Пэнси Вейн - Только ты и я

– Чушь, война пробуждает только самое худшее в человеке! – воскликнула она убежденно. – Войну ничто не может оправдать, тем более такую, как эта. Она пробуждает в людях только их самые дикие дремлющие инстинкты. Я не выношу никакого насилия – к людям или к животным – все равно.

Обычно Мишель могла долго и ожесточенно спорить на эту тему с теми, кто считал иначе, но сейчас ее пыл почему-то быстро остыл. У парня, сидевшего напротив, было такое приятное лицо… Мишель медленно допила свое пиво, рассматривая из-под ресниц собеседника. Сначала ей показалось, что он постарше нее, но теперь она видела, что они почти ровесники. Одет обыкновенно – в куртку и джинсы. Темные волосы падают на высокий лоб, густые брови сдвинуты у переносицы, прямой нос, твердая линия губ… да, пожалуй, он очень даже недурен собой. Правда его не назовешь красивым , как Винса с его амурной внешностью, но на его лицо хочется смотреть – оно приковывало взгляд. Чем-то он отличался от всех мужчин, каких она знала, – только вот Мишель не могла определить, чем именно. Какие у него задумчивые глаза… И длинные и сильные пальцы с изящной формой ногтей – может быть, он тоже музыкант, как его прадедушка?

– Спасибо за помощь, – сказала она и украдкой посмотрела на свои часики – с циферблатом в цветочках и фигурными стрелками. Эти часы папа подарил ей на десять лет, они до сих пор шли исправно, и Мишель не собиралась с ними расставаться. – Мне, знаешь ли, никак нельзя попадать в полицию. Из-за отца. Отлично было посидеть тут, но я, к сожалению, очень тороплюсь. – Она положила на стол монетку и протянула ему через стол руку. – Пока, Руди.

Ладонь показалась ему очень горячей. Мишель поднялась, глядя на него дружелюбно, но рассеянно. Рудольф тоже встал и положил на столик две монеты. Ему вдруг показалось странным, что она вот так сейчас уйдет. Когда он это представил, внутри появилось сосущее чувство пустоты. Раз их свел случай и они так удачно познакомились, зачем же упускать эту девушку? Почему бы не продлить знакомство? И с решимостью бывалого воина он сказал:

– Когда я тебя увижу снова?

Она несколько секунд задумчиво смотрела на него своими яркими темными глазами, и он уже собрался услышать что-нибудь вроде: «Это вовсе не обязательно». Лучше было бы прямо попросить у нее телефон. Он явно потерял навык общения с девушками. Но она вдруг сказала:

– Меня можно увидеть прямо сейчас. Если хочешь, поедем со мной. Мне тут надо навестить одну знакомую старушку. Только это далеко, на Тэвисток-плейс.

Она смотрела на него со странной, впрочем, совсем не обидной усмешкой, уверенная в том, что, услышав про старушку, он сошлется на неотложные дела. И странно – от ее вызывающего взгляда ему вдруг стало весело. Если она так уверена, что он откажется, он покажет ей, поймав на слове, что вовсе не шутит.

– Отлично. Значит, двигаем на Тэвисток– плейс!

Мишель слегка вскинула брови, но тут же, весело и беззаботно кивнув, пошла первая к выходу. Руди последовал за ней. Его охватило давно забытое оживление. Почему бы не пойти с ней и не посмотреть, куда его заведет это маленькое приключение?

Выходя с Мишель из паба, Руди спохватился, что Джон потерял его, и, похлопав себя по карманам куртки, не обнаружил мобильника. Неужели выронил, когда они бежали? Может быть, все-таки забыл в машине? Мишель заметила его озабоченное лицо.

– Что-то не так?

– Просто хотел позвонить брату. Мы ехали вместе. Но вот… куда-то исчез телефон…

– Позвони по моему. – Она порылась в сумочке, висевшей на длинном ремне, и протянула ему мобильник.

– Спасибо. Я только скажу два слова.

Он торопливо набрал номер.

– Джонни, это я. Все в порядке, я жив и здоров. Кстати, телефон не оставил ли в машине? Посмотри… Я задержусь немного. Приеду к отцу на поезде. Прости, не могу говорить дольше.

И он отсоединился, оставив в недоумении ничего не понявшего и раздосадованного Джона. Руди понимал, что поступает не слишком-то хорошо по отношению к собственной семье, но ему неудержимо захотелось поехать куда-то с совершенно незнакомой девушкой, у которой такие необыкновенные волосы и необыкновенные глаза… Именно сейчас, впервые после возвращения в Англию, он в полной мере ощутил пьянящий вкус свободы и жизни.

– Автобус! – крикнула Мишель, и они побежали к остановке, Руди при этом сильно прихрамывал.

Когда они поднялись на площадку, Мишель остановила на нем взгляд, в котором читалось любопытство.

– Только имей в виду, моя знакомая – дама немного странная.

Она что – думает его этим испугать?

– Просто здорово, – ответил Руди. – Я как раз давно не общался со старушками. Это твоя бабушка?

– Нет, не моя. Это бабушка… даже прабабушка… одного знакомого. Ей почти девяносто лет, и она живет одна, вот я ее и навещаю…

Тут автобус резко затормозил, и ее бросило прямо на Рудольфа. Мишель буквально упала ему на грудь, он на миг ощутил тепло ее тела под курткой, и по его собственному телу пробежал легкий разряд тока. Он машинально поддержал ее. Выпрямляясь и заново обретая равновесие, Мишель, нисколько не смутившись, улыбнулась ему – у нее был довольно большой рот с приподнятыми кончиками губ, рот девочки-сластены.

Мишель в самом деле безумно любила все сладкое и шоколадное, она из-за этого даже не пристрастилась к курению, хотя в ее семье все были заядлыми курильщиками. Вместо того чтобы выкуривать сигарету, она съедала шоколадку. Вот и сейчас ей очень хотелось сладкого – она вообще-то не слишком любила пиво. Но шоколадки с собой не было. Ничего, у миссис Фейн для нее всегда находится угощение.

Она уже успела хорошо разглядеть своего нового знакомого, и он нравился ей все больше. Какие у него красивые губы… и добрые, без этой жесткой деловой складки. Он почти на голову выше нее, у него широкие плечи – наверняка занимается спортом, и регулярно, а руки – пианиста. Интересно, кто он на самом деле? Так ничего и не рассказал о себе… А Мишель пока не хотелось спрашивать. Она видела, что он посматривает на нее с явным интересом, и ей это не было неприятно, отнюдь.

А что, если?.. Вот если прийти с ним на вечеринку к Люси! Так небрежно войти под руку и сказать: «Знакомьтесь, это Руди, мы познакомились при романтических обстоятельствах…».

Нет, она не станет ничего у него спрашивать, так даже интереснее – таинственный незнакомец. Пусть он спрашивает первый.

– Ты учишься или работаешь? – спросил он.

– Училась, но сейчас играю на сцене. В одном совсем маленьком частном студенческом театре, – добавила она.

– Вот как? – заинтересованно спросил он. – Поешь и танцуешь?

– Нет, роли в основном драматические. В театре «Адам и Лилит». Слышал о таком?

– Нет, – сознался Рудольф. Когда-то они с Беллой много ходили по театрам – она была заядлой театралкой. Но о таком он слышал впервые. – Наверное, недавно открылся, – предположил он.