Тори Андерсен - А потом будет утро...

Рассказ об Израиле она решила оставить на потом, сейчас еще рано делиться по-настоящему стоящими новостями. Так было всегда: сначала все надменно приветствуют друг друга, рассказывают о пустяках, потом, после первых тостов, переходят к более существенным событиям и поздравлениям, например, если у кого-то появились жена, дети или новый бизнес. А уж после этого, когда пройдет неловкость и алкоголь смоет следы классовой разницы, и они все станут снова родными и близкими «соплеменниками», она и расскажет им про свои приключения. Этот сценарий был хорошо известен, ибо с годами не менялся. Так происходило и во время ежегодных банкетов, еще при «живой» фирме, когда собирались бывшие и настоящие ее сотрудники, так было и пару раз, уже после закрытия бюро переводов. На «после» Одри еще ни разу не попадала, и сегодня впервые увидела всех. Но где же Том?

– Мне хочется залезть под крыльцо, – услышала она над своим ухом голос Джуди. Та подошла сзади, засовывая в сумочку ключи от своего старенького «вольво» и диковато озираясь по сторонам. Она явно разделяла чувства подруги, ощущая себя здесь одинокой и жалкой. Им обоим было нечем особенно похвалиться.

– Мне тоже.

– Это заметно.

– Да? – сразу всполошилась Одри. – А сильно?

– Достаточно. Я уже из машины увидела, какая ты несчастная.

– Ужас!

– Том не приехал?

– Жду. Пока его машины не видно.

На Джуди было длинное, хотя и немного старомодное платье, которое ей очень шло и скрывало раздавшиеся формы. Одри тоже была в платье, коротком, черном, с открытыми плечами и какого-то свободного широкого кроя. Это смотрелось прекрасно, особенно в сочетании с ее загаром и высокими сапогами, но к подобному наряду, увы, явно требовалась пара. Для завершения образа роковой женщины она обязательно должна держать кого-то под руку. Но не Джуди, конечно…

На улице становилось холодно, особенно в вечерних нарядах, и гости потихоньку перемещались в дом. В сентябре темнеет еще не так рано, но весь сад перед особняком уже был полон огней: огромные факелы потрескивали на открытых площадках, а среди веток уютно горели разноцветные электрические фонари. Ближе к полуночи, как всегда, начнутся салюты, и приглашенный живой оркестр обязательно переместится в сад, где, пока не замерзнут музыканты, будет джаз и медленные танцы среди этих огней. Бриджит любила и умела устраивать праздники, и Одри с затаенной радостью ждала, когда пройдут эти первые часы неловкости и все начнут веселиться, как раньше. Но Тома все не было видно…

– Если я сейчас чего-нибудь не выпью, я умру от страха или уеду домой, – заявила она Джуди. – Со мной разговаривают только гости. Наши все задрали носы и стоят в стороне, обсуждая свои счета в банке.

– Ну и что ты хотела? Том – тоже один из них.

– Но он не задирает передо мной нос.

– Да? Одри, ты извини, но я скажу правду, как всегда. То, что он задрал тебе в Израиле юбку, еще не означает, что, приехав сегодня сюда, он не будет задирать нос.

Одри сокрушенно молчала.

– Ну что? Скажешь, я не права? Он – богат, у него – положение, у него есть семья, в конце концов. А ты…

– Джуди, ты опять за свое? Вчера ты говорила, что у меня появился шанс. И что же, ты пошутила?

– Нет. Вот сейчас и посмотрим, как он поведет себя с тобой. Сегодняшний вечер все и решит, я думаю.

– Тогда я лучше сразу убегу.

Они повернули в сторону парадного входа, медленно продвигаясь к дому и оглядывая гостей. Светские улыбки давались все тяжелее.

– Я тебя не узнаю, – нашептывала Джуди. – Это бедуины со скарабеями сделали из тебя трусиху? Ты такой не была!

– Том! Вон он.

На «племенной» праздник было принято приходить без жен и мужей, которые, как известно, только мешают развитию событий и отношений… Том приехал не один, нарушив тем самым железное многолетнее правило. Подруги остановились и в ужасе смотрели в сторону парковки: он вышел из своего сверкающего автомобиля и помог выбраться какой-то даме, но явно не жене… Одри обдало жаром, она не знала, что и думать, обескураженно и с откровенным возмущением глядя на него.

– Вот и все, – пробормотала она. – Вот и решилось.

– Что решилось? – Джуди взяла ее за локоть. – Не бойся, эти показательные выступления меня лично обнадеживают. Хуже было бы, если бы он привел жену. Не вздумай падать в обморок… Одри, ну что с тобой?

– Все хорошо, – проговорила она ватным языком.

– Ты всегда была бесстрашной, беззаботной и бессердечной. А сейчас размякла.

– И все на «б», – пробормотала Одри.

Том со спутницей шли прямо к ним. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что это юная девочка, которой вряд ли исполнилось двадцать. У нее был умный и наблюдательный взгляд, цепко схватывающий все вокруг, и старательно усвоенное глуповатое выражение лица. Том гордо вел ее, подставив одну руку, а другой любовно накрывал ее ладошку на своем рукаве. У Одри пересохло во рту.

– Здравствуйте, девочки! – Он по очереди поцеловал им руки, видимо, эта новая привычка очень нравилась ему самому. – Рад вас видеть.

– Взаимно, – процедила Джуди.

– Познакомьтесь, это Ингрид… Познакомься, дорогая, это мои бывшие друзья по работе. Джуди. Одри.

Ингрид мило улыбалась, внимательно рассматривая их, особенно последнюю.

– У вас красивое платье. Мне кажется, я видела такое в…

– Вряд ли. Я купила его в другой стране.

Одри вдруг вспомнился жаркий вечер в Тель-Авиве, когда Том точно так же водил ее среди гостей на своем прощальном банкете и представлял: «Одри, моя коллега по работе…». Ей стало невыносимо холодно в Детройте. Она обняла себя за плечи и решительно пошла в дом.

По дороге к ней присоединилась Хелен. Она всегда знала, когда надо подлить масла в огонь.

– Мне кажется, это наглость! – заявила та, подстраиваясь под быстрый шаг своей бывшей соперницы.

– Ты о чем? – пробормотала Одри для порядка, хотя и так прекрасно понимала, как, впрочем, и все остальные, что Том нарушил все правила приличия.

– Я о той глупой побрякушке рядом с Томом. Одри, тебе, наверное, вдвойне неприятно?

– С чего вдруг?

– Он же твой бывший…

Одри сурово глянула на нее, и Хелен поспешила оговориться:

– Но дело не только в этом. Здесь многие знают его жену и вовсе не испытывают желания общаться с его молоденькими любовницами, которых он меняет каждый день.

– Единственное, за что я тебя всегда уважала, – начала Джуди, крепко стиснув запястье Хелен, – так это за то, что ты не любила сплетничать. Теперь ты не оставляешь причины хорошо к тебе относиться?

– Оставляю. – Хелен раздраженно отвернулась, ища глазами Джона. Она действительно не любила сплетни, у нее был удивительно мужской склад ума и мужской темперамент, при этом нежный голосок и жеманная манера держать себя. Она была вспыльчива и отходчива, никогда не делала подлостей, любила мужчин и совсем не имела друзей среди женщин. Ее уважали за ум, прямоту и честность, но обходили стороной. С Одри они откровенно враждовали. – Я не собиралась сплетничать, а эта мысль придет на ум любому из сегодняшних гостей. Посмотрите, как все на него пялятся.