Ронда Грей - Любовная атака

– Попросту говоря, у меня есть для вас заказ, – начала Лайза, однако ее тут же прервали.

– Я не работаю по заказу.

– Но… тут все не так просто, – настойчиво произнесла девушка. – Если вы только разрешите мне объяснить или лучше показать, что я имею в виду.

– Я не работаю по заказу.

Тупой, упрямый, взбеситься можно!

– Это же не обычный заказ! – воскликнула Лайза. – Ох, ну хоть выслушайте, а еще лучше расскажите, как к вам добраться, я приеду и все покажу.

– Не представляю, что такое вы мне покажете, что могло бы изменить тот факт, что я не беру заказов, – отрезал Харрис.

Так, подумала Лайза, пора переходить к более решительным действиям.

– У меня, – вкрадчиво, почти шепотом, сказала она, пытаясь заставить художника слушать, – есть два огромных бревна хуонской сосны.

Уж это должно его пронять. Хуонская сосна, редчайшее тасманийское дерево, очень ценилось художниками, и достать его было трудно. На какое-то мгновение Лайзе показалось, что победа за ней. И тут…

– Что значит «огромных»?

– Давайте, я приеду и покажу…

– Давайте, вы сделаете то, о чем вас просят. Опишите.

Черт бы тебя побрал! Так можно целый день ходить вокруг да около.

– Больших, как… э-э… размером с…

– Ну же – со слона, с лошадь, с маленькую собачку? Размером с вас? Или вы просто выдумываете на ходу?

– Ничего я не выдумываю! То есть я хочу сказать… С какой стати мне сочинять на ходу, когда я пытаюсь найти способ вам все объяснить?

– Откуда мне знать? – И снова Лайза явственно ощутила, как он пожимает плечами. – Вы заказываете музыку. Так что не мне знать правила игры.

– Да не в правилах дело! – опять сделала попытку объясниться Лайза. – Просто я не могу придумать ничего подходящего, чтобы дать вам представление о размерах дерева. Сами же и виноваты, кстати. Если бы не стали предлагать свои варианты, я бы без труда что-нибудь сообразила.

Смех Джека Харриса был таким же скрипучим и хриплым, как его голос. В телефонной трубке он отдавался раскатами грома. А потом он внезапно замолчал, и Лайзе пришлось тут же начать что-то говорить – из страха, что Джек бросит трубку.

– Они… около полутора ярдов в длину и… примерно ярд в диаметре, ну, может, чуть поменьше, – нашлась наконец девушка. При этом ей пришлось зажать трубку между плечом и ухом, проделывая руками эти весьма сомнительные измерения.

Снова наступило молчание – на сей раз краткое. А затем последовал короткий смешок.

– Если, по-вашему, это «огромные», то вы сами явно не отличаетесь большими габаритами, – заметил Харрис. – Послушайте, а вы вообще взрослая девочка? А то, может, мне поговорить с вашей мамой?..

– Я вполне взрослая, благодарю покорно. Впрочем, должна признаться, что я вовсе не великанша. А это имеет какое-то значение?

– Только для перспективы, но это мы пока оставим. Как я понимаю, у вас есть уже некое подобие плана насчет того, что я должен делать с этими вашими бревнами. Вы хотите заказать что-то конкретное. Я правильно понял?

– Только одну вещь, – отозвалась Лайза. – Насчет второго бревна я еще не решила. Я и по поводу первого еще ничего не знаю, пока не покажу его вам и не услышу ваше мнение.

– Мое мнение таково, что мы оба теряем время, – упрямо заявил Харрис. – Я уже сказал, что не беру заказов, и ради двух здоровенных зубочисток из хуонской сосны не собираюсь рисковать своим уединением – уж простите за резкость. Впрочем, если вам так уж не терпится от них избавиться, дайте ваш адрес, и я как-нибудь заеду посмотреть. Если они на что-то годятся, могу забрать их у вас. Однако должен предупредить, что предпочитаю лично выбирать дерево для своих изваяний – у меня очень специфические запросы.

Лайза сдержала гнев. Ну ничем его не проймешь! И тут ей пришло в голову, что если Харрис заедет посмотреть дерево, то ей, может быть, по крайней мере удастся обговорить с ним свои планы. Более того, у нее будет шанс обсудить их с ним лично. Вот только время…

Если она не сумеет заинтересовать этого человека, причем быстро, он может не успеть осуществить ее замыслы.

– Я все же предпочла бы привезти дерево вам, – объявила девушка. – Причем как можно скорее. Если вы все же согласитесь взять этот заказ, мне придется настаивать, чтобы вы закончили работу к…

– Я уже сказал, что не беру заказов, – оборвал Харрис. – У меня хватит работы до тех пор, пока я не решу совсем покончить со своим ремеслом, чего, я надеюсь, никогда не случится. И потом, – добавил он, как показалось Лайзе, с ядовитым смешком, – я не делаю работу к какому-то определенному сроку – сроки я устанавливаю себе сам. В этом мире только один человек имеет право на чем-то настаивать, мисс Нортон, и этот человек – я.

Лайза сделала медленный глубокий вдох, чтобы не потерять самообладания. Затем заставила себя спокойно произнести:

– Я все-таки не вижу причины, мистер Харрис, почему бы вам хотя бы не взглянуть на дерево и не выслушать, что у меня на уме. Возможно, вы даже решитесь уступить моей просьбе. Мне кажется, это может стать для вас серьезным испытанием. Кроме того, – после некоторой паузы продолжала девушка, – есть извечный вопрос – деньги. Я готова очень хорошо заплатить вам, ибо знаю, что вы единственный человек, способный сделать то, что я хочу, и сделать это хорошо.

– А вот это, – ответствовал Харрис с новым ядовитым смешком, – ясно и без слов. И вопрос не в том, смогу ли я сделать работу хорошо, а в том, возьмусь ли я за нее вообще. И деньги здесь ни при чем.

– Даже мастерам с мировым именем надо что-то есть, – парировала Лайза. – Может, передумаете и все-таки выслушаете меня?

– Как правило, я питаюсь очень прилично. Достаточно прилично, чтобы быть разборчивым и самому выбирать себе работу. И просто для справки – мне больше нравится считать себя художником.

– Я думаю, что вы заняли крайне недальновидную позицию, – отозвалась Лайза. – Только кретин может колебаться, когда подворачивается такая возможность. Откуда вы знаете, может, это будет самый важный проект в вашей жизни, а вы даже не хотите взглянуть!

– Дорогая мисс Нортон, – в высшей степени снисходительно отозвался Харрис, – у нас с вами нет никакого проекта. У вас есть два куска дерева, а у меня – руки. Причем мои собственные. Если хотите, чтобы я посмотрел вашу сосну, давайте адрес, и рано или поздно я заеду посмотреть. А нет…

– Но когда? Когда? Да, я хочу, чтобы вы взглянули на дерево, и хочу, чтобы хотя бы подумали о скульптуре, которую, как я надеялась, могли бы для меня сделать. Но время имеет для меня решающее значение: приближается семидесятипятилетний юбилей моего отца, а скульптуру я хотела подарить ему…

– Когда?

Вопрос словно бритвой срезал волну гнева и разочарования, которую Лайза собиралась облечь в слова.