Лора Брантуэйт - Краски мечты

С такой женщиной я, наверное, мог бы прожить всю жизнь.

С ней можно разговаривать. С ней интересно разговаривать, потому что каждое слово находит отклик в ее внутреннем мире, и Альберту интересно, как он будет звучать. Интересно узнать историю ее жизни. Какая она была в детстве, чем занималась в юности.

Джина могла бы стать очень талантливой художницей. Он бы помог ей. А она – ему. Ерунда, что два таланта не будут долго спать в одной постели.

Нет, не ерунда. Потому что с Анжелой все получилось именно так. Она не могла принять того, что кто-то может быть талантлив, кроме нее. Да и он, наверное, тоже. И все получилось, как получилось.

Альберт хотел перевернуться на другой бок, чтобы и дальше предаваться своим грустным мыслям, но посмотрел на Джину – и не стал. Она была прекрасна. Потерять хотя бы частичку ее красоты, ее тепла – это значит быть идиотом.

Пусть будет, как будет. Не время грустить. И не время принимать решение.

Джина открыла глаза еще затемно. Ей приснился Виктор. Все перевернулось с ног на голову. Точнее встало на свои места.

Господи боже мой, что я наделала?! Я же изменила своему мужчине, изменила… Мысль эта была так ужасна, что Джина не могла додумать ее до конца. Мир рухнул. Она совершила поступок, который невозможно оправдать. Виктор будет прав, если убьет ее.

Джина стиснула зубы, чтобы не завыть и не расплакаться от отчаяния. Что сделано, то сделано. Время не повернуть вспять. Эту ночь не пережить заново.

Она разрушила свои отношения с Виктором. Сама.

Стоп.

А почему я вспоминаю о Викторе только теперь? Почему эти мысли не посещали меня вчера днем, вчера вечером? Виктор будто исчез для меня. Значит, где-то внутри меня его не существует. И все понятно: почему так получилось с Альбертом и почему на самом деле было так хорошо! Джина лихорадочно пыталась разобраться в себе. Получалось плохо, одна мысль перебивала другую, сердце в груди скакало, как зайчонок.

Мэган когда-то сказала ей, что нужно изменить Виктору, чтобы проверить свои чувства. Джина, разумеется, сопротивлялась и возмущалась, но получилось, что она в точности последовала совету подруги.

Черт, и вовсе не потому, что хотела узнать, что на самом деле испытывает к Виктору. Она занялась любовью с Альбертом только потому, что хотела этого с невероятной силой! Одним словом, проверила сразу и чувства к Альберту, и чувства к Виктору… Ха-ха. Виктор, похоже, проиграл всухую.

Альберт дал ей не просто физическое наслаждение сексом, не просто оргазм, с этим проблем и без того не возникало. Он подарил ей трепетное ощущение единения с партнером, которого она прежде не испытывала. Когда не знаешь, где заканчивается твое тело и начинается его, когда твой выдох – это его вдох, и наоборот. Весь мир потерял четкость, когда Альберт прикоснулся к ней. Когда он овладел ею, мир вообще ушел в небытие. И это не одна лишь глубокая страсть. Это чистое, почти кристаллизованное счастье! Как можно к человеку, которого знаешь так недолго, испытывать такую глубочайшую нежность и чувство единения?

Джина ничего не знала, кроме того, что это чистая правда и незачем себе лгать. Альберту удалось подарить ей столько наслаждения, столько прежде не испытанных ощущений, что ее отношения с Виктором поблекли и резко упали в цене.

Невероятно, но факт. Виктор – вовсе не мужчина ее жизни.

Хотя это именно то, чего Джина в глубине души ожидала. Ладно, с Виктором все понятно, а что с Альбертом?

Вовсе не курортный роман. Случайный секс обернулся событием, способным перевернуть всю жизнь. Джина знала, что подобные ощущения не возникают из пустоты. Нечто связывает ее с Альбертом… Или способно связать. Вопрос: а нужно ли им это? Ей? Да! Нужно! Потому что это больше всего, что имело место в ее жизни, похоже на счастье. А жизнь должна приносить человеку счастье, иначе она не имеет смысла.

Но что с ним? Альберт сказал, что она, Джина, доставила ему ощущения, которых он прежде не испытывал. Значит ли это для него так же много, как для нее? Что они будут делать утром?

Этот вопрос – что будет утром – казался Джине важным, важнее, чем судьба галактики. Вдруг для него она – очередная интрижка, скоропостижный курортный роман? Вспомнит ли Альберт, когда проснется, те слова, которые говорил в темноте?

Вопросы переполняли голову, как вода переполняет чашку, переливались через край, оставались вместе с ответами далеко-далеко…

Можно поиграть в то, что ничего не было.

Можно утром сделать вид, что она каждую неделю ложится в постель с новым мужчиной и вчерашний вечер для нее почти ничего не значит.

Можно подождать его реакции и вести себя в соответствии с ней. Только страшно не выдержать и разреветься.

Во всяком случае, лежать здесь и ждать невыносимо. Джина подумала что, конечно, глупо сбегать сейчас и идти к себе… Но все равно стала потихоньку выбираться из-под одеяла.

Альберт проснулся, сонно спросил:

– Ты куда?

– Завтракать, – ляпнула Джина. Вот сейчас все и решится.

Он удивленно посмотрел на нее, потом на наручные часы:

– Ты что, еще семь тридцать! Может, еще поспим?

– Да? Не думала, что так рано. Давай поспим, – капитулировала Джина.

Ей не хотелось показывать ему спину. В смысле сбегать. Для школьницы это было бы нормально. Для взрослой женщины – нет.

Она старалась не прижиматься к Альберту. То, что он голый, теперь смущало ее.

Вроде бы ласков, но что за этим стоит? – волновалась Джина.

Несмотря на все тревоги, сон пришел к ней быстро, и Джина чувствовала, как, расслабляясь в дреме, льнет к Альберту. Она успела подумать, что он делает ее уязвимой, и окончательно провалилась в теплый туман без картинок.

Они проснулись одновременно. За окном вовсю светило солнце. Томно и нежно пахли розы у кровати.

– Доброе утро, – сказал Альберт тихо. Он будто колебался, поцеловать ее или нет. Прикоснулся губами к щеке, у уголка губ.

– Доброе утро. Как ты спал? – Джина и не подозревала, что сумеет найти такой неподходящий вопрос.

– Чудесно. Мне было очень тепло.

– Да, одеяла действительно хороши, – неловко пошутила Джина.

Альберт нахмурился:

– Мне кажется, ты поняла, что я имею в виду.

– Конечно, поняла! – Джина оглядела комнату затравленным взглядом в поисках одежды.

Альберт чувствовал себя беззащитным, как лобстер без панциря. Хорошенькое сравнение! Альберт знал о существовании мнения, что женщины бесподобно умеют делать мужчин беззащитными и слабыми, но никогда не подозревал, что это касается и его. Ни одной из прежде встреченных женщин он не позволял приблизиться настолько, чтобы она обрела над ним какую-то власть. И Джине он тоже вроде бы не позволял… Но с ней ему хотелось быть мягким. А если она так шутит… Что с ней? Стесняется? Жалеет? Обесценивает прошлую ночь?