Синда Ричардс - Ночной гость

– Данфи во время шторма сели на мель. Мы пытались снять их с лодки, прежде чем та развалилась. Ох уж эти старые упрямцы!

– Они не утонули? – В голосе Теи прозвучала неподдельная тревога.

– Нет, слава Богу, – ответил Диллон. – Уж если кто чуть не утонул, так это я. Эти два осла наотрез отказались покидать свою посудину. Орали друг на друга, выясняя, кто виноват, и были готовы подраться. Дело кончилось тем, что Арчи упал за борт. Ты можешь себе представить, сколько он весит, если на нем надета куртка, толстый шерстяной свитер и все это пропитано водой? Пока я его вытягивал, сам едва не пошел ко дну!

Тея от души рассмеялась. Диллон внезапно погладил ее по щеке. Затем после минутного колебания приник к ее губам. Тея не сопротивлялась, и поцелуй с каждым мгновением становился все более страстным. Наконец Диллон устало вздохнул и положил голову ей на плечо.

Тея некоторое время лежала, не шелохнувшись. Она прижимала Диллона к себе, чувствуя, как он дрожит, пытаясь согреться.

– Ты признался бы в том, что дал такое обещание Гриффину? – спросила она.

– Нет, конечно, – ответил он.

– Нет? – Тея не поверила собственным ушам. И ее желание все ему простить испарилось без следа.

– Тея, пойми – это касалось только нас двоих. Ты здесь ни при чем!

– Как это – ни при чем? – возмутилась она. – Разве Гриффин не был мне мужем?

– Он еще был моим другом, причем с самого детства. Поверь, Тея, мне сейчас нелегко! Я ревную тебя к нему, понимаешь? Ревную так, как никогда раньше не ревновал, даже когда Гриффин был жив! Боюсь, я совсем не такой человек, каким был он. Но я хотел бы стать таким. Ради тебя, Тея, ради Кэти…

– Ты надеялся, что я никогда не узнаю? Ведь так?

– Так. – Он еще крепче прижал ее к себе. – Я не подозревал, что об этом кому-то известно. Гриффин…

– Что Гриффин? – спросила Тея.

– Помнишь, ты сказала мне, что он боялся?

Она вспомнила.

– Иногда водолаз чувствует, что ему нельзя погружаться. Нутром чувствует, кожей. Гриффин тогда сказал, что спуститься – это все равно что лечь в гроб. Я… я его не понял, поскольку никогда не испытывал ничего подобного. Нет, мне, конечно, были знакомы усталость, давящее ощущение замкнутого пространства, но не это чувство обреченности, или как там оно называется! А вот у Гриффина оно было настолько сильным, что он больше не мог нырять. Начальник вахты не имеет ничего против, если такое случается с человеком раз или два. Но когда постоянно – все, конец, ты теряешь работу! Это значит, что ты не сможешь быть водолазом. Синклер… тоже не мог. И Гриффин не мог, но потом решил, что все пройдет, если я что-нибудь придумаю, – надеялся, что, когда я буду рядом, он переборет свой страх. Но дело не только в этом. Он еще переживал за тебя. И попросил… «Возьми мою Тею, – сказал он мне. – Пообещай, старина, что выполнишь мою просьбу». Я тогда подумал, что это шутка… он даже произнес эти слова как-то весело. Но он не шутил. «Я должен знать, что она будет с человеком, который позаботится о ней, которому она дорога. А ведь она дорога тебе, старина». Я не знал, что ему на это ответить. Я и не догадывался, что ему известно, как я к тебе отношусь…

– Больше ничего не говори, – перебила его Тея, высвобождаясь из его объятий.

– Выслушай до конца. – Диллон крепко взял ее за руку. – Ты должна понять. Я ведь и вправду был неравнодушен к тебе. Ты была так добра, так приветлива! Разрешала ночевать у вас, когда мне некуда было деться. Даже если тебе это не нравилось, ты не подавала виду.

– Диллон, – произнесла Тея, чувствуя, как по лицу катятся слезы, – почему ты мне ничего не сказал?

– Потому что Гриффин любил тебя. Он предчувствовал свою смерть и был к ней готов. Его бабка – да ты ее знаешь – ясновидящая. Она предсказала ему, еще когда мы с ним были мальчишками: «Тебя ждет большая любовь и невеста из-за моря». Вряд ли она говорила Гриффину, что его самого заберет море, но он сам это знал. Тея, я понимаю твое состояние. Даже я не представлял себе, насколько он покорился судьбе, пока не вернулся сюда. Он не приберег для вас ни пенни, потому что был уверен – я позабочусь о тебе. А в тот вечер, когда мы пили за его здоровье, оказалось, что нам он кое-что оставил – вещи хранились у Родди. Мне он передал ключи. Он хотел, чтобы я соединил свою жизнь с твоей.

– Ты… пообещал ему?

– Пообещал. За несколько недель до его гибели. Казалось, что как только я дал слово, Гриффину стало лучше. Эх, откуда мне было знать, что присматривать следовало не за ним, а за Синклером! Никогда себе этого не прощу! После похорон я видел – тебе хотелось, чтобы я ушел вместе со всеми. Я понимал, что мое присутствие тяготит тебя, но ты была мне нужна. Я любил тебя. И ни одна живая душа не догадывалась, что я чувствовал. Прости, что воспользовался твоим горем – спрятаться от своего.

Тея подняла голову и заглянула ему в глаза.

– Ты… любил меня?

– Любил! Всем сердцем любил! – воскликнул Диллон и порывисто обнял ее. – Неужели ты не догадывалась? Да как ты могла знать! Господи, Тея, мне так стыдно за то, что тогда случилось!

– Но ты ведь не принуждал меня.

– Ты так считаешь? Вот почему я не мог остаться, не мог выполнить данное Гриффину обещание. Я предпочел держаться в стороне, пока Родди не рассказал мне про Кэти. Любовь моя, ты не представляешь себе, как я был счастлив!

Диллон присел на краешек кровати. Тея придвинулась к нему ближе и положила руку на плечо. Почувствовав ее прикосновение, Диллон тихо вздохнул.

– Что же ты намерен делать? – печально спросила Тея. – Я тебя выслушала. И ты уйдешь?

– Ни за что! – ответил он и накрыл своей рукой ее ладонь. – Я… я боюсь тебя, Тея. Боюсь твоей доброты. Родди еще в детстве говорил нам, Гриффину и мне: если мы хотим оставаться холостыми, нужно опасаться женщин с добрым сердцем. Я знаю, что ты собираешься сделать. Ты любишь меня, но я для тебя что-то вроде дикого животного, которое лучше отпустить на волю. Нет, Родди был прав! Мужчина абсолютно беззащитен перед женщиной, которая не в состоянии – да и не хочет – причинить ему боль.

С этими словами Диллон, потянувшись к ней, взял ее лицо в ладони.

– Тея, Тея! Когда в Абердине ты сказала, что собираешься домой, надеюсь, ты не имела в виду Америку?

– Я не знаю, – растерянно ответила она и, надо сказать, не покривила душой.

– Тея, не покидай меня!

– Мне ведь тоже боязно, Диллон.

– Но почему? Или ты думаешь, мужчина не понимает, когда он созрел для семейной жизни? Гриффин был хорошим мужем, потому что женился на тебе по любви. Поверь, любой человек чувствует, когда может разделить с кем-то жизнь, и знает, как хранить свою любовь, – если, конечно, это настоящий мужчина. Гриффин был именно таким. Таким буду и я. Обещаю.