению, не относилась к числу людей, с которыми так уж приятно поболтать по телефону. Просто по той причине, что она никогда не звонила просто так, чтобы узнать, как жизнь, или поболтать о чем-нибудь приятном.

Интересно, какая именно неотложная надобность побудила ненаглядную доченьку протянуть наманикюренную ручку с десятисантиметровыми ногтями к телефону и набрать номер старого родительского дома в забытом всеми богами провинциальном Далтоне?

– Ну-у, мама! Почему ты такая неприветливая? Расскажи, как поживаешь? Как твое здоровье? Замуж еще не вышла? Сколько можно одной куковать?

Все ясно, значит, Эмме понадобилось что-то далеко не дешевое. Пара хорошо совместимых родственных органов для немедленной трансплантации, не иначе. Или что-то уж совсем невообразимое…

– Мое здоровье великолепно. – Луиза с тоской посмотрела на экран телевизора. – Поживаю хорошо. Замуж не вышла. Ты же знаешь.

– А теперь спроси, как дела у меня? – Эмма всю свою недлинную пока еще жизнь славилась непробиваемой защитой тяжелого танка. Теперь ее голос звучал весьма интригующе. Можно подумать, что у дочери и матери на самом деле прекрасные отношения и они перезваниваются каждый день, чтобы поведать друг другу свои самые сокровенные тайны и поделиться достижениями.

Неправда ведь.

– Хорошо, – сдалась несчастная мать. – Как твои дела, Эмма? Вообще-то я тороплюсь, у меня масса дел, так что постарайся быть краткой. К тому же междугородный разговор стоит денег…

– Но ты же заплатишь, мама, я заказала разговор за твой счет, – не дрогнула нахалка. – Впрочем, если ты настолько не рада меня слышать, то буду краткой. Мама, я влюбилась и выхожу замуж!

Луиза свободной рукой отерла со лба холодный пот. Опять, о господи!

– Он прекрасен! Просто самый настоящий гений! – продолжала трещать любимая доченька. – Вот только нам нужны деньги на свадьбу, потому что Питер музыкант и пока не зарабатывает много… Но поверь мне, он очень скоро прославится и мы озолотимся! Не могу же я безжалостно становиться на пути его таланта и требовать, чтобы мой любимый нашел себе другую работу. Это ниже его! Он должен творить! Понимаешь? Просто обязан!