Диана Стоун - Коварный замысел

Глэдис вскинула на него глаза.

– Но неужели вы никогда не видели Сандру? Она же так знаменита!

– В определенных кругах – да. Но лично я не любитель мюзиклов и не отношусь к числу ее поклонников. К тому же последние шестнадцать лет я жил в Южной Америке. – Он горько усмехнулся. – Я уже говорил, что всегда был в нашей семье паршивой овцой. Старик Эшли, наш отец, никогда не хотел, чтобы я жил с ним. Я был нежелательным напоминанием о грехах молодости.

Глэдис вздохнула.

– Ясно. А почему Джеффри уехал жить в Венесуэлу?

Джереми бросил на нее насмешливый взгляд, словно говоря: «Не притворяйся, будто не знаешь», – но все-таки ответил:

– Получил там виллу в наследство.

– От кого?

Он подозрительно сощурился.

– Ну что ж, в эту игру могут играть и двое. От нашего двоюродного деда Эрнандо, разумеется. Разве ты не знаешь, что наша с Джеффри бабка была венесуэлкой?

– Нет, не знаю. – Так вот почему у него такая смуглая кожа, подумала Глэдис. – Говорю же, мне известно только то, что рассказывала Сандра.

– А, ну конечно, – насмешливо протянул он. – Так вот, наша бабушка родом из Пуэрто-Акуто, что на берегу Ориноко. Есть такая река в Венесуэле, – с сарказмом добавил он.

– Это я, представьте себе, знаю, – парировала Глэдис. – Кое-чему и меня научили в школе.

– Рад за тебя, – усмехнулся Джереми. – Итак, Эрнандо Корвальо был двоюродным братом нашей бабки. Детей у него не было, поэтому, согласно завещанию, Джеффри получил в наследство его дом, а я акции нефтедобывающей компании «Барселона».

– Понятно, – кивнула Глэдис.

Джереми немного помолчал, затем продолжил:

– Дело в том, что я намного больше общался с родственниками с той стороны, чем Джеффри. Когда я закончил школу, меня отправили учиться в университет в Каракас. Отец решил, что лучше, если ошибка его молодости будет как можно дальше от него, желательно за пределами Штатов. Как бы там ни было, этим он оказал мне большую услугу. Хуанита, наша бабушка, любит меня.

– Понимаю.

– Понимаешь? В самом деле? – Он скривился. – Значит, Джеффри никогда обо мне не рассказывал?

– Я же говорю вам, что…

– Ну да, знаю. – Он остановил ее взглядом. – Ладно, теперь ты расскажи мне о… Глэдис Рейли. Кто она? Чем занимается? Работает или тоже подвизается на сцене?

Глэдис стиснула на коленях руки и опустила взгляд.

– Я… работаю в бухгалтерии музыкального театра, в котором служит Сандра. Я бухгалтер.

– Вот как? – Он оценивающе оглядел ее. – Как интересно. Впрочем, вполне подходящая профессия для того образа, который ты придумала для своего прикрытия.

– Никакое это не прикрытие, – устало проговорила Глэдис, уже не надеясь, что он ей поверит. – Я и есть самый настоящий бухгалтер. И я люблю свою работу.

– Верю на слово, – съязвил он, и Глэдис снова умолкла. – Почему ты ничего не ешь? Твоя голодная смерть не входит в мои планы, поверь.

Глэдис подняла на него глаза.

– А каковы ваши планы, мистер Гамильтон? Зачем вы просили Сандру приехать? Решили ей отомстить? Каким образом?

Джереми Гамильтон внимательно посмотрел на нее, затем, не спрашивая, положил ей на тарелку рыбы и салата.

– Давай-ка лучше ешь.

Глэдис сжала руками край стола.

– Почему вы не отвечаете? Что задумали?

Несколько мгновений он молча жевал, потом снова взглянул на нее.

– Значит, ты думала, что послание пришло от Джеффри, да? Тебе не было до него дела? Наплевать, что он умер?

– Я об этом не знала! – выпалила Глэдис, и Джереми Гамильтон презрительно улыбнулся.

– Вот видишь, – протянул он, – так оно и бывает. Если поиграть чуть подольше, жертва не выдержит и сама себя выдаст.

– Если бы вы потрудились меня выслушать…

– Я не желаю слушать очередное вранье!

– То, что я Глэдис Рейли, не вранье и я действительно не знала, что Джеффри умер.

– Глэдис Рейли и не могла это знать.

– Почему не могла? Ведь Сандра моя подруга. Если бы она знала, то сказала бы мне.

– И что Джеффри был тяжело болен, ты тоже не знала? Так тяжело, что написал тебе письмо, в котором умолял приехать повидаться с ним?

– О нет! – Глэдис не могла в это поверить. Сандра не говорила, что Джеффри болен. Напротив, из ее слов можно было заключить, что он прекрасно чувствует себя в теплом климате, наслаждаясь сменой обстановки. – Когда… это было?

– В конце января, – угрюмо пробормотал Джереми. – Ровно за два месяца до того, как он умер… покончил с собой.

– Нет!

– Да. – Он был неумолим, и, по мере того как тон разговора менялся, черты его красивого лица становились все жестче и суровее. – Как тебе прекрасно известно, у него был рак легкого. От этой же болезни умерла и его мать, так что это у него было наследственное.

– Значит, рано или поздно…

– Молчи! – рявкнул он. – Знаю, что ты хочешь сказать, но для нас, тех, кто любил его, смерть Джеффри была трагедией, ужасной трагедией, которой могло бы не быть, если бы в тебе была хоть капля милосердия. Если бы ты приехала повидаться с ним, как он просил, этого не случилось бы.

Что могла Глэдис ответить на это? Только то, что она не Сандра и не виновата в случившемся. Если бы Сандра рассказала ей, она бы постаралась убедить ее поехать навестить человека, которому, в сущности, обязана своим нынешним положением, успехом, славой. Благодаря ему смогла пробить себе дорогу в жизни, познакомилась с Андре Мартиньи.

Рассеянно поковыряв вилкой салат, она подняла глаза на Джереми.

– Но если Сандра не ответила на письмо Джеффри, не поехала повидаться с ним в Венесуэлу, то… как вы могли быть уверены, что она приедет сюда?

– Но ведь ты приехала, не так ли, дорогая невестка? – отозвался он с холодной усмешкой, и Глэдис поспешно отвела глаза, чтобы он не заметил вспыхнувшей в них тревоги. Он взял бутылку вина и, не обращая внимания на ее возражения, наполнил оба бокала. – Выпей! – велел он тоном, не допускающим возражений. – Судя по твоему виду, тебе это явно не повредит.

Глэдис покачала головой, но все же сделала один глоток, чтобы не раздражать его. Вино оказалось немного терпким и приятным на вкус.

– И что вы собираетесь со мной делать? – пробормотала она, сжимая ножку бокала к руке. – Наверное, у вас был в отношении меня какой-то план?

Он растянул губы в злой улыбке.

– Можешь не сомневаться. – Он помолчал, пристально изучая ее, затем слегка нахмурился. – Хотя, должен признаться, ты несколько обескуражила меня.

Глэдис заморгала.

– Я? Обескуражила вас?

– Вот именно. – При свете торшера черты его лица казались резче и какими-то зловещими. – По описаниям Джеффри да и по вашему отношению к нему я представлял вас совсем другой.

– Другой? Какой же вы меня представляли? – Она затаила дыхание в ожидании ответа.