Алекс Стрейн - Прикосновение любви

– Как ты себя чувствуешь? – угрюмо спросил он.

– Убирайтесь!

– Ты не сделаешь и шагу из этого дома, я лично прослежу за этим. Поняла, Мари? Я никогда не позволю тебе уйти и тем более быть с ним. – На последних словах его низкий голос почти превратился в рык.

– Убирайтесь… – прошептала она, сомневаясь в состоянии рассудка кого-то из них двоих. Либо Мэтт сошел с ума, либо это она тронулась от всех этих переживаний. В голове был сплошной хаос, и ею владело только одно желание: не видеть Мэтта, причиняющего ей неимоверную боль даже просто своим присутствием.

– Я видел твои глаза, когда ты смотрела на него. Ты любишь его…

Это заявление просто вывело ее из себя.

– Вы извращенец, конечно я люблю его! Но вам-то как раз этого не понять, бесчувственное животное! Вам плевать на чувства близких вам людей! Неужели вы никогда ни к кому не испытывали родственных чувств?.. Вы сделали Мишелю так больно…

– Родственных чувств? Теперь это так называется? Только вчера я видел, как вы обнимаетесь и целуетесь прямо на улице, и был готов убить тебя… Я же предупреждал, чтобы ни один мужчина…

– Вам понадобился этот глупый спектакль, чтобы еще больше унизить меня! И то, что я поцеловала своего брата, самая глупейшая причина, чтобы начать его. Я думала, вы более изобретательны…

Неожиданно он пребольно схватил ее за плечи и приподнял над кроватью, впиваясь каким-то сумасшедшим взглядом в лицо.

– Что?.. Твой брат? Ты лжешь! Ты забываешь о своем досье! У тебя нет никакого брата, не стоит прикрывать своего любовника!

Мари несколько раз резко вздохнула, открывая рот, как выброшенная на берег рыба: он принял Мишеля за любовника! А потом она едва не расхохоталась, настолько абсурдными были его слова. И вместе с тем в ней поднялась волна гнева и боли.

– Мое досье?! Плевать мне на него и на того кретина, который его собирал! Мишель мой родной брат, мы были в воспитательном доме Фрэнсис вместе и никогда не разлучались. Мой единокровный брат Мишель Рено Соваж!

Последние слова она лишь бессильно прошептала и закрыла глаза. Унижение, которому он подверг ее в присутствии Мишеля, было невыносимым. Она желала остаться одна, чтобы пережить это. Или умереть. Второе даже предпочтительнее.

– Смотри на меня! – потребовал он, потому что в этот момент ее глаза стали закрываться от слабости, охватившей все тело. Мари послушно раскрыла глаза, и в их усталой бездонности он прочел всю правду. Но тем не менее не отпустил ее. – Зачем ему понадобились деньги? – после непродолжительного молчания выдавил он. – Ведь это из-за него ты согласилась на сделку…

– Это не ваше дело.

– Зачем был нужен весь этот обман, симуляция твоих чувств?..

– Не было никакой симуляции, была сделка, которую вы сами предложили мне.

После этих слов его глаза как-то странно погасли, но он упрямо пытался добиться от нее ответов на свои вопросы.

– Зачем ему понадобились деньги? Скажи мне…

– Какая вам разница? Если ваше желание добиться правды так сильно, попытайтесь добыть эти сведения сами, мистер Выдающийся Детектив. Я только хочу, чтобы вы оставили меня в покое. Не желаю больше иметь с вами ничего общего.

Он отпустил наконец ее плечи, но продолжал нависать. Молчание становилось невыносимым. А потом он просто повернулся и вышел. Ей стало совсем плохо. Она закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы, но они все равно заструились из-под плотно сжатых век. Ей понадобился почти час, чтобы прийти в себя, а потом она заставила себя подняться. Застегнула рубашку, пригладила волосы и шатаясь спустилась в холл. На ее пути встал Лео.

– Куда ты, Мари?

– Мне нужно домой, Лео. Кажется, я заболела и совсем не хочу подвергать опасности ни Терезу, недавно перенесшую операцию, ни Ника. Я позвоню, когда мне станет лучше. – Ее последние слова были явной ложью, она больше не собиралась ни звонить, ни появляться здесь.

– Я отвезу тебя.

Она хотела было возразить, но потом передумала. Ей и правда не добраться самой. Она не позволила проводить ее до дверей, а со всей возможной в ее состоянии поспешностью вылезла из машины и исчезла в подъезде. Дверь была не заперта, и Мари осторожно вошла. И сразу же увидела Мишеля. Она остановилась, не в силах сделать ни шагу и чувствуя себя тем, кем на самой деле была: продажной женщиной.

Мишель поднял голову.

– Мари…

В его глазах не было ни тени отвращения или презрения, только безмерная боль.

– Сможешь ли ты простить меня когда-нибудь за то, что я сделал с тобой, Мари?

– О чем ты говоришь, Мишель?

Она оказалась на диване, и он приник к ней, совсем как в детстве, когда маленьким мальчиком он искал утешение и находил его.

– Все будет хорошо, Мишель, – бездумно шептала она, сотрясаясь, как и он, от рыданий. – Не надо, все будет хорошо…

Через неделю Мари выглядела так, словно все это время голодала и подвергалась изнурительным физическим нагрузкам: от нее осталась только половина. Она с головой ушла в работу, надеясь, что это поможет ей стереть из памяти события последних месяцев. К сожалению, ее надежды пока не оправдывались. Если днем она как-то держалась, то по ночам Мэтт врывался в ее сны, и она ничего не могла с этим поделать. Это и было ее бедой – она не могла разлюбить своего мучителя. Она всячески ругала его, убеждала себя, что он бесчувственный истукан, лелеяла свою обиду. За все это время Мэтт не подал о себе ни весточки, не попытался больше связаться с ней, что усугубляло ее обиду. Но в конечном итоге все это не могло изменить ее истинных чувств. Эта неделя показалась ей чередой безрадостных, ничем не отличающихся друг от друга, серых дней. Неожиданный звонок Терезы обострил ее и без того невыносимые муки.

– Мари, мне нужно с вами поговорить.

– Извините, Тереза, я очень тороплюсь. Я перезвоню вам. – Она бросила трубку. Тереза не заслужила такого отношения, но встречаться с ней, пока раны еще кровоточат, было выше ее сил.

На следующий день ровно в восемь утра раздался звонок в дверь. Мари открыла и не поверила своим глазам: она не могла и предположить, что деликатная и очень мягкая Тереза может проявить подобную настойчивость.

– Здравствуйте, Мари. Можно войти? – с улыбкой поинтересовалась она, когда молчание стало затягиваться.

– О, конечно, простите. Но это так неожиданно… Как Ник, он не приехал с вами? – Мари даже выглянула, но мальчика там не было.

– Лео повез его в школу.

– Ах да… Простите.

Тереза не стала ходить вокруг да около, а сразу приступила к делу:

– Что произошло, Мари? Почему вы больше не приходите?

– Мы с мистером Донованом аннулировали мой трудовой договор. Я больше не нужна Нику… По крайней мере так, как раньше, – поспешила она уточнить, видя, что Тереза пытается возразить. – Но Ник в любое время может прийти ко мне. Тереза, я очень рада, что вы пришли…