Джейн Арбор - На краю света

– Дорогая, пожалуйста, не делай из этого трагедии, – сказал Гай. – Мы не первые, кто откладывает день своей свадьбы. А вызвал я тебя сюда отчасти потому, что не решился попросить твоего дядю помочь мне.

– О нет, Гай! – поморщившись, воскликнула Эмма. – Они же пенсионеры. Нет, я бы никогда не решилась просить у них денег.

– Ну ладно, забудь об этом, – пожав плечами, буркнул молодой человек. – Я как-нибудь выкручусь.

– Мы как-нибудь выкрутимся, – улыбаясь, поправила его Эмма. – Я кое-что скопила. А потом, я же не буду сидеть сложа руки. Найду себе какую-нибудь работу.

– Не зная арабского, практически без испанского и со школьным курсом французского? – усмехнулся Гай. – Чтобы работать в Танжере, надо знать хотя бы один из этих языков. Нет, никакой работы ты себе не найдешь.

– Ну, тебя же со временем восстановят в должности, и ты снова будешь летать. Ведь так?

– Предположим, что Трайтон снова сделает меня пилотом. Но тогда он будет вить из меня веревки. А я этого не вынесу.

«Гай рассуждает как малый ребенок», – подумала Эмма.

Дурные предчувствия возникли у нее еще по дороге в город. И, тем не менее, когда он предложил ей поужинать в ресторане и заодно потанцевать, она охотно согласилась. По аристократическому блеску ресторана «Прибежище Веласкеса» Эмма поняла, что Гаю в этот вечер придется выложить сумму большую, чем он мог себе позволить. Но ему очень хотелось сделать ей приятное, и она за это была ему благодарна. «Ну что ж, с завтрашнего дня переходим на строжайший режим экономии», – подумала Эмма.

О неприятностях в тот вечер они больше не говорили. Эмма вновь вспомнила о них, когда осталась одна в своей маленькой комнатке. Засыпала она под доносившийся из старого города заунывный речитатив муэдзина.

Вывести Гая на откровенный разговор о финансовых делах и планах на будущее оказалось намного труднее, чем она ожидала. Он заверил ее, что больше не станет брать в долг, но о том, как будет возвращать то, что уже назанимал, упорно молчал. Когда Эмма предложила вести бухгалтерский учет их финансам и покупать только самое необходимое, Гай возмутился и попросил, чтобы она с такими вопросами к нему больше не приставала. Она обиделась, поскольку он ясно дал ей понять, что эти проблемы касаются только его.

Гай был против того, чтобы она искала работу. И в самом деле, Эмма довольно скоро поняла, что это задача не из легких. К тому времени, когда она получит место в какой-нибудь конторе или почтовом отделении, Гай, как он сам говорил ей, уже начнет летать.

Самой тяжелой задачей для нее в первые дни пребывания в Марокко было отправить письмо своим родственникам. Эмма боялась, что дядя обвинит ее жениха в обмане, а Гай теперь был ей дороже, чем раньше. Она долго мучилась над сочинением письма и в итоге осталась им недовольна. Не драматизируя события, девушка изложила все, что произошло с Гаем, а также то, что от Танжера она в полном восторге. Менее откровенное письмо было послано супругам Маргон. В нем Эмма только извещала их о том, что ее свадьба ненадолго откладывается, а когда день будет назначен, она обязательно им сообщит.

С Гаем они виделись каждый день. Поначалу ее удивляло, что он слишком много времени проводит с ней. «Когда же он работает?» – думала девушка. Но Гай сказал ей, что здесь, в Танжере, график работы в конторах не такой, как в Англии, и что работает он по ночам, поэтому ему удается вместе с ней обедать, а долгие часы сиесты проводить на пляже. Иногда по утрам они встречались за чашечкой кофе или за стаканом мятного чая, который Эмма очень быстро полюбила. Ей нравился вкус и крепкий аромат этого напитка. По вечерам, чтобы сэкономить, они ужинали в пансионе, в котором жила Эмма, или в маленьком кафе, расценки которого она предварительно тщательно изучала. Гай был этим недоволен и постоянно ворчал. Но Эмма каждый раз, смеясь, говорила ему, что она к роскоши не привыкла, а то, что им приходится выбирать блюда подешевле, ее нисколько не смущает.

Как-то вечером Эмма сидела в назначенном месте и ждала Гая. Но он не появлялся. Тогда она решила пойти к нему, благо дом, в котором Гай снимал комнату, находился совсем рядом. Но консьержка сказала ей, что сеньора Тренча дома нет, но если она желает, то может подождать его в вестибюле.

Эмма села в кресло и стала ждать. Никакого чувства тревоги она не испытывала – просто была удивлена. Мимо нее проходили люди, садились в лифт и поднимались к себе на этаж, а Гай все не появлялся. Пока Эмма решала, остаться ли ей здесь или вернуться туда, где у них была назначена встреча, консьержка вышла из своей будки, заперла ее на ключ и, подойдя к девушке, обратилась к ней на удивительной смеси испанского и английского. Эмма поняла, что женщине надо проведать своего ребенка, который остался один в комнате на цокольном этаже здания, и что она хочет, чтобы Эмма передала сеньору Тренчу записку, когда его встретит.

Эмма взяла у нее листок бумаги и, взглянув на него, помотала головой.

– Сеньора, здесь написано на испанском, которого я не понимаю, – сказала она и только потом вспомнила, что эту записку следует передать Гаю.

– Извините, сеньорита, но она написана моей рукой, – ответила консьержка. – Мне ее продиктовали по телефону. На английском она звучит так. – Женщина, подбирая английские слова, нахмурилась и стала переводить: – Сеньору Тренчу надлежит сегодня явиться в аэропорт и в восемь часов вечера вылететь рейсом в Марсель…

– Вылететь сегодня в Марсель! – воскликнула Эмма и вырвала из рук консьержки записку. – Звонили из «Маритайм-Эр»?

Консьержка пожала плечами:

– Не помню. Я тогда была очень занята. Но того, что я сумела записать, должно быть достаточно. Сообщения для сеньора Тренча приходили и раньше.

– Да, из «Маритайм-Эр»… – глядя на свои наручные часы, задумчиво произнесла Эмма по-английски.

«Гая восстановили в должности, и теперь он должен срочно лететь в Марсель! – радостно подумала она. – Решение приняли, когда он уже ушел из конторы. Поэтому они и позвонили ему домой. Боже, как же он обрадуется! Да, но ему следует явиться в аэропорт не позже восьми, а сейчас уже восьмой час. Если он не поспеет к рейсу, пусть даже не по своей вине, то все наши надежды на будущее рухнут! Гай не пришел на встречу, и дома его тоже нет. Тогда где же он?»

Консьержка уже подошла к лестнице, чтобы спуститься на цокольный этаж, когда подбежавшая к ней Эмма схватила ее за рукав.

– Noticia importante, [6]– протянув ей записку, сказала Эмма. – Сеньора, вы не знаете, где может быть сеньор Тренч? Возможно, он в магазине, у парикмахера или в табачной лавке? Куда он чаще всего ходит? Где я могла бы его найти?

Женщина помотала головой:

– Не знаю, сеньорита.